телом, пропускаю руки через рукава, а затем опускаю взгляд вниз. Парень высокий, так что если на нем кофта заканчивалась на уровне нижних ребер, то меня прикрывала почти до бедер.
– Спасибо, – поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом, и облизываю губы.
Его взгляд тут же падает на них, заставляя меня нервно теребить ткань. Сглатываю застрявший в горле ком и выдыхаю, не зная, что еще сказать. Не хочу даже самой себе признаваться, как меня волнует его близость, сердце набатом стучит в груди, руки дрожат, а в животе порхают пресловутые бабочки, о которых так любят упоминать героини любовных книг. Но мы не в любовной эпопее, да и он – не герой моего романа.
– Как далеко берег? – отводит после долгого разглядывания глаза Сверр и поворачивается к другим парням, игнорируя тем самым меня.
Но я не в обиде, лишь облегченно выдыхаю, ведь между нами было какое-то напряжение, которое не могу объяснить. И не хочу в этом разбираться. Убеждаю себя, что парня стоит ненавидеть, ведь он – негодяй, устроивший когда-то на меня травлю из-за происхождения. Повторяя эти слова, как мантру, настолько глубоко погружаюсь в свои мысли, что не слышу, как меня окликают.
– Дина! – хор голосов парней, и я смотрю на них непонимающим взглядом.
Чертыхаюсь. Конечно, не слышала их, это ведь не мое имя, хоть и созвучное родному. Дура ты, Данка, могла на ровном месте проколоться.
– Что вы сказали? – растерянно переспрашиваю, но на блондина больше не смотрю.
Аффирмации помогли, так что бешено колотящийся до этого пульс успокаивается, а сердце снова равнодушно. И когда Сверр шипит что-то нечленораздельное сквозь зубы, с раздражением глядя на меня, это ставит окончательную точку в моих зарождающихся было чувствах.
– Ты должна будешь кричать, – кивает Шад, складывая руки на груди и глядя на меня с неподдельным интересом, особое внимание при этом уделяя моим волосам.
– Зачем? – спрашиваю, чувствуя, как от работы мысли на лбу образуются хмурые складки.
– Не хмурься, морщины появятся, – хмыкает дракон, я же машинально разглаживаю лоб. Скорее, по привычке, ведь мама часто любит повторять мне эти слова.
– Человек, – с задумчивым подтоном говорит себе под нос Сверр, но что странно, я его слышу.
Поджимаю губы, изнутри поднимается волна недовольства поведением белобрысого, вечное отсутствие позитива которого уже порядком действует на нервы. Но затем у меня в голове что-то щелкает, доходят слова дракона.
– Поясни, в чем план, – самовольно перехожу на «ты», считая, что другое обращение в сложившейся ситуации ну как минимум неуместно.
– Все мы знаем, для чего нас всех собрали в этом фургоне, ну разве что, нюхача, как довесок прихватили, – хмыкает парень, на что Руан вскидывает голову и стискивает кулаки, прожигая в бесцеремонном драконе взглядом дыру.
– Э, – подает темноволосый голос, – за языком следи.
Сверр поднимает бровь, кидает на меня полный подозрений взгляд, а затем уже, прищурившись, наблюдает за чешуйчатым, который и не думает объясняться, больше наблюдая за нашей реакцией на свои слова.
– Что ж, – тянет слова, наклоняет голову набок и добавляет: – видимо, только белый в курсе.
Закатываю глаза, а затем вспоминаю слова Сверра и выпаливаю:
– Да-да, возродить Искандера, и что? – знаю, что умничаю, но до того бесячие лица у белобрысого и этого дракона.
В фургоне на какое-то время наступает тишина, только Руан шумит, вставая лицом к парням и складывая руки на груди.
– Заметьте, Орден никого не убил, а значит, мы нужны им целые и невредимые, – пропускает мой выпад мимо ушей четвертый, только присоединившийся спутник, после поясняет, кивая на меня: – В особенности, ты с белым. Так что твоя задача кричать, будто тебя убивают. Они не смогут проигнорировать и откроют двери.
Резон в его словах был. Особенно, если он прав и все это так, как он и говорит. Вот только…
– Мы все равно не сможем выбраться, – качаю головой, смотря в сторону дверей. – Уже пытались, какой-то артефакт не дает.
Пожимаю плечами и с тоской вздыхаю.
– Это защитное силовое поле, у нас обычно ставят такие на дома против нежеланных гостей, – хмыкает довольно дракон, а затем ведет носом. – Но артефакт имеет две стороны медали, на наше счастье. Будешь корчиться на земле, кто-то из похитителей вынужден будет зайти, чтобы проверить тебя. А для этого ему придется ослабить действие поля, и этого времени хватит, чтобы один из нас прорвался наружу и выпустил всех нас.
Наступает молчание, парни хмуро глядят на Шада, который говорит все это время с улыбкой на лице. Честно говоря, его ненормальная веселость начинает меня пугать.
– И ты, конечно же, предлагаешь свою кандидатуру? – ехидным и при этом холодным тоном задает вопрос Сверр, не сводя своего черного взора с парня.
– А кто-то из вас видел, где прикреплен артефакт? – задает Шад вопрос, но положительного ответа не получает. – Времени катастрофически мало будет, так что не горю желанием ждать, пока кто-то из вас будет искать его. А я видел, глаза на месте.
Губы его искривляются в дуге, а в глазах блестит азарт. Видимо, для него это все приключение. А меня не покидает вопрос. Для чего же он здесь оказался? В поисках чего? Или кого?
– Хорошо, – вздыхаю, когда вижу, что никто не может ничего противопоставить его словам. – И что мне делать?
– То-то же, – цокает дракон, а затем делает в мою сторону шаг. – Побуду взбесившимся драконом, детки, – вдруг добавляет почему-то, открывает рот, а затем я кричу.
Ведь весь фургон начинает, казалось, гореть. Стенки будто плавятся, а пламя подбирается все ближе. От паники я даже забываю, что мне драконий огонь совершенно не страшен. Мной руководят панические инстинкты.
Чувствую, как языки пламени ласкают мои оголенные руки, касаются беззащитного лица, вот только… Не опаляют, не причиняют боль, как бы я не боялась. На секунду перестаю кричать, понимая, что оглушила саму себя. Неужели взыграла кровь моих драконьих предков? Прикрываю глаза, машинально закрывая руками лицо. Мой отец Альтаир – чистокровный оборотень-волк, а вот мама – золотая волчица, изначально дочь черного волка и золотой драконицы Тамилы. Никто не предполагал в свое время, что она в двадцать
