весь род человеческий…
– К-какая познавательная сказка, – дрогнувшим голосом заметила Ланка, когда я замолчала. – Кажется, сегодня мне будут сниться кошмары.
– Примерно то же самое нам рассказывали на истории магии, – пожала плечами я. – Только про ведьму не упоминали. А в основу конфликта поставили божественные разборки. Якобы той безымянной стране покровительствовал Саан, а его сестрам это не понравилось. Поэтому когда между богами вспыхнула ссора, детище бога-отступника пострадало сильнее всего.
– Божественный гнев? – без особого интереса переспросил призрак. – Да, это многое бы объяснило. За исключением того, почему после гибели королевства скверна так и продолжила распространяться, тем самым погубив огромное количество живых и испоганив множество обитаемых земель. Если богини этого не хотели, то почему не остановили, пока была возможность?
– Да они и сейчас не больно-то вмешиваются, – проворчала я. – Хотя нам их помощь ой как пригодилась бы.
– Тогда, получается, это была просто магия? – кашлянул Ник, когда в комнате воцарилась тишина. – Кто-то из ведьм изобрел новое заклинание и потерял над ним контроль?
– Летописи на этот счет молчат. Жрецы тоже ничем помочь не могут. Поэтому нам остается догадываться, что именно произошло, и постараться сделать так, чтобы избавить мир от этой угрозы.
– А как насчет магов? – вдруг встрепенулась Ланка. – Ниэль, спроси у своего призрака: а он знает, как появились первые настоящие маги?
Я вопросительно уставилась на тень, но та лишь пожала плечами.
– Одно время считалось, что к этому приложили руку жрецы. Откуда бы ни взялась скверна, служители богинь не могли оставить людей без помощи. Поэтому там, где не справился огонь, сработало божественное благословение. А когда стало ясно, что на все темные пятна жрецов не хватает, кто-то из них попросил покровительниц о помощи. И те что-то сделали с существовавшими тогда одаренными, из-за чего в мире перестали рождаться полноценные ведьмы, зато появились маги и колдуны. А следом за ними возникли и первые магические школы, в которых одаренных натаскивали на борьбу с расплодившейся нежитью.
– Но тогда некому было их учить, – резонно возразил маг. – О нежити мало знали. Ещё не были созданы тройки, не разработана тактика защиты и нападения… кто этим занимался?
– Понятия не имею, – равнодушно отозвался Норр. – Скорее всего, жрецы. А потом… Идея с полигонами, насколько я знаю, долго воспринималась в штыки. Обустраивать рядом с обитаемыми землями пятно скверны никому не хотелось. Но необходимость взяла свое, поэтому полигонов вроде того, что устроили на моей могиле, создали несколько. Да и сейчас они, скорее всего, продолжают работать.
Услышав о скверне, я нахмурилась.
– А ты не считаешь, что это опасно? Ларун говорил, что чем старше скверна, тем она сильнее.
– Верно. Поэтому время от времени старые скверны зачищают и создают вместо них новые.
– Это везде так делают? Во всех странах?
– Почему? Мроны, например, не делают.
Мроны?
Я чуть не вздрогнула, как наяву увидев лицо одного своего знакомца, но, к счастью, никто не заметил, как моя рука непроизвольно дернулась к пораненному нелюдем плечу. А призрак как ни в чем ни бывало продолжил:
– Оборотни вообще к нежити негативно относятся, поэтому рядом с их землями обычно спокойно. Правда, среди оборотней нет одаренных, поэтому в тройки их обычно не берут. А вот люди – да. Рискуют. Но раз за столько веков ни одно государство не погибло, значит, контроль за скверной у них поставлен на высоком уровне.
– Но ведь нет таких стран, которым удалось бы одолеть нежить полностью, – возразила Ланка.
– Лишь потому, что каждый немертвый – это потенциальное новое семечко для рождения очередной скверны. Границы ведь полностью не перекроешь. Везде найдется хоть одна щелочка, куда легко проскользнет зараженная крыса. Прибежит одна такая, зароется в землю, уснет на пару десятилетий, разложится, стухнет, а семечко-то вот оно, целое и невредимое. Потом над ним прогремит война. Или просто чья-нибудь кровушка на землю прольется…
– При чем тут кровь? – перебила его я, отогнав от себя непрошеные воспоминания.
Норр удивился.
– Как это при чем? Магия крови запускает процесс создания скверны. Сама по себе нежить её использовать не способна, но именно она помогает трансформировать живое в неживое. Поэтому-то её и запретили.
– Что-о?!
– А ты думала, тебе просто так удалось воздействовать на лича в моем подземелье? – усмехнулась тень. – Мне казалось, ты и сама способна сделать нужные выводы. Правда, магия крови… вернее, её так называемая мертвая ветка… лишь одно из направлений этого вида магического искусства. Но люди обычно помнят только о самом страшном. Ну и, соответственно, боятся. А когда люди боятся, они что делают? Пра-авильно, запрещают использовать то, о чем даже подумать страшно. А если могут его уничтожить, то уничтожают. Как ту королеву-мать, которой не повезло стать одной из первых жертв этой нехорошей истории.
– Подожди! – спохватилась я, когда призрак замолчал и начал медленно истаивать в воздухе. – В твоей книге написано, что умершие от заразы потом переродились и стали первой нежитью в нашем мире. Так?
– Так.
– А как насчет одаренных? Они тоже стали живыми мертвецами? И если да, то сохранили ли они свою магию?
– Наконец-то ты стала задавать правильные вопросы, – одобрительно кивнула тень. – Да, Ниэль. Насчет сказки не уверен, но в жизни одаренные действительно могут перерождаться. Как это происходит, никто точно не знает. Однако сам факт доказан. В противном случае на свет не появлялись бы темные артефакты, а вместе с ними и разумные виды нежити.
– Разумные, это кто? – заинтересованно закрутила головой Ланка, когда я пересказала ребятам новую информацию. – Всякие там горты, измы, личи…
– А ещё умертвия, вампиры, повелители, – в том же тоне продолжил Норр, почти не скрывая усмешки, которая стала совсем уж зловещей, когда я пересказала его слова остальным.
– Врешь! Вампиров не существует! – тут же ощетинилась Ланка.
– Существуют, – неожиданно вступился за кровососов маг. – Я на четвертом курсе доклад по высшей нежити делал. И нашел в столичных архивах неоспоримые свидетельства того, что вампиры – не выдумка. И что как минимум в позапрошлом веке рядом с новорожденными сквернами ещё находили человеческие останки с характерными ранами на горле.
Ланка в ответ только фыркнула.
– Да я тебя умоляю… у каждого зомби, считай, есть клыки, которыми можно с легкостью разорвать человеческое горло!
– Да. Но зомби питаются мясом, а не кровью. А в тех останках плоть была нетронутой.
– Все равно не верю!
– Вампиры существуют, – поставил жирную точку в этом споре Норр. – По крайней мере, одно время точно существовали. Но потом на них такую охоту открыли, что вряд ли их много уцелело. А если кто-то и выжил, то вы об этом все равно не узнаете. Высшая нежить всегда умела приспосабливаться. Для того ей и разум дан, хотя для вас это,
