остальные женщины. Полюбопытствовали и мужчины. И каждый считал своим долгом сказать сестре какой-нибудь цветистый комплимент. «Упоительно!», «Божественно!», «Сладко!», «Великолепно!», «Готов обонять его дни и ночи напролет!», — и все в таком же духе.
Мне было очень интересно попробовать духи Джулии, поэтому, когда восторженная толпа отхлынула и разбрелась по салону, я тоже подошла.
— Сестрица Катажина! — широко улыбнулась Джули. — Как здорово видеть тебя здесь. Прекрасное платье! Оно мне понравилось еще с того раза, когда ты была в нем на приеме у герцогини Вассаго.
Нет! Ни черта она в этом мире не лучше, чем в моем! А может даже, и хуже…
Все-таки в этом обществе неприлично появляться в одном платье дважды. Ладно, запомним.
— О, твой туалет мне не затмить, милая Джулия, — вежливо улыбнулась я. — Клумба парка возле ратуши воссоздана идеально. Не поверишь, даже захотелось полить.
— Уж лучше цветы, чем яды, не так ли? — тут же среагировала Джули, не переставая ехидно улыбаться. — Кстати, как твой дар? Совсем плох? Я слышала, барон Томзен пригласил тебя в кружок поддержания магии. Думаю, общество магов с иссякающими силами придется тебе по вкусу.
Судя по тому, с каким пренебрежительным видом она это сказала и как понимающе переглянулись окружающие, это был кружок самых распоследних лузеров.
Но крыть мне это нечем. Это был прием в ее честь, и она представляла восхищенной аристократии свой новый аромат. А у меня были «Удобрения и бытовые эликсиры» с какашкой на вывеске и без единого покупателя за четыре дня.
Ах ты, подлая, гадская стерва! Ты пожалеешь об этом. И о том, что переспала с моим мужем!
Я взяла крышечку с ее духами, которые все так хвалили.
Аромат Джулии Клэй действительно был хорош!
Теплый и нежный, с тонким ароматом апельсиновой кожуры и легкой рисовой пудровостью.
Я вдохнула духи еще раз, вдруг…
— Здесь записан рецепт моих новых духов, Катажина. В честь твоего имени я назвала их «Вечно чистая любовь», — как наяву я услышала голос моей мамы. — Я уверена, они будут очень популярны в высшем свете, и на вырученные за них деньги мы сможем навсегда уехать из Инферно.
— Но зачем нам уезжать, мама? Твой магазин приносит большой доход, и вообще — нам здесь так хорошо…
— Мы должны уехать, моя ненаглядная. И как можно скорее! Нам нельзя больше тут оставаться.
— Мама, у тебя испуганный вид. Что случилось?
— Тебе грозит смертельная опасность, Катиж. Мы должны бежать!
— Ну как тебе мой аромат, сестрица? — с преувеличенным вниманием спросила Джулия. — Правда, он просто потрясающий?
— Правда. Потому что его рецепт придумала моя мать, — твердо сказала я.
Вокруг стало очень тихо. И хотя заинтересованные гости приблизились, я почувствовала себя словно в вакууме.
Но я не намерена была отступать.
— Что ты такое мелешь? — занервничала тетя Порция. — Бедная Эвелин бесследно исчезла много лет назад… Это просто смешно!
— Право, какие глупости! — поддержала ее Джули. — Ты не в себе, моя дорогая сестричка Катиж. Очень уж ты крепко приложилась своей бедненькой головкой. Жалкий способ привлечь к себе внимание. Все знают, что твой дар умирает. Ты ничего не можешь с этим поделать — вот и злишься. Я уверена, ты даже не сможешь перечислить ингредиенты этих духов…
Я зажмурилась и прислушалась к аромату из прошлого, который был идентичен аромату, который Джулия выдала за свой. Они раскрылись перед моим мысленным взором, словно формула, высвеченная разноцветными сияниями. Я видела… нет, скорее ощущала ее так четко, что могла даже воссоздать.
— Головная нота — апельсин… Нет, не сам апельсин, кожура апельсина! — поправилась я. — Сердечная нота — магнолия, нарцисс, ирис, жасмин, роза сорта аваланж и белый рис. Ну, а базу составляют ваниль, серая амбра и сандал. Нет так ли, моя дорогая сестричка Джули?
— Неправильно! — с истерикой в голосе воскликнула тетя Порция. — Ты перечислила совсем не те компоненты, что использовала Джул!
— Мама права — ты ошиблась почти во всем! — засмеялась сестрица, но чересчур громко и визгливо. — Не смогла даже верно услышать базу! Это не апельсин, и уж тем более не его кожура, а мандарин! Бедная Катиж, мне так тебя жаль… Стыдно смотреть на твои убогие попытки казаться парфюмером.
Она лгала. И тетя тоже лгала.
Они просто нагло врали, глядя мне в лицо. Не знаю, как к ним попал рецепт духов моей мамы, но Джулия просто повторила его — и только. Я была уверена на все сто процентов, я руку готова была дать на отсечение, что я верно разобрала и услышала ноты.
То невидимое, но хорошо слышное воспоминание, что пришло ко мне, было таким ярким, таким настоящим. Это чувство было реальным…
Реальнее, чем вся та жизнь, что была у меня до попадания в Инферно. Сейчас она казалась сном.
Мама сказала, что мне грозит смертельная опасность… Что она имела ввиду? И что произошло потом?
Кажется, я знаю ответ… Мы так и не уехали из Инферно, потому что она пропала.
Вокруг перешептывались и переглядывались. Особенно зорко и неодобрительно на меня смотрела герцогиня Вассаго: она явно была на стороне Джули.
Общество ожидало — чем же разрешится этот конфликт. И тут моя добрая тетушка, будь она неладна, пошла ва-банк.
— Дамы и господа, молю вас — не обращайте внимания на Катажину. Она не в себе! Недавно с ней в ее лавке удобрений произошел несчастный случай — несчастная упала с лестницы и очень сильно ударилась затылком. Это произошло при мне. Я не вызвала целителя, и теперь вижу: напрасно. Прошу, будьте к многострадальной сиротке снисходительны!
И, не успела я вставить словечка, как герцогиня Вассаго подхватила:
— Какой ужас! Тогда ее поведение понятно и, разумеется, извинительно. Я пришлю к горемыке своего лучшего целителя. Не бойтесь, леди Лэверти, вам не нужно будет оплачивать его услуги. Считайте это актом благотворительности…
Подлые, наглые и мерзкие людишки! ИМ ЭТО ДАРОМ НЕ ПРОЙДЕТ!
Я открыла рот, намереваясь отстаивать себя до последней капли крови, и тут увидела герцога Данталиона. До этого среди гостей я его не видела — демон с баронессой Вариен явно присоединились к обществу недавно и стали свидетелями окончания сцены.
А затем случилось нечто и вовсе неожиданное: Форас едва заметно покачал головой.
Это действие было сто процентов адресовано мне и значило только одно: не связывайся, промолчи.
Так что же мне делать: с пеной у рта доказывать свою правду или смолчать?
Как ни хотелось мне у всех на глазах вывести на чистую воду подлых Клэев,
