Он также беспокоился о безопасности своей жены.
Он не меньше беспокоился о Лили, их с Элли дочерью.
Вероятно, он также беспокоился о том, что его сын Мэйгар станет мишенью.
В любом случае, они закончили с этими дополнительными мерами всего несколько недель назад. Каждому сотруднику службы безопасности были розданы новые, индивидуальные ключи доступа и Барьерные коды, в дополнение к удостоверениям ДНК и сканированию радужек глаза — ещё две добавочные меры безопасности, которые теперь были отрезаны от системы безопасности в целом.
Он также ограничил список тех, кому разрешалось работать здесь.
И то, и другое (наличие отдельного протокола безопасности и несетевой системы в этой части корабля, и ограничение тех, у кого есть допуск) сводило количество бывавших здесь людей к абсолютному минимуму, а несанкционированные визиты к нулю, даже среди тех, кто входил в разведывательные и военные команды.
Только горстка людей имела неограниченный доступ в любую часть корабля.
Балидор был одним из них.
Остальными были сам Ревик Меч, Элисон, Тарси, Врег.
Теперь у Джона снова имелся почти неограниченный доступ.
Он восстановил этот доступ в соответствии с новыми указаниями Ревика по безопасности, так что он имел такие разрешения чуть меньше месяца.
Какое-то время Джон находился в полузакрытой зоне доступа просто потому, что Кассандра однажды уже вмешалась в его мысли до того, как они взяли её в плен. В результате того, что Касс одолела разум и aleimi Джона, их команде был нанесён серьёзный удар — худший удар, который они получили с тех пор, как Вэша убили у них на глазах.
Элли была взята в плен Касс и её хозяином Тенью.
В результате Элли чуть не погибла.
Её с Ревиком ребёнка украли.
Балидор знал, что этот инцидент был лишь одним из многих, подпитывающих ярость, которую он прямо сейчас видел в глазах Джона и чувствовал в его aleimi-свете.
То, что гнев Джона отчасти был вызван самобичеванием из-за того самого инцидента, мало что значило для них обоих — особенно сейчас.
Выдохнув и продолжая сидеть на своём месте, пока Джон полуагрессивно нависал над ним, явно ожидая объяснений, Балидор побарабанил пальцами по поверхности овального стола, который занимал большую часть комнаты без окон.
— Джон… — начал он, не скрывая раздражения.
Но Джон даже этого не вытерпел.
— Она чертовски опасна, ‘Дор! — рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. — Ты действительно этого не понимаешь?
Когда Балидор не ответил, высокий светлоглазый видящий издал недоверчивый звук, нечто среднее между фырканьем и восклицанием.
Продолжая глядеть на Балидора, Джон отступил назад, скрестив руки.
— Если бы я сказал Ревику, что застал тебя там, у него случился бы грёбаный инфаркт. Ты ведь это знаешь, верно? Он бы нахрен слетел с катушек…
— Джон, — сказал Балидор. — Успокойся.
— Да пошёл ты со своим «успокойся»! Что ты с ней делаешь? Что за чёртову игру ты затеял, ‘Дори? Что ты с ней делаешь?
Джон смотрел на него в упор, тяжело дыша в ожидании ответа Балидора. В его ореховых с крапинками глазах было столько напряжённости и эмоций, что Балидор поколебался, оценивая то, что он мог видеть и чувствовать.
Даже если не считать угрызений совести Джона из-за случившегося с Элли, всеобщие чувства к Касс были сильны. Балидор знал, что они сильны.
Они были особенно сильны среди тех людей, которые знали её дольше всех.
Джон, Элли, Ревик… эти трое в особенности не смогли бы рассуждать рационально. Как приёмный брат Элли, Джон вырос вместе с Кассандрой. Она была для него семьёй. Она была их семьёй до того, как Тень похитил её и завербовал.
Все они созерцали предательство Касс, сидя в первом ряду.
Они до сих пор переживали последствия этого предательства.
Балидор знал, что эмоции ещё не остыли.
Может быть, они всегда будут болезненными.
Он также знал, что они любили её.
Все они любили её… и Ревик тоже.
