ней, но лучше, конечно, навсегда усмирить психа с ружьём, не вспоминая о нём каждый раз выходя на улицу.
В попытке встать на ноги, Филипп опёрся рукой на стоящую рядом продуктовую тележку, моментально родившая в его голове хоть и безумный, но единственный вариант спастись.
Лиза крутила головой по сторонам, где ей постоянно мерещилась тёмная фигура. Надежда на спасение есть, и он сидит в нескольких метрах от неё, но подобраться, даже подползти, невозможно. За одним неверным движением, нарушающим правила игры, последует стопроцентный и точный выстрел, кровь, крики и смерть, глядя на окрашивающийся в алый цвет снег.
За хлопком и звенящей гильзой, упавшей на асфальт, последовал звон стучащих маленьких колёс и вибрирующих металлических прутьев тележки, пока неуклюже выскочивший Филипп, сломя голову, бежал на помощь к подруге.
– Филипп! – Лиза схватила обеими руками поскользнувшегося и упавшего к своим ногам парня, пытаясь повернуть к себе лицом.
– Надо убираться отсюда, вставай! – но надолго тележкой стрелка было не отвлечь, он быстро раскусил план и перешёл в активное наступление, пытаясь прижать двух подростков к машине, не давая им уйти и на метр от продырявленного автомобиля. – Лиза, пожалуйста, нужно бежать, слышишь?
– Кровь… У тебя кровь… – ладонь парня была рассечена и после каждого прикосновения к снегу оставляла на нём яркий кровавый отпечаток с парой алых капель.
– Наверное, когда тележку схватил, поранился… Неважно, подымайся! – Филипп поднял с асфальта подругу, отряхнул от снега и осмотрелся по сторонам, придумывая план побега под уже раздражающие выстрелы, пытаясь сконцентрироваться на отступлении и жизни, – прямо перед нами должен быть вход в торговый центр, но двери могут быть закрыты… Дождёмся, пока он будет перезаряжаться, так сможем выиграть немного времени…
Выстрелы прекратились, и где-то внутри тумана послышалась растягивающаяся молния рюкзака и нервное копошение в его содержимом.
– Бежим! – Лиза соскочила с места и, не оглядываясь назад, помчалась вглубь тёмной бездны, почти, что в слепую, надеясь, что через пару метров будут распахнутые двери торгового центра.
Всего несколько секунд потребовалось ей, чтобы бесследно исчезнуть, чему Филипп был очень рад, оставаясь сидеть у автомобиля. Убедившись, что Лизы нет рядом, а стрелок безоружен, парень, сделав несколько больших глотков воздуха, побежал на звук перезаряжающегося охотничьего ружья, веря, что бежит в правильном направлении.
Буквально секунда, и в ничего не подозревающего стрелка уже летит брошенная подростком тележка, прутики которой были запачканы в крови. Растерявшись, Филипп оставил всё как есть и поспешил вернуться к Лизе, ничего не обдумав наперёд.
Внутри огромного и просторного помещения под ногами затрещали стеклянные осколки, до ушей, вскоре, донёсся неприятный скрежет стальных листов, а дополнялась симфония мнущимися, уже пустыми, картонными коробками и лопающейся фанерой. Люди пытались вынести отсюда всё, но, судя по всему, что-то у них не получилось: сумки, переполненные продуктами и дорогой техникой тележки, пыль и грязь, всё, что осталось на этих руинах.
Лиза поднялась с плитки, и набросилась на своего парня с криками.
– Ты почему мне ничего не сказал? Я уже подумала…
– Прости, придумал это слишком поздно…
Две шахматные фигуры разного цвета стояли на доске друг напротив друга, но собрались они вовсе не враждовать. Успокоившись, они взялись за руки и, не собираясь их отпускать, смотрели в наполненные страхом глаза, пытаясь успокоить. Тепло постепенно растворялось, заставив вскоре отпустить уже похолодевшие руки и вернуться к поискам тёплой одежды, благо сейчас они именно в том месте, где найти всё необходимое будет проще простого.
Лиза остановилась у побитого и полностью разграбленного магазинчика, присев на рядом стоящее и чудом уцелевшее массажное кресло, которое, конечно же, не работало. После падения, маленькая девочка моментально растворилась в мягкой и слега прохладной обивке никем не тронутого кресла, чувствуя невероятное, ранее утерянное, чувство уюта и комфорта. Блики, рождающиеся в залитой водой шахматной плитке на полу, ловко перепрыгивали весь мусор под ногами, но совершенно неуклюже падали к уже закрытым глазам отдыхающей девушки, предвкушая приближающуюся и постепенно проносящуюся по всему телу эйфорию, хоть и всего на несколько коротких минут. Стекающая с обшарпанных стен и разбитых потолков прохладная и абсолютно чистая вода становилась единственной музыкой в этом мире, которую хотелось слышать среди всего того хаотичного и беспорядочного набора звуков, где каждый последующий устрашал лучше предыдущего.
Всё изменилось: если раньше кругом был свет, то отныне всем зрячим суждено погрузиться в вечную темноту и исходящий из неё холод. Отныне вслед за снегопадом по металлической обшивке стучит разъярённый и чем-то недовольный дождь. Каждый такой стук проносился по всем большим коридорам, заглядывая даже, наверное, в каждый магазинчик и самый его потаённый угол, чтобы напомнить о своём могуществе и не утихающей силе.
И если Лиза расслаблялась лёжа в кресле и слушая музыку, созданную благодаря естественным вещам без вмешательств человека, то вот её друг Филипп был занят глубокими размышлениями, пытаясь подобрать себе идеально сочетающуюся одежду, даже будучи в центре невероятного живого ужаса и смерти. Что им движет, он сам до конца не понимает, но это никогда его не останавливает от совершенно безумных и порой бессмысленных занятий и дурачеств, которые он часто делает. На этот раз абсолютно глупая бежевая шляпа снесла ему голову, приковав его взгляд на себя через зеркало, откуда он уже минут десять не может уйти, рассматривая каждый шов на своём потерявшем былую яркость головном уборе. В грязных руках, которые он ещё не успел отмыть в ближайшей луже, парень держал полную пачку каких-то старых сигарет, которые даже не успели промокнуть, лёжа на полу в открытом виде. Кто-то, уходя в спешке, видимо, обронил их, не совсем волнуясь о такой мелочи, нежели о стремительно приближающемся дыме. До этого времени Филипп никогда серьёзно не курил, лишь сделав однажды пару затяжек вместе с друзьями перед школой, стоя вчетвером на грязной и серой лестничной площадке, пугаясь каждого шороха соседей этажами выше. Хоть и осознанность новой, никем ранее не прожитой жизни внутри тёмного пространства моментами посещала голову парня, но чтобы прям полностью отчаяться, забить на все свои принципы и начать курить он никак не мог. Так он сидел на деревянном хлипком стульчике посреди магазина, в нелепой шляпе и с помятой сигаретой во рту, даже не собираясь её поджигать.
После нескольких минут таких бессмысленных раздумий о головных уборах и сигаретах, среди тьмы, где-то в глубине коридора, показалась развивающаяся на прохладном ветру серая полупрозрачная ткань, махая одиноко сидящему подростку и зазывая к себе, будто поднимая руку. Сперва
