Нира, поклонившись, выбежала из комнаты, закрыв дверь на засов.
Прошло несколько дней. Я буквально умирала от скуки в заведении госпожи Тейлы. Раньше я думала, что бордель — это шумное и веселое место, где постоянно звучит музыка, девушки смеются и болтают с клиентами. Но, в «Приюте роз» стояла странная тишина.
Никто, кроме Ниры, меня не навещал. Девушка приносила еду, воду, сладости и фрукты, а потом забирала грязные тарелки. Я пыталась её расспрашивать, о Тейле и порядках в «Приюте», но служанка отвечала односложно и старалась, как можно скорее, уйти. Возможно, таким был приказ хозяйки, чтобы заставить новенькую, страдать от одиночества и стать уступчивей.
У меня мелькала мысль, напасть на Ниру, оглушить её и сбежать, но я отказалась от этого плана. Тейла не так наивна, чтобы доверять пришлой девчонке. Наверняка за дверью ждетохрана. Меня вернут в комнату и наденут кандалы, а затем отдадут какому-нибудь жестокому клиенту.
Я не знала, что делать. Бегство было невозможным. Смириться с судьбой и жить в заведении Тейлы? От одной мысли начинало тошнить. Лучше смерть, чем такое существование.
Я часами бродила по комнате, иногда останавливаясь у забранного решеткой окна. Смотрела, как поднимается солнце, озаряя своими лучами сад, как исчезает за домом, оставляя густую тень, как сгущаются сумерки. Провожала взглядом каждую птицу, отчаянно ей завидуя. Счастливая! В отличие от меня, она свободна.
«Какая грустная ирония судьбы. Так стремиться в этот мир, и оказаться запертой в четырех стенах, как узница в ожидании казни. Если бы я знала, что всё так обернется, стала бы хранить браслет Адэра? Может, лучше было отдать его Маре?»
Я так измучилась, что не стыдилась этих мыслей. Браслет никак не реагировал. Если бы онобжег меня, как в первый день после появления в Гериуме, я бы, наверное, обрадовалась. Это означало, что у меня есть шанс на спасение. Но, подарок Адэра, оставался холодным. Может, полностью лишился своей силы?
В одном я не сомневалась — по доброй воле, служить Тейле не буду. Хозяйка говорила, что у неё — образцовое заведение, и она с девочками — словно «семья». Пусть попробует, отправить к клиентам грубую, дерзкую, злую новенькую. Позора не оберется.
О том, что Тейла могла приказать, избить меня, или напоить каким-нибудь зельем, я старалась не думать.
***
Как-то утром, когда Нира собирала грязные тарелки, в комнату вошла хозяйка. Окинула холодным взглядом служанку.
— Убирайся.
— Да, госпожа, — поклонившись, девушка бросилась к двери.
Я гордо выпрямилась, несмотря на отчаянно бьющееся сердце. Не собираюсь пресмыкаться перед хозяйкой борделя.
В комнате было душно. Тейла раскрыла отделанный кружевом веер, и, несколько раз, обмахнулась им.
— Как дела? — не дождавшись ответа, она продолжила, — кстати, ты не сказала, как тебя зовут.
Пару мгновений я колебалась, не желая разговаривать, но, какой смысл, злить Тейлу? Хозяйка придумает мне новое имя, если захочет.
— Элиза, — имя казалось чужим, не подходящим мне. Впрочем, сидевшая на постели девушка, которую купили для развлечений, и впрямь имела мало общего с Лизой Токаревой, служащей «Атласа».
— Хм, необычно, но мне нравится. Скажи, Элиза, тебе не надоело сидеть взаперти? Не хочешь прогуляться по саду, а затем, вечером, провести время в хорошей компании? Познакомишься с другими девушками,послушаешь музыку.
Я едва не рассмеялась. Кажется, Тейла принимает меня за наивную глупышку.
— Нет, спасибо.
— Почему? —сдвинула брови хозяйка.
— Мне и здесь неплохо.
Тейла резким движением захлопнула веер.
— Кажется, ты не понимаешь, дорогуша, — вкрадчивым голосом произнесла она, — в какой ситуации оказалась. Ты находишься в моем доме, и полностью от меня зависишь. Захочу— позволю гулять в саду и есть сладости, захочу — отправлю в подвал на хлеб и воду.
Я равнодушно пожала плечами.
— Отправляйте. Так и думала, что ваши слова о том, что вы с девочками — одна семья, полная чушь.
Женщина провела веером по лбу, смахивая капельки пота.
— Ошибаешься. Я люблю своих девочек, и забочусь о них. Тебе бы попасть в бордель в порту, по-другому бы запела. Там никто не стал бы спрашивать твоего согласия. А я…
— … пытаетесь быть доброй и ласковой? Это еще хуже.
Повисло короткое молчание. Тейла поправила кружевной воротничок платья.
— Не совсем так. Как хозяйка этого дома, я отвечаю за благополучие всех моих девочек, и, если одна из них не понимает своего счастья, приходится её наказывать. Мать ведь наказывает непослушное дитя, не так ли?
Я не ответила. Казалось кощунственным, сравнивать хозяйку борделя с матерью.
Тейла постучала по двери, и тут же появилась служанка.
— Наша новенькая не хочет работать. Но, кто не работает, тот не ест, верно? Нира, три дня не давать ей, ни воды, ни хлеба.
Бросив на меня сочувственный взгляд, девушка присела перед хозяйкой.
— Как прикажете, госпожа Тейла.
Тяжелая дверь захлопнулась, оставив меня в одиночестве.
Время тянулось медленно. В первый день я не чувствовала сильного голода. Гораздо худшим было отсутствие воды. Из-за жары постоянно хотелось пить. Облизывая пересохшие губы, я мечтала о холодном квасе или маленьком глотке минералки. Ночью, едва опустив голову на подушку, я провалилась в тяжелый сон.
Следующий день оказался тяжелее. От слабости кружилась голова, перед глазами мельтешили черные точки. Желудок словно скручивала невидимая руку, то причиняя боль, то отпуская. К счастью, вечером пошел дождь, и я долго стояла у окна, просунув руку между прутьями решетки, а затем слизывая с пальцев прохладную влагу.
Третий день я почти не запомнила. В комнате было очень душно. Лежа на кровати, я бездумно смотрела в окно, где ярко светило солнце. В голове мелькали картинки прошлого — кафе, где мы встречались с подругами, банкет в ресторане в честь юбилея фирмы, скромный ужин дома.
Меня охватила страшная усталость. Та жизнь казалась прекрасным, далеким сном. Поэтому, когда в комнате появилась женщина, и поднесла к моим губам бокал с водой, я посчитала её видением.
— Пей, — велелаТейла.
Я принялась жадно пить воду. Никогда в жизни я не пробовала ничего более вкусного!
— Не подавись, — осторожно коснувшись моих волос, она тут же убрала руку. — Прости, я не думала, что так получится. Я хотела лишь напугать тебя. Я бы накормила тебя на следующий день,
