Да, эти горожане очень гордились своей родословной, чванливо выставляя напоказ свои семейные регалии. На каждом доме можно было увидеть торжественно вывешенные гербы и флаги семейства. Жизнь этих волшебников была настолько праздной, что от безделья многие из них начинали заниматься никому не нужной ерундой.
Они могли устроить благотворительный бал в помощь плачущему дождю, или устроить приют для бездомных блох. Эти занятия их увлекали, и они искренне верили в их нужность и значимость, даже не догадываясь, что можно было помочь беднякам города, умирающим от голода. С помощью колдовства, в котором у них не было ограничения, они могли устраивать ежедневные балы и рауты, менять наряды сто раз на день, и вести праздный образ жизни.
Избалованные, чванливые, порой глупые, ленивые и высокомерные жители центра Ремэта гордились собой и своей родословной, даже не смекая, насколько они бездарны, выбившись в элиту лишь за счет своих кровных уз, или нужных знакомств.
Именно из членов семей высшего сословия состояла свита Грэкхэма и его приближенных. Грэкхэм, будучи далеко не глупым колдуном, пытался выбрать из этого сборища глупцов более умных и преданных, но с каждым годом эта задача становилась всё более невыполнимой.
В самом центре города находился зловещий замок Повелителя — Норемэт, возвышаясь над всеми домами города. Из-за отдаленности, он был плохо виден девушкам, стоящим на холме, и осматривающим Ремэт.
Багряный закат выкрасил весь город в кровавый цвет, предав ему зловещий вид. Однако это буйство пунцовых красок длилось недолго, и город медленно стал погружаться во мрак ночи.
Девушки поспешили в город, но дорога, по которой они продвигались к Ремэту, обрывалась у берегов канала, опоясывающего город. Мост был поднят, а высокие ворота эпохи рыцарских походов были закрыты. Весь город окружала высокая зубчатая стена с бойницами, а по ней ходили дозором люди в доспехах.
Подруги почти без сил повалились в придорожную канаву, чтобы никто из прохожих случайно не наткнулся на них. Правда нельзя было сказать, что у ворот города наблюдалось оживленное движение, но девушки, во избежание неприятностей, затаились в укромном местечке, наблюдая за дорогой и стражниками на городской стене.
— Что-то я даже не понимаю, здесь что, правит средневековье? — удивилась Элизабет.
— Похоже на то, — долетел из пустоты до Элизабет голос Тамрэты.
— Я представляла, что здесь будут волшебники в мантиях, а тут — вооруженные до зубов стражники в латах, — голос Элизабет звучал разочарованно.
— Видимо, в Ремэте совсем дела плохи, если приняты крайние меры, — справедливо заметила Тамрэта.
— Только как мы попадем в сам город? — задумчиво произнесла Элизабет.
— Нам ничего не остается, как подождать здесь, пока кто-то не откроет ворота и не спустит мост, чтобы выпустить, или впустить кого-то, — предположила Тамрэта.
— Только не понятно, сколько времени нам придется дожидаться этого, — вздохнула Элизабет. Она понимала, что каждый бэмс дорог в их ситуации.
— Терпение — золото.
— Но нам-то надо торопиться, — не могла смириться с задержкой Элизабет.
— Ладно, попробуй пройти в город, — сказала Тамрэта, не скрывая усмешку.
— Но это же невозможно! — воскликнула Лиз. Она даже всплеснула руками, но этого так никто и не увидел.
— Конечно, невозможно! Поэтому хочешь ты того, или нет, а нам придется сидеть здесь и ждать удобного момента.
Элизабет недовольно хмыкнула и вытянула уставшие ноги. Чтобы во время бега в сапогах-скороходах не выпустить руку Тамрэты, Элизабет привязала запястье подруги к своему и теперь, расслабившись, девушки заметили, что веревки безжалостно впились им в руки. Элизабет ослабила путы, но снимать их вообще было безумием.
Чтобы дать отдых ногам, Элизабет стянула с себя сапоги и на ощупь затолкала их в сумку. Её ноги остались в сандалиях, потому что возиться со шнуровкой вслепую, чтобы снять их, девушка не решалась.