— Ты знаешь, что я делаю, — тихо сказал Балидор.
Джон уставился на него.
Затем его взгляд сменился, в нём проступило недоверие, смешанное с гневом, который до сих пор продолжал нарастать.
Балидор увидел и ещё кое-что.
Что-то, что могло бы быть…
— Это не надежда, — сказал Джон с угрозой в голосе. — Не смей дёргать за эти ниточки со мной, Балидор. Ты же знаешь, что она сделала с Элли. Ты же знаешь, что она сделала с Ревиком, чёрт возьми, со мной! С тобой, бл*дь…
— Да, Джон, — сказал Балидор таким же предостерегающим тоном. — Я знаю.
— Тогда какого хрена ты творишь?
Балидор почувствовал, как его осторожность уходит.
Это чувство превращалось в нечто опасно близкое к гневу.
— Что я творю? — челюсти Балидора напряглись.
Подняв глаза, он наклонился над столом, глядя на Джона.
— Почему ты не задавал этот вопрос Элли, когда там сидел Ревик? — потребовал он, и гнев просочился в его голос. — Почему ты не задавал этот вопрос, когда Ревик был прикован к стене? Разве только массовые убийцы заслуживают твоего сочувствия, Джон? Или ты собираешься сказать мне, что преступления, совершенные Кассандрой за последние два года, намного хуже тех, что совершил муж твоей сестры за последние сто лет? Неужели твоя подруга детства настолько злее Syrimne d’Gaos, что она ничего не заслуживает ни от кого из нас?
Джон сначала просто смотрел на него, не веря своим глазам.
Затем, явно обдумывая слова Балидора, он нахмурился.
Джон щёлкнул языком, скрестив руки на груди и стиснув зубы.
Балидор отметил, что бронированная рубашка делала его ещё крупнее.
И всё же этот мужчина вновь стал более мускулистым.
Джон, должно быть, сейчас тренировался с бывшими Повстанцами, которые относились к тренажёрному залу как к какому-то храму. Грудь мужчины выглядела вдвое больше по сравнению с тем, каким Балидор помнил при их первой встрече в Индии много лет назад, и уж тем более по сравнению с воспоминаниями Касс о Джоне из Сан-Франциско.
Он начинал чертовски походить на своего партнёра Врега.
Тем не менее, Балидор не мог не видеть юного Джона, наложенного на этот образ — человека-Джона, который носил толстые очки и смотрел в микроскоп, который терпеливо присматривал за Касс и Элли, когда те были детьми, даже когда сам сражался в своих собственных битвах в местных человеческих школах. В детстве и юности Джона постоянно дразнили и запугивали. Его дразнили так же, как и саму Элли, а зачастую и более жестоко.
Они дразнили его за очки. Они дразнили его за ум и чуткость. Они издевались над его сексуальностью. Они издевались над ним из-за его размеров.
Они издевались над его готовностью дать отпор.
Усилием воли отбросив образ молодого Джона, Балидор понизил голос:
— Брат, — выдохнул он. — Вот именно по этой причине я никому не рассказывал.
— И что же это за причина? — рявкнул Джон. — То, что она перережет тебе глотку, после того как убедит довериться ей? Или то, что она использует тебя как средство связаться с Тенью, чтобы точно сказать ему, где мы находимся?
— Тень не нуждается в Касс для этого, — бесстрастно напомнил ему Балидор.
— Нет, — ответил Джон, не медля ни секунды. — Но это уж точно не повредит. Не помешало бы помочь ему скоординировать атаку изнутри… с помощью проклятой видящей-телекинетика, которая уже несколько раз пыталась убить нас всех и почти преуспела с Элли.
Балидор уставился на него, стиснув зубы.
Он прикусил язык, заставляя себя молчать, когда увидел выражение лица другого мужчины. Сейчас не время нагнетать обстановку.
Балидор прекрасно понимал, что Джон держит его судьбу в своих руках.
Более того, Джон держал в своих руках судьбу Касс.
Как и говорил Джон, если он решит рассказать Ревику о том, что задумал Балидор, то маленький эксперимент Балидора с Войной Кассандрой со стопроцентной вероятностью будет быстро закончен.
