большими наивными глазками уже дергались, что выглядело несколько комично.
Флоренс не стала возражать и легко согласилась пересесть к нам с Грегори в карету.
В этот вечер погода стояла прекрасная: теплая и ясная, солнце уже скрылось за крышами столичных домов. Хотя звезды еще не высыпали на небосклон, уверена, вскоре они составят конкуренцию фейерверку во время карнавала.
Королевские слуги встречали нас с еще большим уважением, чем обычно — как же, невеста герцога с семьей — это не простая спутница. Нас проводили в будуар, где мы избавились от плащей. Я проверила одежду и макияж каждой из девочек, постаралась всех подбодрить и настроить перед выходом «на сцену», но те и так были уже опытны и уверены в себе, не то, что в первые дни. Наконец, мы вышли в коридор.
— О, Матильда, какая приятная неожиданность, как я рада тебя видеть, — обрадовалась мне леди Маффир, которая, кажется, стояла и поджидала нас под дверью.
Я оглядела ее и ее дочь, стоящую рядом и лениво обмахивающуюся веером. Обручальное кольцо на безымянном пальце девушки говорило, что катастрофы, которой так боялась ее матушка, так и не случилось, да и выглядела она замечательно — их камеристка отлично усвоила и применяла все, что мы давали на курсах.
— Прекрасно выглядите, — улыбнулась я обеим.
— Твоими стараниями, — жеманно хихикнула леди Маффир, — ох, мой будущий зять так очарован, так очарован...
— Мама, — покраснев, капризно протянула Дейзи.
— А что тут скромничать? Радоваться надо, — отмахнулась леди Маффир. — А нам не жалко денег ради счастья дочери... — она вдруг осеклась, уставившись на Зоуи.
Та, будто специально, стояла, прикрыв глаза и подняв голову, так чтобы свет от фонарей лучше подчеркивал золотистые блестки на ее веках. Медленно сглотнув, леди Маффир обвела взглядом всех троих девочек, останавливая взгляд на каждой, и выдохнула:
— Я хочу, чтобы на свадьбе дочь была неподражаема. Мне нужно это.
— Что именно? — усмехнулась я.
— Это! То, что вы сделали! Как это называется? Как это работает?!
— Презентация будет позже, — отмахнулась я. — Возможно. Если найдутся желающие. Так-то я для своих постаралась...
— Ну, мы же члены вашей семьи, — состроила невинную рожицу леди Маффир.
Я язвительно приподняла бровь. Ага, помнила она об этом прежде, когда отказалась помогать нам в тяжелое время, даже ненужное платье не даром отдала.
— Я вскоре войду в семью герцога Викторфа, наверное, у меня будет мало времени, чтобы заниматься делами, — задумчиво протянула я.
— Я могла бы помочь! — немедленно засуетилась леди Маффир.
— Не время сейчас об этом думать. Мы веселиться на балу приехали, — легкомысленно отмахнулась я. — Не могу заставлять герцога ждать. Простите.
В другой стороне коридора, к счастью, как раз показался Грегори, когда он подошел, наши родственницы присели в реверансах. Герцог привычно подал мне руку, девочки выстроились за нами, и мы все вместе отправились в бальный зал. Сегодня он был украшен живыми цветами и зелеными листьями, будто дворец поглотил лес. То тут, то там висели небольшие изящные золотистые клетки с диковинными птичками, которые умудрялись не создавать какофонию и шум, а будто подпевали оркестру, подражая звукам флейты и скрипки.
Сегодня король и королева опять сидели на своих тронах, а глашатай объявлял имена входящих — в этот раз «семьями», не утруждая себя тем, чтобы называть каждую дебютантку.
— Герцог Викторф, министр финансов его величества, с невестой — маркизой Матильдой Крантерлот с дочерями, — объявили нас, Крису пришлось отстать, а мы прошли по ковровой дорожке к королевскому возвышению и присели в реверансах, не поднимаясь, пока не будет дозволено.
— Грегори, друг мой, рад слышать, что ты наконец-то нашел женщину себе по сердцу, — заговорил король.
— Благодарю, ваше величество.
— Хотя выбор, надо признаться, весьма необычен, — протянула недоволным тоном королева. — Кажется, вы не были представлены ко двору, маркиза?
Я выпрямилась, как это положено по местному этикету, когда к тебе обращаются:
— Была, ваше величество, — только вот произвела весьма удручающее впечатление.
— О... вы, наверное, далеко живете, и не могли бывать во дворце чаще? — слегка удивилась королева.
— У меня трое детей, я была сосредоточена на их воспитании, — выкрутилась я.
— И, кажется, преуспели в этом. Весьма милые юные леди, — король, кажется, был настроен более благодушно и оценивающе рассматривал девочек. — Представьте их, пожалуйста.
— Леди Флоренс Ярдвик, леди Патрисия Ярдвиг и леди Зоуи Крантерлот, — перечислил Грегори, девочки выпрямлялись, когда называли их имена.
— Вот как, любопытно, — взгляд короля остановился на Патрисии, та покраснела, нервно пожевывая покрытые маслом с блестками губы. Я бросила на нее предостерегающий взгляд и она, опомнившись, выпрямилась и улыбнулась немного вымученно. — Что ж, надеюсь, ваш брак будет счастливым, — подытожил его величество и сделал жест рукой, позволяя нам удалиться.
Только скрывшись среди гостей, я выдохнула и спросила Грегори:
— Это нормально?
Тот неопределенно мотнул головой, кажется, такого внимания даже он не ожидал.
— Кажется, все удачно прошло, — из толпы вдруг вынырнул довольный принц Леон в ярко-красном мундире, и подал руку Патрисии: — ты понравилась отцу.
Я закатила глаза. Вот черт, и все в один вечер. Неужели он что-то рассказал королю? Так скоро? Теперь мы будем в центре внимания.
Грегори
Я ожидал некоторого внимания короля, но все же не такого. Оказалось, что Леон не выдержал и уже рассказал о своем интересе к Патрисии. Было бы, конечно, лучше придержать эту информацию до нашей с Матильдой свадьбы и оставить пока их отношения на уровне простых ухаживаний, но средний принц всегда был слишком порывист. Если нет объективных препятствий — зачем ждать? Лучше перехватить инициативу и поставить врага в безвыходное положение. Ну, и окружающих заодно.
Патрисия от таких новостей, конечно, таяла и краснела, Матильда выглядела шокированной, а Флоренс посмеивалась незаметно. Я косился на нее, подозревая, что отчасти она была в курсе происходящего. То ли Джозеф ей намекнул, то ли сама как-то предполагала. Вообще, я с удивлением замечал, что моя будущая падчерица сблизилась с младшим принцем. Причем не с «парадной» его маской очаровательного и беспечного молодого человека, а с ним настоящим. Это было странно, из-за своей работы Джозеф предпочитал держать свое сердце
