грота, в глубине которого прятался источник воды. Прозрачная вода стекала прямо по стене в глубокую чашу, на дне которой были начертаны неизвестные знаки. Девушке понравились увитые клематисом деревянные качели. Здесь можно было устроиться прямо под водопадом крупных лиловых цветов, похожих на звезды. Нагретое дерево пахло смолой и летом, а над цветочной клумбой напротив танцевала стайка бабочек. Эшлин остановилась здесь, села и стала внимательно разглядывать цветы, удивляясь тому, как по-дурацки звучат их сочетания. Белые лилии говорят о счастливом союзе и ожидании ребенка, ирисы – о готовности защищаться и воинственном настрое хозяина, настурция напоминает, что хозяин клумбы недавно одержал в чем-то победу, мелкие гвоздики – пожелание счастья в пути и приглашение забрать одну как талисман на дорожку, а маргаритки – о том, что важно сохранять в себе свет в трудные времена. Попробуй составь из этого фразу. Будто университетский садовник совсем не думал о том, что он хочет сказать.
Эшлин еще не знала, что новые неприятности вот-вот свалятся ей в прямом смысле на голову.
* * *
В это время магистр Брендон Бирн оказался в затруднительном положении. Его голову занимали мысли, далекие от испытания. А от решения при этом зависело многое.
Испытание магических сил – не экзамен, его нельзя подделать, в нем нельзя подсказать. Каждый, кого обучают магическим искусствам, получает огромную силу, и потому даже очень богатые и родовитые юноши могут получить отказ, если их дар вызывает у совета магистров беспокойство. Великий магистр, правда, терпеть не мог объясняться с родителями таких бездарей. Впрочем, куда хуже было, когда талант присутствовал, но развивать его было опасно.
Испытуемый – Фарлей Горманстон, чаще кратко называемый за спиной «этот герцогский сынок», поправлял кружевные манжеты и слушал Риана вполуха, будто бы все, кто был в комнате, – горожане на приеме у бургомистра. В роли бургомистра выступал, конечно же, он, будущий герцог и без малого великий маг. Наблюдая за тонкими, высокомерно поджатыми губами и ровными локонами юноши, ниспадавшими на шелковую куртку с золотой тесьмой, достойную королевского плеча, Брендон понял, чего опасался его коллега. Иногда за такими юнцами к воротам Университета приходят вооруженные отряды, озадаченные отказом в обучении и желающие свою озадаченность выразить самым простым способом. И тогда лучше, если нет одного виноватого, которому они возжелали бы отомстить лично.
Комната была по-старинному простой. Это здание было самым старым в Университете. Две лавки для наблюдателей, столик зельевара и деревянный лежак с защитными знаками, вырезанными по остову и ножкам. Резьба по дереву куда долговечнее любой росписи. По краям лежака были вырезаны углубления для ладоней, а на уровне плеч и лодыжек приделаны ремни, которыми плотно охватывали тело испытуемого. Путешествие в глубины разума – штука опасная, и тот, кто подвергался ему, не должен был навредить себе и другим.
Риан закончил лекцию о правилах этого путешествия – как следовать тропе, проложенной мудрыми, как по глупости не убиться, как вернуться, после чего протянул юноше кубок с зельем, ослабляющим защиту. У каждого человека от природы есть это свойство, и оно сильно, иначе люди могли бы слышать мысли друг друга. У тех же, в ком есть магический дар, защита еще сильнее. Чтобы заставить испытуемого увидеть нужный сон, придется от нее на время избавиться.
Наследник древнего и благородного рода Горманстон осушил бокал так, будто отхлебнул деревенского вина, небрежно, как слуге, протянул его Риану и лег. Брендон, подойдя пристегнуть его, нарочито сильно стиснул плечи и лодыжки, затянув ремни как можно крепче. Чем больше высокомерие, тем большая пустота обнаруживалась под ним. Такие люди раздражали магистра Бирна. «Если бы мы владели той магией, что доступна ши, – мысленно усмехнулся он, – но в мире нет совершенства. Поэтому придется сейчас сесть рядом с этим индюком, вложить ладонь в деревянное углубление и всю дорогу питать своими силами его путешествие в глубь разума. Если, конечно, разум у него имеется». Магия – тяжелый труд. Не все, кто переступает порог Университета, готовы это принять.
Брендон вспомнил, как сестра Фарлея, высокая и статная Эпона, в отличие от брата не путавшая достоинство с высокомерием, проходила испытание. Какие разные дети порой растут в одной семье!
Риан устроился с другой стороны лежака и также опустил руку в углубление для ладони. Кожу покалывало, рука ощущала тепло, будто дерево было нагрето солнцем. Брендон чувствовал, как в самом его теле начинает распространяться тепло, от сердца бежит по сосудам к рукам и ногам. Сердце забилось быстрее. Риан вздохнул и повел испытуемого по пути сна.
– Ты открываешь глаза и видишь, как темнота впереди сгущается, становится ярче, а потом из нее проявляется дверь, обычная, деревянная, готовая открыться от первого прикосновения…
Глаза Фарлея Горманстона под закрытыми веками пришли в движение. Надежно пристегнутая правая рука сжала пальцы, будто касаясь дверной ручки. На лице отразилась брезгливая гримаса, когда герцогский сынок услышал в свой адрес «ты». Пусть привыкает. Здесь все равны.
Брендон закрыл глаза, чтобы погрузиться вслед за испытуемым в сновидение, и оказался в узком каменном коридоре, освещенном факелами. Пахло гарью и сыростью. Перед юношей была дверь, крупная, с кованой ручкой в виде драконьей пасти. Он, не сомневаясь ни секунды, ухмыльнувшись, дернул ее на себя и оказался в каменном зале замка. Зал казался заброшенным, оплывшие свечи в люстрах, полутьма, только серебристый свет из узких стрельчатых окон. Снаружи, судя по всему, была лунная ночь.
Юноша принялся осматривать все вокруг, переворачивая подсвечники, вытаскивая ящики столов, с грохотом перебирая фигурки и сундучки на каминной полке, заглядывая в чаши на столе. Он деловито искал ключ, зная, видимо, от домашнего учителя, что это испытание можно пройти быстро. Не дожидаясь опасностей и подсказок. Но плох тот преподаватель, который дает простые задания. Кто-нибудь, смотревший со стороны, заметил бы, как под закрытыми веками быстро двигаются глаза Брендона. Он уже придумал, чем развлечь высокородного гордеца.
Испытуемый застыл и прислушался. Этот звук пока был очень тихим, скорее ощущение нарастающего гула, который заставляет сердце сжиматься от страха. Живущие в горах знают его хорошо. Иногда его называют «песнь земли». По каменным плитам пола пролегла узкая трещина, стол зашатался, сбрасывая чаши, свечи и тарелки. Брендон чувствовал, как покалывает кончики пальцев от напряжения. Жаль, что устроить землетрясение в реальном мире не под силу и двум сотням магов. А может, не жаль.
Фарлей утратил свой лоск и заметался в клубах пыли, отскакивая от трещин и тяжелых предметов, иногда перекатываясь по полу. Наконец, он закончил борьбу со стихией, забившись под все
