Сейчас напитаюсь лесной силой! А вдруг познакомлюсь с местными русалками? Это же будет так замечательно! Заведу себе подружек, будет с кем плясать под полной луной!
Уголёк потрусил за мной, успев выскочить за порог в тот момент, когда дверь дома уже закрывалась. Он запрыгнул мне на руки, и перебрался мне на плечи, устраиваясь.
Лес меня никогда не пугал. Какой бы он не был — он всегда оставался моим другом. Я чувствовала его дыхание, понимала, где у него болит, помогала лечиться, если он сам не мог справиться.
И лес помогал мне в ответ.
Птицы пели, стучали красноголовцы, а туман, который стелился низко над землей, создавал ощущение, будто я плыву в лесных сумерках. То тут, то там попадались темно-синие, почти черные ягоды, которые я складывала в корзинку, размышляя о том, как я вкусно сегодня поужинаю. Мысленно я уже замешивала тесто, толкла ягоды в маленькой ступке для трав и разогревала сковороду.
И сама не заметила, как пение птиц замолкло в один момент, а сбоку от меня раздался протяжный стон.
Я отмахнулась рукой, пытаясь снять наваждение. Этим обычно балуются мары. Приманивают случайные души, забирая их силы себе. Чем больше душ сожрет мара, тем сильнее она становится. Сильная мара может принимать облик любого существа.
Стон раздался снова. Протяжный и очень жалостливый.
Какая опытная мара, надо же.
Я намеренно свернула за дерево в противоположную сторону.
Стон повторился, и снова из того же места, откуда раздавался до этого.
Я обернулась, и туман, словно путевик, расступился возле фигуры, которая привалилась к основанию широкого ясеня. В сумерках было не видно, кто там сидит, и я ступила назад, приближаясь к фигуре.
Глянув себе под ноги, я увидела кровавый след, который вел к фигуре, и почти побежала.
Подбежав, я не поверила своим глазам — у ясеня сидел Тит. В груди у него зияла дыра пуще прежней, что я залечила в Тыштах, а сам он едва дышал. Я видела, как двигаются его легкие, как вытекает кровь из порванного живота.
— Гли, — просвистел Тит, отчего мне стало понятно, что одно из легких видимо задето. Дыхание было прерывистое, быстрое.
Тит умирал.
Лес дышал вокруг меня, глубоко и размеренно, помогая мне накопить силы. Я чувствовала, как по моим ногам заструилась животная первобытная сила.
«Ты можешь помочь ему, Гли», — будто шептал лес. Будто мой Бог шептал мне.
Я могу помочь Титу.
И я помогу.
Медленно, очень медленно я приблизилась по кровавой дорожке к Титу, поставила корзинку рядом, а сама присела на колени и приложила руки к рваной коже на груди мужчины.
Рыжие волосы сбились и были в крови, кончик хвоста Тита намок и прилип к коже. Я аккуратно отодрала волосы, начинающие присыхать, и начала раздевать его, снимая куртку, которая клочьями свисала с него, и разрывая рубашку, или, точнее, лохмотья, которые раньше были рубашкой.
Тит застонал снова.
— Сейчас я буду делать больно, Тит, — зашептала я ему, обхватив его влажное и холодеющее лицо своими ладонями. — Тебе будет очень больно, но ты должен справиться, понимаешь?
Он улыбнулся мне одними глазами, и я вновь узнала в этом куске мяса Тита, которого я знала с детства.
Я вытащу тебя, Тит.
Опустив ладони по сторонам, и коснувшись ими влажной земли, я перешла на сумеречное видение, разглядывая, куда утекают силы Тита.
Он уже отходил, и поднимался вверх, как делают все души умирающих, перед тем как раствориться в Ничто.
Но все мы прекрасно знаем, что из Ничто мы все возвращаемся обратно, поэтому не такое уж это и Ничто.
Схватив Тита за руку, я начала читать простое заклинание возвращения. Конечно, после этого ритуала о светлых силах Титу придётся забыть. Зато он выживет и проживет ещё много прекрасных лет. И сможет научиться защищать себя от всяких опасностей и недобрых людей.
Лес всё питал меня и питал. Несколько раз я чувствовала у себя на лице хвост Уголька. Видимо, он проверял, жива ли я всё ещё.