Время шло, а город так и не открывал свои врата. Усталость взяла свое, и сон сморил два юных тела. Они свернулись калачиком под небольшим кустом, и ночь пролетела для них незаметно.
* * *
Неясный гул вклинивался в затуманенное сном сознание Элизабет. Невнятные крики, шум и скрежет груженных повозок, грохот роняемых ящиков и брань наполнили атмосферу пригорода Ремэта.
Судя по тому, как напряглась невидимая веревка между ней и Тамрэтой, Элизабет поняла, что подруга уже проснулась и сидит, рассматривая источник гомона, разбудившего её. Элизабет тоже села, растирая затекшую от веревки руку.
Её взору открылась необычная картина: вся дорога, ведущая в город, на сколько хватало взгляда, была забита повозками и пешими. Все телеги были волшебными. То есть — самоходными. Благодаря этому к всеобщей кутерьме не примешивалось ржание и фырканье коней.
Каждый из прибывших стремился попасть в город, но ворота были по прежнему закрыты, а мост, как и вечером, был поднят, плотно прилегая к воротам. А между дорогой и стенами города пролег широкий и глубокий ров, наполненный грязноватой водой. Однако мутная вода не мешала рыбе резвиться в водоеме.
— И для чего только нужно было вводить такие жесткие правила, — раздался невдалеке от девушек ворчливый мужской голос.
— Ты думаешь, что кого-то волнует то, что мы терпим неудобства? — вторил ему глухой бас другого путника. — Даже на рынок сложно попасть. Вот везу продукты на продажу, а здесь, оказывается, не пускают.
— Я знаю точно, почему введены такие правила, — затараторила полная круглолицая женщина с жидкими рыжими волосами. — Внучатый племянник троюродного брата двоюродной сестры моего второго мужа служит при дворе Великого Повелителя, и он в курсе всех дворцовых тайн. Так вот мне достоверно стало известно, что Великий и Справедливый Грэкхэм издал указ о закрытии городских врат, во избежание проникновения Добра в город. Эпидемия Добра, которая скосила большое количество населения западной части страны, может распространиться и достигнуть Ремэта.
Она замолчала, чтобы недовольно пощёлкать языком, а потом продолжила:
— Помимо этого ходят слухи, что Чаша Событий предсказывает нападение Добра на столицу. Поэтому мало того, что большую часть времени ворота города закрыты и мост поднят, так еще стражники обыскивают все повозки и проверяют каждого, кто проходит в город. За этим следят Чернокнижники, и Добро не пройдет в город. А если воины Добра попытаются взять город штурмом, то наши стражники окажут им достойное сопротивление. В специальных мастерских им изготовили доспехи Зла, в которых течет энергия Зла из Главного Жертвенного Алтаря Великого Господина.
— Хватит, женщина, — перебил её один из слушателей. — Не знаю, правда все то, что ты говоришь, или нет, но у меня уже голова болит от твоей трескотни.
— Вот вы мне не верите, а это правда, чистая правда, — продолжила неугомонная болтушка. — Вы еще пожалеете о том, что не поверили мне. Как говорит деверь подруги моего шурина, Добро не проникнет в город.
— Молчи, женщина, — рявкнул рядом стоящий мужчина, угрожающе нависнув над ней. — Еще одно слово и я утоплю тебя в канале!
— Это надо же, какие стали люди! — взвизгнула она. — Я им все рассказала, а они…
Что именно они, по словам женщины, сделали не так, осталось навсегда загадкой для всех, так как городской мост тяжело дрогнул и стал медленно опускаться. У Элизабет создалось впечатление, что именно мост и спас жизнь тарахтушке, поскольку угрожавший ей мужчина тут же забыл о своих запугиваниях и запрыгнул на свою повозку, а сама женщина проворно скрылась в толпе.
Скрипя и грохоча цепями, мост медленно опускался, соединяя пригородную дорогу с городской. С глухим грохотом он лег на противоположный воротам берег канала, подняв клубы пыли.
Среди ожидавших стало заметно оживление, но никто не тронулся с места, — ворота еще были заперты. Часовые на городской стене забегали, послышались короткие приказы. Наконец кованые ворота Ремэта дрогнули, и со скрежетом поползли вверх. Заостренные пики внизу ворот угрожающе ощетинились, вылезая из земли.
