Всё верно! Ведь у меня осталось моё ведьмовство, мой гримуар, мой кот, мои силы. Я не одна, как было тогда, когда Лука впервые уехал. Теперь я нашла маму, ковен, и всё у меня будет хорошо.
— Пошли, Гли, — Риса что-то закончила делать за стойкой, и махнула рукой перед собой. Мы вместе шагнули в портал, который открылся прямо перед дверью моего домика.
— Спасибо, Риса! — искренне поблагодарила я её. — Заходи в гости как-нибудь.
— Обязательно, — кивнула Риса. — До встречи!
Уже перешагивая порог дома, который я покинула по ощущениям всего час назад, я поняла, что солнце уже было в зените.
***
— Зачем ты это сделала? — я был в ярости. Моя Гли, та самая женщина, которая всегда жила и живёт в моем сердце, больше не принадлежит мне. Мы оба снова сами по себе и любой какой-нибудь Тит может присвоить её себе.
Богиня улыбнулась доброй улыбкой.
— Ты всегда меня понимал неправильно, сколько я тебя знаю. Когда ты был маленьким мальчиком, я предупреждала Зенона, что с тобой будет сложно. Я всегда думала, что раз уж ты мой сын, ты унаследовал мою мудрость.
— Ты же знаешь, как сильно я люблю её! Зачем ты нас снова разлучила?
— Я вас не разлучала, Лука. Я отправила к вам Шустрика, чтобы вы могли встретиться и поговорить. Сколько еще бы вы бегали друг от друга?
— В первый раз ты разлучила нас после поездки на охоту. Ты помнишь? Ты приходила к Флавиану тогда, я уверен. Сам бы он не принял такого решения!
Лицо Богини стало серьёзным.
— У меня при каждом вашем типичном мужском поступке складывается ощущение, что где-то есть мужское общество по интересам, где главное правило — совершать самые глупые поступки в отношении близких вам женщин. Флавиан думал, что если он разлучит вас, то Гли сможет избежать участи всех императриц.
— Но ей не обязательно было тогда становиться императрицей! Я вообще хотел отказаться от престола и отдать трон Титу. Он лучше меня, серьёзнее.
Богиня вздохнула.
— Наверное, поэтому, Флавиан и решил сосватать Гли за Тита. Он подождал несколько лет, пока она не успокоится и не перестанет тосковать по тебе, и сговорил Гли за Тита. Они хорошо подходили друг другу, Лука.
Я злился. Я ждал от неё поддержки, ободрения, а получил очередную порцию нравоучений.
— Знаю-знаю, ты думал я скажу, что ты поступил правильно, что был с Милавой?
— Но ты сама же придумала этот закон!
— Да, придумала, но потом я признала, что ошибалась. Мужчина не может изменять женщине, которую он избрал себе в спутницы, оставаясь при этот невиновным в измене. Да, я говорила, что мужчины могут иметь много женщин, а женщины — много мужчин, но я же признала, что ошибалась! Я была не права!
Я рассмеялся ей в лицо.
— Люди продолжают жить по твоим старым законам, многие не знают, что ты изменила своё решение!
Богиня рассвирепела.
— При чем тут я сейчас! Ты решил, что раз Гли нет рядом, ты можешь иметь кого вздумается, но это не так! Флавиан растил её, как истинную тёмную, так завещала ему его бывшая жена. А Тёмный Бог признаёт только одного избранника.
— Наконец-то мы подошли к разговорам об избранниках, жена, — Рогатый Бог сидел на первом ряду скамеек. — Лука, мне кажется, тебе не нужно присутствовать при нашем разговоре.
Вот уж, действительно, чего бы я никогда не хотел видеть!
В одно мгновение боги пропали, а я остался один перед алтарем.
Один, даже без напоминания — золотого браслета — напоминания о нашей связи с Гли.
***
— Ты помешал нам, Драйтен! — Богиня выкрикнула в лицо Темному Богу слова, сгорая от злости. — Я только начала воспитательную беседу!
Темный Бог усмехнулся, сощурив свои три огромных глаза.
— То есть, за все эти годы ты не смогла его воспитать, а тут — раз! — и твоя беседа сразу возымела успех? — он оперся о дерево на берегу Вечного Озера, и устремил взгляд вдаль. — Очнись, жена. Ты его уже не изменишь, он это должен делать сам.
