Ула не любила внимания. Она не носила ярких роскошных платьев, как Иловирис, не завивала волосы, как Элька, избегала шума праздников. Во всем ее облике – длинных русых волосах, грустных серых глазах, расслабленно приоткрытых светлых губах, - сквозили естественность и тепло. Ула, наверно, думала, что так сливается с толпой, не понимая, что светится изнутри.
Мне она очень нравилась. Сейчас казалось, что когда Ула, верная идеалам Обители, подняла руку на том собрании, во мне и поселились первые сомнения, которых я еще тогда не могла осознать.
-Теперь я сомневаюсь во всем, что делала, - вздохнула я, вглядываясь в блики на беспокойной воде. – Это не дает мне спать. Что я следила за сферами, которые лечили тех, кого Теа свела с ума.
Цион отставил от себя пустой стакан, в котором влажными алмазами сверкал лед. Мне показалось, что он с беспокойством посмотрел на Улу и ответил скорее ей, чем мне:
-Какими бы мотивами Теа ни руководствовалась, по ее приказам вы творили добро. Каждый вылеченный вами человек был ранен – а сейчас жив, каждый ученик обучен. Не вижу причин сомневаться в себе.
Слова Циона ощущались окончательными, вескими. В противовес Уле, он был старшим из наставников – и доверенным лицом Теа. К нему даже его коллеги обращались на «вы», а ученики и вовсе робели под тяжелым взглядом. Его взметнувшаяся вверх рука на том собрании, если подумать, означала даже больше, чем Улы. Почему мне не приходило это в голову раньше?
-Нами? – переспросила я. – Вы не относите себя к нам?
-Долгое время я исполнял поручения Теа, не будучи слепым, как вы. Однако сейчас, когда эта лодка идет ко дну, я предпочту связаться с Приютом Тайного знания, а не потонуть вместе с ней, - спокойно ответил Цион.
Рядом с теплой Улой он казался воплощением холода: плотное серебристо-голубое одеяние, в котором мужчине почему-то не было жарко, белоснежные, как и у большинства пурпурноземельцев волосы, ледяные голубые глаза, светлая кожа, какая-то величественность в жестах. Даже голос его казался прохладным, как ветер.
Я глядела на него во все глаза. Лучший целитель, если не считать самой Теа, что я знала, похоже, разделял наши взгляды лишь отчасти. Но ведь и Теа не была слепой! Неужели она понимала, что холодный, спокойный и такой надежный Цион не верит в идеалы Обители?
«Да что ты знаешь о настоящих идеалах Обители?» - зло поправила я себя.
-То есть для вас исцелять больных не так важно?
Ула тяжело вздохнула и отвернулась к дереву. Пальцы ее гладили переплетения перил террасы.
-Мои взгляды мало что меняют, - пожал плечами Цион.
-Расскажите Лариане то, что рассказывали мне, пожалуйста, - попросила его Ула.
-Ты говоришь об указаниях Теа. – Целитель не спрашивал. – Не вижу смысла, Лариана и так здесь.
-Что за указания? – выдохнула я. Внутри змеей сжалось предчувствие.
-Она требовала у именитых клятвы. Давала инструкции, как убедить их дать эти клятвы. Вплоть до… - Голос Улы дрожал. – До того, чтобы ухудшить самочувствие. Только, - поспешно спохватилась она, увидев мое лицо, – всегда всех вылечивала, даже тех, кто отказывался! Всегда.
-Вы об этом знали?! – обратилась я к Циону. Меня трясло, почти как тогда, в ночном саду, в объятиях Келлфера. – Вы ничего нам не сказали!
-Вместо этого я поставил в известность Келлфера, - холодно отозвался Цион.
-Почему? Теа же доверяла вам?
-Потому что увидел, что этот культ обречен. Теа – экстраординарный человек. Но она слишком много власти хочет сосредоточить в своих руках. Если бы она при этом не беспокоилась об аморфном благе и рассуждала бы исключительно ясно, я готов был бы поставить на нее. Но она разочаровала меня.
-Как? – Губы плохо слушались.
-Своей идеалистичностью.
-Вы предали ее, потому что она слишком добрая? – переспросила я.
-Теа не светлая, если ты говоришь об этом.
Ула встала с кресла и оперлась на перила. Ветер трепал ее легкие волосы и простое белое платье – мы все носили такие. На Циона она не смотрела.
