– А, да… я слышала кое-что. – По правде говоря, Эннабел знала об этом из уроков английской истории в колледже.
Этот закон был на руку крупным английским землевладельцам, имеющим власть в парламенте.
– Вот уже несколько лет у вас искусственно поддерживаются очень высокие цены на хлеб, в то время как народ только стал оправляться после наполеоновских войн.
Видимо, леди Фенмор не испытывала особой любви к бедным.
– Высокие цены на хлеб не так ужасны, как толпа, пытающаяся сломать разумные устои, по которым Англия живет многие века.
– Пусть едят пирожные! – тихо сказала Эннабел.
– Да! – леди Фенмор была очень довольна. – Я не могла бы сказать лучше.
– И я тоже, – добавила про себя Эннабел, извиняясь перед Марией-Антуанеттой[16] за плагиат.
После тщетной попытки убедить американку, что светло-коричневое платье больше ей подходит, леди Фенмор сдалась.
– Ну что ж, – сказала она с обиженным видом, – мне нужно заняться собственными приготовлениями. Рада была вам помочь.
Она отмахнулась от благодарности Эннабел и от приглашения воспользоваться ее комнатой в замке, чтобы приготовиться к балу.
– Ни в коем случае! У меня есть собственный дом и служанка. Укладывать волосы и одевать меня должна только она. Я нахожу привычку южан ночевать в гостях после балов и приемов неприличной, всегда нужно уходить вовремя.
– Это еще один способ спросить меня, когда я уеду? – Эннабел находила манерность и важный вид англичанки скорее забавными, чем надоедливыми.
В конце концов, леди Фенмор – типичная представительница своего времени.
– Если так, то мой визит закончится тогда, когда… закончится.
От этих слов леди Фенмор вспыхнула, глаза сделались круглыми, как чайные блюдца. Эннабел оставалось порадоваться, что она не слыхала проклятий мисс Фелиции, которыми та разразилась в своей карете, где ее терпеливо ждали слуги.
– И вам того же, милочка! – сказала Эннабел, вешая малиновое платье в шкаф.
В замке полным ходом шла подготовка к возвращению лорда Шеффилда и предстоящему торжеству.
– О, боже, Греймалкин! Вы испугали меня до смерти.
Старуха двигалась неслышно, как кошка. Она появилась в тот момент, когда Эннабел шла на кухню.
– Вы нервничаете? Это из-за того, что возвращается хозяин, которого вы никогда не видели, или из-за гостей, которые съедутся, чтобы посмотреть на вас?
Эннабел не хотелось отвечать на ее вопросы.
– В моей комнате свалены коробки. Будьте любезны, разберите их. – Чем меньше она будет удовлетворять любопытство старой няни, тем спокойнее будет себя чувствовать. – Мод и Тодд на кухне? Мне хотелось бы проверить блюдо, которое они готовят по моему рецепту.
Желто-зеленые глаза Греймалкин загорелись, беззубый рот расплылся в недоброй ухмылке.
– Нелегко уговорить Мод и Тодда приготовить то, что взбредет вам в голову. Но, кажется, они очень полюбили американскую леди. Вы, как кошка, легко приживаетесь в новом доме.
– Спасибо. Пожалуй, – Эннабел было интересно, что думает о ней старая няня.
Узнает ли она это когда-нибудь?
Поднимаясь по крутой винтовой лестнице замка, Греймалкин вдруг остановилась.
– Хотите, чтобы я сделала вам прическу? Я всегда укладывала волосы вашей матери до того, как она убежала в Лондон.
Эннабел была приятно удивлена. Со дня ее появления в Шеффилд Холле Греймалкин не проявляла к ней особого интереса. Она лишь пристально рассматривала девушку, что-то бормотала себе под нос и тихонько крестилась.
– Прекрасно! Носить такую прическу, как у моей матери, – моя давняя мечта.
Беззубая улыбка стала еще шире. На мгновение перед глазами Эннабел возникло видение, скоротечное и пугающее. Горбатая, ссохшаяся фигура Греймалкин растаяла, и ей улыбалась красивая молодая женщина.
Пока Греймалкин взбиралась по крутым ступеням, девушка не могла двинуться с места. Наконец она пошла на кухню посмотреть, как готовят жареного цыпленка по рецепту южан. Эннабел совершила настоящий подвиг, уговорив Мод использовать вместо сливок пахту.
– Великолепно, Греймалкин! Вы просто волшебница! Это ваше призвание.
Старая няня отступила на шаг, любуясь своей работой.
– И правда, красиво. Очень. И все же «красота» – не совсем верное слово для вас, мисс. – Греймалкин смотрела на девушку, на ее шелковистые локоны, дополняющие ее прекрасный образ. – Жаль, что нет драгоценностей, подчеркивающих вашу красоту.
При воспоминании об украшении из лунного камня Эннабел вздохнула. Оно прекрасно подошло бы к ее наряду.
– У меня все равно нет таких прекрасных украшений, как у леди Фенмор, поэтому я обойдусь без них.
Раздался стук в дверь.
– Уже пора идти? – Эннабел почувствовала невероятное волнение при мысли о том, что она наконец-то увидит Тримейна Шеффилда.
Со дня своего приезда она так много слышала о нем, что сейчас испытывала легкий трепет от предстоящей встречи с человеком, о котором слагали легенды.
– Здесь кое-что для вас. – Греймалкин возвратилась с небольшой коробкой в руках. – Эта посылка для вас была оставлена у дальних ворот. Тодд говорит, что не видел того, кто принес ее. На коробке нет ничего, кроме вашего имени. Кто бы мог ее прислать?
Лунный камень? Нет, еще не время! Эннабел отогнала эту мысль. Она чувствовала, что когда ей преподнесут лунный камень, то это будет сделано без загадок и церемоний. Этот «обратный билет» доставят ей, когда она выполнит свое предназначение здесь и будет готова принять его.
Эннабел открыла коробку и увидела изысканные серьги и ожерелье, выполненное в том же стиле.
– Как красиво! Греймалкин, Тодд действительно никого не видел?
Старуха смотрела на великолепные украшения из граната, инкрустированные жемчугом. Она хитро прищурилась.
– Говорят, что Фалькон оставляет великолепные подарки женщинам, в которых влюбляется. – Скрюченные пальцы старухи коснулись ушей Эннабел, когда она вдевала девушке серьги. – Может быть, он видел вас в саду или у реки во время верховой прогулки с Джереми и влюбился?
Эннабел почувствовала, как забилось ее сердце. С тех пор, как леди Фенмор рассказала о Фальконе, девушка не могла забыть об этом. «Глупо, – укоряла она себя. – Я и так попала в необычную ситуацию, но стать героиней романа – это чересчур даже для такой непредсказуемой особы, как мисс По из XX века».
– Прекрасно, – Эннабел покрутила головой, любуясь сверкающими драгоценными камнями, которые оттеняли ее румянец. – Если это подарок Фалькона, надеюсь, что у меня будет возможность сказать ему, что я восхищена его вкусом.
