Леся задумалась, глядя на него. Сильный, красивый, уверенный. За ним, как за каменной стеной. Такие мысли вызывал этот мужчина. Леся не отдавала себе отчета в том, что она пристально разглядывает его, и Владимир давно уже это заметил. Он с едва уловимой усмешкой смотрел на эту девочку-девушку. Мысли вихрем летали в его голове. Быстро приходили и ускользали. Приходили и ускользали, не позволяя зацепиться разумом хотя бы за одну из них. Они смотрели друг на друга, и каждый из них нуждался друг в друге, как жаждущий в глотке воды. Это взаимное притяжение, которое Владимир ощутил, как только ее увидел, заставляло его терять над собой контроль и с наслаждением, неподвластным его уму и сердцу, смотреть в эти черные, странные озера глаз. Печальные и безумно красивые.
— Вот так и бросаются в омут с головой, — пронеслось в голове Владимира, — а потом находят опухшие тела утопленников.
Он резко отвернулся, прервав момент очарования. Леся покраснела с головы до пят, во всяком случае, все тело ее горело огнем, а щеки пылали от стыда.
— Что он теперь обо мне подумает? — подумала девушка и подтянула колени к подбородку, положив на них согнутые в локтях руки.
Владимир чувствовал себя так, словно отобрал у малого дитя петушок на палочке. Ему необходимо было что-то сказать, но его помутневший разум не мог найти мало-мальски подходящей фразы. Он сидел, словно истукан и только и думал, что о черных омутах прекрасных глаз, о фарфоровой бледной коже и мягких розовых губах. И злился. На самого себя. Он не хотел боли. Он боялся ее. И этот страх почувствовать себя отверженным, ненужным пересиливал влечение к девушке. Но страх отступал, стоило ему на нее посмотреть…
Леся решила встать и помочь Атану с Миладой. Такими темпами, они не дождутся не то что ужина, эти двое даже к завтраку не успеют. Шаги легким шорохом звучали по зеленой траве, и Владимир невольно повернулся на звук ласкающий слух. Обычное платье. В хуторе все так одевались, за исключением, конечно Милады, ту в юбке или платье увидеть — событие для всего хутора из ряда вон. Было в Лесиных движениях что-то завораживающее, притягивающее взгляд. Не худая и не полная. Четкие линии безупречных изгибов складывались в соблазнительную фигуру. Даже Милада в черных походных портках, и куртке — красивая самоуверенная Милада — смотрелась рядом с Лесей простушкой. В Миладе не было того очарования, того достоинства. Таких женщин называют богинями.
Владимир тряхнул головой, прогоняя наваждение. Надо что-то с этим делать. Так нельзя. Нельзя позволить женщине завладеть его разумом.
Послышался шорох и кряхтение. Рядом с Владимиром, там, где пару минут назад сидела Леся, приземлился Атан.
— А ты не желаешь присоединиться к девушкам и помочь им в приготовлении ужина? — весело проговорил он.
— Помниться мне, что это ты разглагольствовал, что вполне можешь о себе позаботиться, а не я. Меня устраивает подобное положение дел.
Владимир сорвал травинку и стал ее жевать.
— Я могу о себе позаботиться, — парировал наглец, — но зачем мне утруждать себя такими делами, как готовка, если есть две вполне очаровательные девушки, которые с радостью сделают это за меня?
— Уверен, что тебе это не аукнется? — усмехнулся Владимир и выкинул порядком пожеванную травинку, оставившую на языке привкус сочной горечи.
— С Миладой ни в чем нельзя быть уверенным, — Атан сладко потянулся и крикнул девушкам:
— ну, что там у нас с едой? Я дождусь сегодня ужина или придется ложиться голодным?
Милада ослепительно улыбнулась, и от ее прекрасной улыбки повеяло холодом. Владимир сдавленно усмехнулся и поспешно отвернулся от Атана, чтоб не рассмеяться в голос. Леся хмуро посмотрела на Атана, но проследив за реакцией Милады, усмехнулась и занялась готовкой. Атан сидел не шелохнувшись и мило улыбался знахарке, он даже бровью не повел.
— Дорогой, — издалека начала Милада, — что-то мне подсказывает, что ты сегодня либо останешься без ужина и будешь спать голодным, либо поешь, но спать не будешь.
— За какие это заслуги? — губы странника раздвинулись в улыбке, а глаза приняли выражение бедного побитого котенка, огромные, как блюдца и печа-а-альные…
— Ну, знаешь ли, — на Миладу его взгляды не подействовали ни в коей мере, — уговор дороже денег. Если ты отрываешь зад и помогаешь с готовкой, то и поешь и поспишь. А если не поднимаешь, то… Либо ешь, либо спишь. За все надо платить, милый.
По закону жанра и характера отношений этих неугомонных, тут же разгорелась словесная перепалка. Милада металась разъяренной фурией в попытках что-то доказать спокойному до умопомрачения Атану. Тот в ответ мило улыбался, строил печальные и раскаявшиеся глазки и своей вины не признавал. В результате весь разговор свелся к претензиям из ряда «Ты, ты, сволочь!» — это Милада. «Я?! — спокойный, не повышающий тона Атан (святая невинность, ангел Божий, коих на иконах малюют), — в чем моя вина? Мне кажется, что ты просто ко мне придираешься».
Через пару минут их спор откровенно напоминал фарс. Леся прошла мимо Милады бочком и подвесила походный котелок на рогатину над костром. Она уперла руки в бока, а Владимир невольно залюбовался ее фигуркой. Леся попробовала что-то произнести, но эти двое не слушали никого, кроме себя. Вернее, каждый из них слушал только себя любимого. Леся набрала побольше воздуха в легкие четко, ровно и довольно громко произнесла
— Пока вы отношения выясняли, я уже все сделала. Делов-то на пару минут, а вы разговоров развели на целый час. В таком случае готовкой буду заниматься я. Вы все равно это дело не любите, а ходить голодной лично я не буду. Любая помощь — принимается. Споры — пресекаются. Вопрос закрыт.
Ответом девушке стала звенящая тишина.
Леся подошла к своей сумке и стала вытаскивать нехитрый провиант. Хлеб, кусок вяленого мяса и соленое сало. Она быстро расстелила покрывало, служившее им столом, нарезала бутербродов. Вокруг царило молчание. Никто не ожидал от Леси проявления характера. Вроде бы и грубого слова никому не сказала, но почему-то всем стало стыдно. Атан вскочил и стал кормить лошадей, Милада помешивала кашу в котелке, а Владимир молчком присоединился к Лесе, помогая накрыть импровизированный стол.
— Как быстро все себе дело нашли, — буркнула себе под нос Леся.
— А у тебя талант, — произнес Владимир, — быстро ты всех приструнила.
— Я не хотела никого обижать, но это глупо. Стоят, спорят. И ни один ничего не делает.
— Еще чем помочь? — Владимир сел на край одеяла.
— Подай сумку. У меня там еще один котелок поменьше, и травки. Сейчас чай организуем.
