шахты, может, и заработают, как знать. Но я не думаю, что некросу нужны были камни.
— Что значит алмаз по сравнению с бессмертной душой? — патетично произнесла Мадлен Рокшор, блондинка с тонким личиком, которую Реджина отчего-то недолюбливала. — Год перемирия. О, это так мало и одновременно много!
— Что вы ответили? — спросила я, и эльен, обернувшись, тут же оставил гостей и подошел ко мне. Присев рядом, обеспокоенно всмотрелся в мое лицо.
— Вы побледнели, — заметил он, накрыв мою руку своею. — Все в порядке, Элис? Я не хотел вас пугать. На самом деле та жаба была слабой и неповоротливой. Я разделался с ней в два счета.
— Что вы ответили некросу? — повторила я свой вопрос.
— Я, разумеется, сказал нет, — ответил Варден, и я снова смогла дышать и отвернулась, чтобы скрыть слезы облегчения, выступившие на моих глазах. Горный ручей. Спокойствие и прохлада.
— Отчего же вы отказали? — разочарованно воскликнула Мадлен. — О, эльен…
— Оттого, что нельзя заключать сделки со злом, — пояснил Варден, повернувшись к ней, и я быстро промокнула глаза салфеткой. — Никогда. Зло коварно и не торгует себе в убыток.
— Так-то алмазную шахту я бы тоже не отдал, — согласился капитан, почесав подбородок. — А те потерянные души сами виноваты, я считаю.
— Бывают безвыходные ситуации, — упрямо заявил Руперт, как будто ему просто нравилось с ним спорить.
Теплые пальцы осторожно погладили мою кисть, и я, опомнившись, убрала руку.
— Я восхищен сегодняшним вечером, — сказал эльен. — Уютная обстановка, изысканные блюда, остроумные собеседники…
Это он о старушке Тутье с ее покойным котом?
— Я бы хотел устроить бал в честь моего приезда в Вилару, — продолжил он. — Однако без женской руки, боюсь, мне не обойтись, — он снова завладел моей ладонью. — Вы не поможете мне, Элисьена?
Все взгляды устремились на меня.
— Разумеется, — ответила я.
* * *
— А что еще я могла сказать? — воскликнула я, когда Реджина укоризненно покачала головой. — Он был так любезен. Когда я вернулась в зал, его там уже все обожали. Кроме Руперта, разве что. Думаю, он ревнует. Эльен, спасающий наш мир от тьмы. Щит света против некроса. И я такая — нет, Варден эль Брао, мне лень. Готовьте ваш бал сами.
— Я не смогу быть рядом, — напомнила Реджина.
— Знаю, — нахмурилась я. — Но, думаю, справлюсь. Буду рассказывать все детали. К тому же я должна выяснить, зачем он приехал.
Я не смогу снова бежать и прятаться, как сделала четыре года назад. Реджина привязана к дому, и значит, я тоже.
— У нас все в порядке? — спросила я, но, когда она кивнула, все же направилась в комнату, смежную с моей, и тихонько открыла дверь.
Гувернантка вскинулась, но я успокоила ее жестом и подошла к кроватке. Мой сыночек, мое солнышко, мой маленький Ники сладко спал, раскинув ручки. Непослушные темные локоны на белой подушке, на пухлых щечках — тень от длинных ресниц, на подбородке — ямочка. Бесконечная любовь затопила мое сердце. То, о чем Коста не знает. То, за что я отдала бы и свою бессмертную душу, и вообще все.
Четыре года назад, осознав, что беременна, я была в панике, но теперь не представляла жизни без своего малыша.
— Скажешь ему? — спросила Реджина, и я покачала головой. — Он все равно узнает, что у тебя ребенок. Кто-нибудь ляпнет в разговоре. Или Ники выбежит с криками «мама».
Долго я скрывать не смогу. Но сперва должна узнать, что надо Косте. Если это все же он.
* * *
Сперва он решил, что ошибся. Как могла его дикая Лисичка превратиться в такую роскошную женщину? Но это была она! Ее волосы с медным отливом, чистая кожа, нежные губы с приподнятыми вверх уголками и скуластое личико. Это была Элис, и как же она была хороша! Он оставил мэра, недослушав его излияния, и пошел через зал прямо к ней, ведомый неудержимой силой.
А когда Лисичка сняла с глаз черный платок и посмотрела со смесью удивления и испуга, это было словно удар под дых. Похожий взгляд Коста уже видел однажды, и от жаркого воспоминания стало трудно дышать: удивленно распахнутые голубые глаза с золотистыми искорками вокруг зрачков, а потом тихий жалобный вздох и тонкое девичье тело выгибается в его объятиях, а он жадно целует ее и ловит губами крики удовольствия.
Коста прижался лбом к мраморному бедру равнодушной статуи, пытаясь хоть немного остыть. Здесь, в саду, было темно и тихо. Он вышел с остальными гостями, отделался от навязчивого предложения мэра доставить его домой, отбрехавшись желанием прогуляться, но, пройдя на достаточное расстояние, сделал круг и вернулся назад к черному дому. И теперь стоял как влюбленный мальчишка и ждал, когда в окне спальни мелькнет силуэт его девушки.
В одном крыле дома горели все окна. Он видел там широкий торс капитана, букли кошачьей дамы, мелькнул острый нос блондинки, которая бросала на него томные взгляды весь вечер. В другом крыле мелькнула тень в окне, где едва горел приглушенный свет. А потом в дальней комнате зажглись огни, и он сглотнул и подался вперед, узнав Элис. Она пересекла комнату и исчезла.
Говард Доксвелл всучил ей черный дом с дурной репутацией. Никакой тьмы там не было, он бы почуял. Однако Элис якобы предсказывала будущее и прошлое, и общалась с духами. Надо выяснить, что за этим стоит. Скорее всего, она умеет угадывать скрытые желания людей и говорит то, что они хотят слышать. Это не так уж сложно. Люди жаждут любви, власти и мести — в основном. В столице над ней, пожалуй, стали бы насмехаться, но здесь, в провинции, совсем нет развлечений. Да и кто он такой, чтобы судить. Пусть делает, что хочет, пока это не имеет последствий на темной стороне.
Как она распереживалась, бедняжка, когда он рассказывал про порождение некроса. Так и хотелось обнять ее и утешить. И сделать еще много чего…
Но эльене не предложишь стать содержанкой. Ставки куда серьезнее.
Коста хмыкнул и почесал надоевшую щетину. Собирались впопыхах, слуги забыли положить бритвенные принадлежности, а по приезду он не стал ждать, пока Диер раздобудет новые — так не терпелось узнать, она это или нет. Элис тоже как будто
