В комнате светились все святые предметы, и чисто физически я была ослеплена и не видела ничего кроме белого света. Но часть моего зрения, что находилось в трансе, отразило как свет проследовал по связи за вампиром и подожгло его как фитиль. Я попыталась направить этот свет прямо на вампира, но он обратил на меня свои глаза цвета ночи и прошептал у меня в голове:
«Ты забрала моего слугу, но до меня тебе не добраться. И теперь, когда ты знаешь, что я жив, я должен уничтожить тебя, Анита Блейк».
Я отправила ему мысль и услышала как она проявилась рядом с ним:
«Еще посмотрим кто кого, Любовник Смерти».
А потом он исчез, пещера или что бы там ни было, исчезла с поля моего внутреннего зрения. Я вернулась в себя, сидя верхом на груди Генри, сияние святых предметов угасло, превратив их в обычный металл, и прервала поцелуй.
Я смотрела в глаза Генри с расстояния в пару дюймов; зрачки были слишком расширены, губы приоткрыты, пульс бился в горле, как пойманная в ловушку птица. На секунду на меня накатила жажда крови и его пульс показался мне леденцом, который можно лизать до тех пор, пока во рту не разольется сочная начинка, но я столько сил вложила пытаясь его спасти, чтобы сейчас навредить. В этой игре я уже не была новичком и не стала касаться его шеи. Я сдвинулась, чтобы уж слишком явно не сидеть на нем. Трудно поддерживать серьезный разговор с человеком, пока ты на нем верхом.
— Вы в порядке? — спросила я слегка запыхавшимся голосом, как будто после тяжелой работы.
Он оглядел комнату как будто боялся того, что увидит, а потом ответил:
— Думаю, да.
Доктор Эймс подошел к кровати и начал проверять его жизненные показатели. Думаю, он сделал это для того, чтобы просто привнести в ситуацию что-то нормальное, а не потому, что ему нужно было узнать температуру и пульс Генри.
Никки помог спуститься с кровати и начал передавать мне мое оружие. К нам подошел Эл и выглядел он бледновато:
— Не думал, что хоть что-то из этого возможно.
— Невозможное существует лишь до того момента, пока кто-то не доказывает обратного, — ответила я, вставляя последний пистолет на место.
— Наверное. Так он сделал из Генри своего человека-слугу.
— Ага.
— Это как если он укусит кого-нибудь пару раз?
— Нет, реально могущественным даже клыки запускать не придется, чтобы сделать из человека слугу.
— Я думал, для этого сначала им нужно тебя укусить.
— Не-а.
У него зазвонил телефон и Эл посмотрел кто звонит:
— Извините, я должен ответить, рад, что тебе удалось помочь Малышу Генри. — И ушел разговаривать.
Ко мне подошел доктор Эймс:
— Без понятия, что только что произошло, но сейчас он кажется вполне здоровым, слегка дерганым, но здоровым.
— Если вы не верите в ангелов, то я не смогу вам про них объяснить, — с улыбкой ответила я.
— Хотите сказать, что вы ангел, маршал Блейк?
Я засмеялась:
— Ангел, нет, я этого не говорила.
— Под конец вы были скрыты за белым светом, почти полностью заслонены белым сиянием крестов, а когда вы его поцеловали, клянусь, я увидел как свет из вашего рта перетек в его.
— Я молилась о наставлении, чтобы смочь освободить его не навредив еще больше. — Ну да, это была отредактированная версия того, о чем я молилась, но Бог не требует все всем объяснять; если бы требовал, то оставил бы для нас более четкие инструкции.
— Клянусь, на секунду, мне показалось в этом свете я видел крылья, — сказал Эймс.
Я улыбнулась и посмотрела на Никки:
— Ты видел крылья?
Он покачал головой.
Я улыбнулась доктору:
— Если вы видели крылья, доктор Эймс, это были не мои.
— Тогда чьи?
Я улыбнулась еще шире:
— Не забыли, я верю в ангелов.
Он выглядел потрясенным:
— Подобными речами вы доведете человека или до бутылки или до церкви, маршал.
— В мою работу не входит вести вас в церковь, и уж точно я не собираюсь доводить вас до бутылки.
Доктор Эймс посмотрел на меня. Я уже видела такой взгляд, но, как правило, он появлялся у людей, которые впервые видели призрака, или вампира, и они впервые в жизни по настоящему пугаются.
— И в чем же тогда заключается ваша работа в дальнейшем, маршал Блейк?
— Хочу расспросить Генри и посмотреть, удастся ли получить подсказку о местонахождении тела вампира. Если сможем уничтожить настоящее тело вампира, сможем все это закончить.
— Что ж, оставлю вас допрашивать мистера Кроуфорда. Думаю, мне все же следует пойти чего-нибудь выпить.
— Средь рабочего дня? — удивилась я.
— Если не верящему в бога любителю науки не требуется выпить после того, что я сегодня увидел, то он еще больший атеист, чем я, — сказав это, он ушел.
Остальные копы почти поровну поделились на тех, кто испугался того, что увидел и тех, кто настолько впечатлился, что было намного хуже, потому что я не была уверена, чего они будут ожидать от меня в следующий раз. Эймс не был единственным, кто видел очертания крыльев в том белом свете. Я сказала им, что это ответ на молитву, а не я лично. И под конец одному чересчур сердобольному копу я сказала:
— Уж поверьте, я точно не ангел.
Никки засмеялся и, кажется, никак не мог остановиться.
— Хватит ржать, лёва.
От этого он прыснул еще сильнее, облокотившись на стену со слезами, градом катившимися из его глаза. По крайней мере его смех пресек дальнейший поток странных теологических вопросов; попробуй веди разглагольствования об ангелах, когда рядом со мной ржет эта детина.
Зазвонил мой телефон, композицией Теда Ньюджента «Bad to the Bone», которую я поставила на Эдуарда.
— Привет, Тед, ну что там?
— Почти все более старые места преступлений, которые мы обнаружили сегодня, были расположены в округе Каллахана.
— Правда?
— Да, не думаю, что на шерифа напали случайно. Гуттерман сказал, что Каллахан регулярно посещал обособленные дома — заходил на кофе к старикам, инвалидам, справлялся как у них дела, у всех, о ком он заботился.
— Я так понимаю, пропало не мало людей?
— Верно.
— Повиси минутку на телефоне, Тед. — Я повернулась к копам и медсестре с Генри. — Мне нужно ответить на этот звонок. Скоро вернусь — у меня еще есть несколько вопросов к вам, мистер Кроуфорд.
— Маршал Блейк, ты только что спасла мою бессмертную душу — и можешь называть меня просто Малыш Генри.
Я улыбнулась.
— Не знаю, насчет души — думаю, она была твоей в любом случае. Но как тебя называть Малышом Генри, когда ты на полметра выше меня.