Вздернув подбородок, Богиня подошла к воде, присела у кромки и зачерпнула в ладони воду. Умывшись, она повернулась к Драйтену.
— И что теперь мне делать?
Бог хмыкнул.
— Что мне теперь делать? — передразнил он её. — Ничего не делать. Это только их дело, неужели ты не видишь? Ты сама вмешалась в их жизнь, когда он ещё была младенцем, изменила её судьбу, а теперь спрашиваешь, что тебе делать, — Бог вздохнул. — Гли видит и слышит больше, чем могла бы, и это хорошо. Думаю, если твой сын-император останется один без твоих советов, он научиться жить своим умом гораздо быстрее, чем по твоим указкам.
Богиня отбросила светлые волосы за спину и грустно сложила губы.
— И я ничего не могу сейчас сделать? Совсем? — она жалобным голосом посмотрела в лицо своего мужа, который всё ещё стоял, привалившись спиной к дереву. — Может быть ты мне поможешь?
— Да что ты говоришь? В нашей супружеской жизни ты родила себе мирского сына следуя одной тебе понятному правилу о том, что у женщины может сколько угодно мужчин. И для нашей с тобой жизни это всё произошло только вчера. Неужели ты считаешь, что сказал этим смертным, что ты отменяешь свои предыдущие слова пару раз на воздаяниях в крупных святилищах, ты искупила свою вину передо мной?
Он смотрел на жену насмешливо, свысока, немного нависая над ней. Его крупная массивная рогатая голова выдавалась вперед, а хищная клыкастая улыбка не обещала ничего хорошего.
— Ну ты же сказал, что простил меня? После Луки я уже родила двух только наших детей. Чего же ты ещё хочешь от меня? — она тоже сложила руки на груди, закрываясь от Драйтена этим слабым защитным жестом.
Он шумно выдохнул и выражение на его морде-лице обрело невозмутимость.
— Ну что ты, Селена. Ничего такого от тебя я не хочу. Пройдет не один десяток смертных лет, пока я смогу забыть те ночи, когда ты изменяла мне с кем тебе вздумалось. Всё же, я имею полное право держать тебя от себя подальше какое-то время.
Она вздохнула и отвернулась.
— Я пойду погуляю, пожалуй, — наконец ответила она ему.
Драйтен продолжал стоять и смотреть на воду, бабочек и лес вдалеке.
— Иди, — он кивнул и взмахнул рукой перед собой, открывая портал. — Всего хорошего.
***
— Приходите ещё! — я помахала покупателям моих зелий на прощание, закрывая дверь за ними.
Какие чудесные люди! Почти как те, что жили в Тыштах. И как замечательно, что я научилась понимать то, что люди порой не в состоянии объяснить. Это помогает мне готовить зелья так, что они идеально подходят тем, кто их у меня купил.
Особое тёмное очарование.
Присев на уголок сундука, который стоял в моем новом доме также почти у входной двери, я задумалась.
Чего же ты хочешь, Гли?
Нет, я думала не о том, хочу ли я принадлежать Луке в физическом плане, нет.
Именно в тот конкретный моменты я думала о том, что бы такого особенного приготовить на ужин. Может быть, тех самых черничных блинов? Они славно получались у меня в Тыштах.
Решено, пойду прогуляюсь в лес за черникой. Заодно и мой пушистый друг изучит окрестности.
Уголёк дремал на полосатом половичке в кухоньке, прямо возле печки. Пока я копалась на полках в поисках подходящей корзинки или туеска, он переворачивался с одного бока на другой, подставляя свою шерстку закатному солнышку.
— Я правильно тебя понимаю, — пробормотал Уголёк, принимая вертикально-горизонтальное положение. — Мы с тобой, как самые настоящие тёмные ведьма с котом, сейчас отправимся по ягоды в тёмный и неизвестный лес?
Я кивнула, отыскав, наконец, подходящую корзинку.
В самый раз! Не очень большая, и не очень маленькая. Как раз наберу доверху, и испеку вкуснейших блинов себе на ужин!
Как же хорошо, что я, как настоящая тёмная ведьма не толстею. Я могу есть блины с утра до вечера!
На этой приятной ноте я шагнула за порог, распуская волосы на ходу.