Когда я закончила, прошло часа три, не меньше.
Кровь уже давно остановилась, и края раны стянулись.
Последнее, что я видела перед собой, прежде чем рухнуть в беспамятство — это испуганный взгляд живого Тита.
Всё в порядке, Тит.
Я просто очень сильно хочу спать.
***
Птицы пели. Сквозь ветки проникал золотистый рассвет, а вокруг пахло умопомрачительно вкусной черникой.
Точно, я же хотела нажарить черничных блинов!
Я поднялась резко, стукнувшись головой.
Передо мной сидел Тит, потирая лоб, и улыбаясь.
Точнее, я всё это время лежала у него на коленях, а он задремал, и его голова почти склонилась на мою.
— Привет, — поздоровалась я. — Ты жив. Это замечательно, Тит! А что ты тут делаешь, кстати?
Тит опустил глаза.
— Мы снова подрались с Лукой. Он пришел ко мне днем, я как раз только заселился в местной харчевне, и сел обедать, как пришел Лука. Увидел меня, вытащил на улицу, и мы подрались.
— Как же ты оказался в лесу? От харчевни до леса почти час ходьбы, — заинтересованно переспросила я Тита, ища глазами корзинку с черникой. Она стояла на том же месте, где я поставила её вчера.
— Ну, когда Лука остановился, я уже был весь в крови. Всё же, по сравнению с его силой, моя очень слаба. Я не могу победить его, да и не хочу. Он мой старший брат, и твой муж, я не имею права причинять вред Луке.
— Он оставил тебя у харчевни и ушел что ли? — я с ужасом представляла эту картину, и образ прекрасного принца Луки мерк перед моими глазами. — Как он мог?
— Он был пьян, очень пьян, и, наверное, мало видел, что происходит. Когда он ушел, я еще стоял. Я медленно шел, по направлению леса, надеясь отыскать хоть кого-нибудь, чтобы мне помогли, но так никого и не встретил. Это странно, — закончил он.
— Что именно странно?
Странным было то, что Лука не побеспокоился о брате, и бросил его умирать одного.
— Странно, что я никого не встретил. Говорят, что где-то здесь есть целый ковен. И, как оказалось, здесь есть ты, Гли, — его лицо снова осветила нежная улыбка. — Жаль, что ты жена Луки.
Я наклонила голову набок, рассматривая Тита.
Я всё ещё сидела перед ним на коленях, и он сидел у подножья дерева, где я его нашла вчера. Он был весь в засохшей крови, на груди красовался розовый рубец, оставшийся от рваной раны, и я выглядела не лучше.
— Почему жаль? — спросила я его.
— Потому что он любит тебя, — раздался позади знакомый голос. — Этот подкидыш любит тебя! — я обернулась и увидела перед собой Луку.
Что за ведьмы сводят наши пути воедино?
— А ты-то что тут забыл? — спросила я Луку, поднимаясь и загораживая Тита от него.
Лука усмехнулся.
— Ты правда думаешь, что ты сможешь меня остановить, если я захочу убить его? — его глаза горели ненавистью, когда он смотрел на Тита. — Как ты нашла его?
— Лес привел меня, — просто ответила я. — Я пойду завтракать, иначе я уже не помогу никому из вас.
Я развернулась и пошла домой, интуитивно следуя тропам, которые видела второй раз в жизни.
Пока я шла домой, не оглядываясь, я размышляла. Стоит ли мне что-то делать с тем, что происходит между мной, Лукой и Титом, или пустить всё на самотёк? Мне так и не была понятна до конца позиция Луки в отношении его любовницы. А ещё мне не было понятно, почему меня вдруг любит Тит?
И вообще, я собиралась пожарить блинов.
Едва я вышла из леса, и за мной последний раз схлопнулись ветки, я ощутила, что за мной наблюдают.
На пороге моего нового дома сидела девушка.
Нет, не так, а то я вас запутаю.
На пороге моего нового дома сидела я, одетая в облегающие кожаные штаны, белую рубашку, растрепавшиеся волосы были рассыпаны по плечам.
Ну надо же! Похоже, я даже знаю, кто эта незнакомка.
— Доброго утра вам, — поздоровалась со мной девушка, и знакомый голос прозвенел у меня в ушах.
Какое прекрасное стечение обстоятельств!
