сняли мерки, затем предложили нам готовые варианты фасонов платьев, образцы роскошных тканей всевозможных цветов и еще ворох различных отделок и нюансов. Не меньше часа мы изучали десятки модных коллекций, задавая вопросы портнихам, просматривая эскизы бантов и рукавов различной формы и пышности.
Я старалась больше слушать Элизу и полагаться на ее хороший вкус, но выбор, все же, делала сама. Наконец, остановились на компромиссе личных предпочтений и популярных местных новинок. Совсем игнорировать здешнюю моду не получится, да и мало по малу она начинала мне нравиться.
Мы уже направлялись в сторону кареты, когда я заметила вывеску: «Заточка изделий из металла». Меня потянуло туда, словно магнитом. В душе робкой птичкой трепыхнулась слабая надежда. А вдруг?..
— Кэти, ты куда? — удивленная Элиза так и застыла на ступеньке кареты. Холдор, помогая ей взобраться в карету, обернулся, явно не ожидая от меня подобных резвых выпадов.
На возглас Элизы я почти выкрикнула:
— Буквально пять минут, я только посмотрю! — и ускорила шаг в сторону мастерской.
Мастерская была небольшой, с двумя шкафами, двумя столами, заваленными металлическими изделиями разного толка, за одним из которых примостился мастер, и несколькими, незнакомыми мне, станками.
С жадностью покупательницы в черную пятницу, набросилась я на железки, разбросанные по столу. Выцепив одну, напоминающую лезвие конька, я обратилась к мастеру:
— Скажите, тисс мастер, смогли бы вы выточить подобную штуку из металла по моему рисунку?
— Отчего не выточить? Могу, — заверил меня мастер — мужчина лет сорока пяти, сдвинув на лоб защитные очки.
— А заточить лезвие под нужный радиусный продольный профиль?
— Сделаю, отчего не сделать? — снова утвердительно кивнул мастер.
Я с сомнением еще раз глянула на его станки.
— Не сомневайтесь, тисса. У меня лучшая в городе магическая заточка, — видимо, видя мои сомнения, произнес мастер.
— Магическая? — дошел до меня смысл сказанного. Мастер утвердительно кивнул.
Следующие пятнадцать минут я рисовала на листке радиус кривизны в футах и размеры в дюймах, а мастер понимающе кивал, временами задавая дополнительные вопросы.
За спиной хлопнула входная дверь, но я не обратила на это никакого внимания, пока над моим плечом не навис Холдор, собственной драконьей персоной. Увидев его, я вздрогнула от неожиданности и вспомнила, что убежала, ничего не объяснив. Не понимаю, как он еще выдержал столько времени и не примчался за мной сразу?
— Ох, простите меня, Холдор! Уже иду! Еще буквально две минуты!
Договорившись с мастером о заказе, я внесла предоплату. Холдор придержал мне дверь, и мы вышли из мастерской на улицу.
— Ты полна тайн и неожиданностей, Кэтрин! — задумчиво произнес Холдор мне в спину. Я обернулась и поймала его глубокий, пристальный взгляд. Табун мурашек галопом пронесся по мне от затылка вдоль позвоночника вниз, затаптывая на своем пути мой страх. Да, именно этим местом, куда они примчались, я сейчас и чую. Этот проницательный дракон наконец-то догадался, что я не Кэтрин?
— Ах, это! — надеясь, что мой легкомысленный тон развеет все подозрения, я глупо захихикала. — Видела у одной девушки коньки, так мне понравились, что тоже захотела. Только льда-то пока нет. Ну, и коньков пока нет, верно?
Холдор подал мне руку, помогая сесть в карету, и устроился рядом на сиденье. Скамейка напротив была почти полностью завалена коробками и пакетами с обновками, — как и отделение для багажа, — лишь с краешку с прямой спиной примостилась Элиза.
— Элиза, здесь достаточно места, иди сюда, мы все хорошо поместимся! — указала я на место между нами с Холдором и отодвинулась поближе к окну.
Элиза взглянула на брата и пересела рядом со мной. Всю дорогу мы шептались и хихикали, вспоминая ателье и как нас там мучили.
Карета остановилась у входа в дом. Холдор вышел первым и помог нам спуститься на землю. Мы поблагодарили его за такой продуктивный поход по магазинам и подтрунивали, что укатали его сегодня почище, чем, если бы летали на нем верхом. Слуги встретили карету и стали тут же заносить покупки в дом. Атмосфера была легкой и шутливой, когда на ступенях крыльца нас догнал довольно резкий женский голос:
— Так вот чем вы заняты! А я-то думаю, что могло помешать Кэтрин навестить меня вчера вечером?
Мы все — втроем — обернулись на голос и уставились на Марго, картинно замершую у основания лестницы. В облегающем алом шелковом платье она была необычайно эффектна. Правда, туалет ее, скорее, вечерний, чем дневной, выглядел немного неуместно в ярких лучах послеполуденного солнца, заливающего крыльцо и часть подъездной аллеи. Но, кто я в этом мире, чтобы судить о здешней моде и этикете?
Насладившись произведенным эффектом, Марго продолжила грациозное движение вверх по лестнице, требовательным взглядом окидывая меня с головы до ног, едва ли не буравя насквозь, и обращаясь непосредственно ко мне:
— А я весь вечер вчера просидела одна, в ожидании тебя на чай! В поместье не поехала на выходные, — было сказано, не сводя с меня упрекающего и, как мне показалось, жгучего и ревнивого, взгляда. Возможно, только показалось?
— Извини, Марго. Я не поняла, что ты имела в виду именно вчерашний вечер. Подумала, что пригласила меня так… вообще, — я смутилась, вышло в самом деле неудобно, как будто я ее проигнорировала. И правда, со всеми вчерашними событиями, совсем забыла о приглашении Марго.
— Ну, конечно, где уж мне тягаться с приглашениями Тарбенов?! — фыркнула Марго. Красивое холеное лицо на секунду исказила хищная злобная гримаса, которую Марго явно пыталась сдержать, но выходило плохо. — Ну, если уж ты предпочитаешь общаться в домашней обстановке, приглашаю тебя к себе в поместье на следующие выходные. Так достаточно официально и понятно для тебя, Кэтрин? — Марго говорила в шутливо-ироничном тоне, но в немного подрагивающем голосе отчетливо слышались раздражение и упрек.
Отказать, после того, как меня ждали, а я не соизволила появиться, было совсем уж неудобно, и я согласилась. На душе отчего-то заскребли кошки. Ехать с Марго одной, неизвестно куда мне не хотелось. Ведь там, в поместье, скорее всего будет и Валенс? А с ним я точно не хотела бы встречаться.
Продолжать разговор на лестнице было уже просто неприлично, и Холдор, разомкнув стиснутые зубы, холодно