-Мы все для наставника Циона – глупые светлые целители, - прошептала Ула куда-то в сторону реки. Мне показалось, что в ее голосе звучат слезы.
-Я не считаю вас глупыми. – Целитель жестом подозвал хозяйку, и она, почтительно склонившись, наполнила его стакан зеленой жидкостью, а потом бесшумно убежала. – Вы выбрали уязвимую идеологию. Не передергивай, Ула. Если бы не я, тебя бы здесь не было.
-Да, - согласилась девушка. – Спасибо. – Она повернулась ко мне: глаза и правда блестели влагой. – Наставник рассказал мне об этом перед собранием. И о планах Келлфера. Мы пытались убедить остальных, но нас не слышали.
-Это я понимаю, - невесело усмехнулась я. – Келлфер говорил, что попытался образумить каждого. Думаете, Теа нас как-то заговорила?
-Нет, - качнул головой Цион. – Это не нужно. В верности вы поддерживали сами себя и друг друга. Разум отказывается считать основы своей жизни и образа себя гнилыми. Особенно если люди любят себя за то, что они делают, и считают свое дело – главным, что определяет их приличие в собственных глазах.
-Келлфер говорил о том же, - озвучила Ула мою мысль.
-Келлфер разбирается в нюансах человеческих душ лучше, чем все мы. И лучше, чем Теа. Но он не станет стараться заполучить каждого наставника и тем более ученика. Людям его масштаба такие мелочи не слишком интересны.
Мне вспомнилось, как Келлфер вытащил меня. Как говорил со мной, как создал иллюзию, как обнимал после… Как он старался меня заполучить, если пользоваться терминологией Циона.
Я не была «каждым»?
-Зачем же вы позвали именно его?
-Предположил, что ему будет не плевать. Большинству тех, кто мог бы как-то сковать Теа, наплевать на Империю и даже сам Альвиар, а те, кому не наплевать – слишком слабы. Я думал оповестить Роберта, но не был уверен, не в сговоре ли он с Теа. Если я бы ошибся, это означало бы для меня смерть.
Роберт был еще одним директором Приюта Тайного знания, героем последней войны – как и Теа! – и, говорили, очень добрым человеком.
-Директор Роберт не стал бы всех убивать, - тихо сказала Ула. За стол она все еще не садилась. – Келлфер же уничтожит всех. Он же убьет и Теа.
-Теа как раз в безопасности, - усмехнулся Цион. – По крайней мере, пока. Келлфер любит порядок, и я предполагаю, хаос на континенте, который начнется со смертью половины именитых семей, его не прельщает.
Ула вдруг резко обернулась. Губы ее дрожали.
-Какие были клятвы? – проговорила она медленно.
-И такие тоже.
-Свет… - закрыла она ладонью рот.
И как подкошенная рухнула на стул. Цион придержал ее за предплечье. Я успела заметить, как Ула вздрогнула от его прикосновения.
-Вы сказали, что разочарованы в идеалистичности Теа, - повторила я. – Что же это за идеалы?
-Она строит лучший мир, - ответил Цион. – Как и вы.
-Зачем вы это говорите? – вдруг возмущенно набросилась на него Ула. – Зачем?!
-Келлфер попросил меня быть честным с Ларианой.
Я только смогла кивнуть:
-Спасибо. Теперь я понимаю еще меньше. Последние двенадцать лет я знала, зачем живу. Вчера я нашла новые, уничтожившие меня ответы. И сейчас вы говорите, что и то, и то – неверно. Что Теа строит лучший мир ради благой цели, что она при этом пользуется ужасными методами, что мы по ее приказу творим добро, но что она сделала нас рабами культа… - Мой голос звенел. – Это…
-Мир никогда не был черно-белым, Лариана, - невозмутимо пожал плечами Цион. Он кивнул в сторону входа на плавучую платформу, где давала указания хозяйке «Дома светлячков» опоздавшая Иловирис: - Возьмем хотя бы Иловирис. Она старается вытащить наставников из Обители куда сильнее, чем вы, хоть и куда менее мнит себя спасителем.
Упрек, который содержался в этом простой фразе, обрезал меня, как бритвой. Мне захотелось тут же оправдаться: мол, я пока еще в шоке, поэтому и не успела сделать ничего, но я посмотрела на склонившую голову Улу и прикусила язык.
