— И он бы прислушался? Поймите меня правильно, я хочу понять, как поступил бы с нашими отношениями Лукас. Ведь два года — это небольшой срок для тех, кто клялся любить вечно.
— Он никогда меня не слушался.
Я чувствую, что ей не нравится этот разговор, а точнее, мои вопросы.
— Просто останься папа в живых, он больше не задумался бы о любви с другой женщиной. И мама тоже, — добавляю я.
— Не сравнивай вас с ними. Они прожили вместе много лет и построили крепкую семью.
Её слова неприятным эхом раздаются в сердце.
— Вы намекаете, что мы слишком мало были вместе и неизвестно, построили бы крепкую семью?
— Я не это имела ввиду, — говорит она, но глаза твердят об обратном.
— А, по-моему, именно это, — не желая продолжать этот разговор, я встаю с места. — Спокойной ночи, Линда.
Она не настаивает на том, чтобы я осталась, желает мне сладких снов, и я выхожу из кухни, направляясь в комнату Лукаса. Очевидно, ей тоже не пришёлся по вкусу наш диалог.
Захожу в спальню, раздеваюсь и зарываюсь в холодную постель, спрятавшись полностью под одеяло и свернувшись в кокон. Хочу избавить себя от мысли, которая засела в голове, будто Лукас на моём месте сейчас уже был бы с другой. В красках представляю, как он целовал бы её, спал с ней и говорил слова любви. Глаза наполняются слезами от колющей боли в груди. Не хочу думать об этом, хочу выкинуть из головы весь этот хлам, который каким-то образом оказался в моей голове. Я сказала Итану, что хотела бы, чтобы Лукас был счастлив, не жил такой жизнью, какой живу я. Но, кажется, я солгала. Мне претит мысль о том, что его счастье могло зависеть от другой женщины.
Вылезаю из-под одеяла, дотягиваюсь до рамки с нашей фотографией, стоящей на тумбе, беру её и обнимаю. Закрываю глаза и стараюсь убедить себя, что обнимаю живого человека, а не бездушный предмет.
— Никогда и никого не любил так, как люблю тебя, — шептал Лукас мне на ухо в этой самой постели. — Кому-то нужно ехать в храмы, другие страны, чтобы почувствовать себя спокойно и счастливо. Мне для этого достаточно обнять тебя, — продолжал он, обнимая меня сзади.
Я прижималась к нему крепче, расплываясь в улыбке, ведь это было взаимно.
— Когда люди говорят такие слова, они не способны быстро найти замену любимому, — твержу я самой себе, стараясь успокоиться.
Полночи не могу уснуть, возвращаясь мыслями в наши дни с Лукасом. Как же было тогда хорошо. Всё вокруг казалось волшебным и возможным.
Глава 10
Спустя несколько дней я возвращаюсь обратно в город и еду на кладбище к родным. Все эти дни прошли незаметно. Тему ночного разговора с Линдой мы больше не поднимали, и в целом провели хорошо время. Мы собирались компанией, играли в настольные игры, говорили обо всём на свете и порой смотрели старое, доброе кино. Лишь с наступлением ночи, я пряталась в комнате под одеялом и плакала, пока глаза не закрывались от слёз и усталости.
— Привет, мам, — целую камень, нагревшийся от солнца. — Я скучала по вам. Как у вас дела? — спрашиваю я, прибираясь вокруг могил. — Была у тёти Линды. Все родные приехали её навестить в день её рождения, она была очень рада нас всех видеть.
Подметаю землю от скопившихся листьев и мусора. Рассказываю им, как проходили мои дни и последние новости наших знакомых. Когда я говорю с ними, моё воображение рисует картину нашего дома. Что мы, как прежде, собираемся за нашим обеденным столом и делимся своими историями.
— Линда снова говорила мне отпустить Лукаса и идти дальше, — сажусь напротив трёх могил, сложив ноги под себя. — Объясните мне, разве это плохо любить одного человека и не хотеть никого другого? Почему она так рьяно постоянно говорит мне об этом? — замолкаю на доли секунд. — Ведь два года — это не срок. За два года невозможно разлюбить и собрать сердце вновь по кускам. Но почему людям вокруг кажется иначе? Почему они думают, что за двадцать четыре месяца можно снова стать счастливой? Мне мало этого времени. Чертовски мало. Я только-только учусь не плакать перед сном, не умолять отчаянно небеса вернуть вас. Как ты думаешь, мам, как бы поступил Лукас? Почему у Линды был взгляд, словно он не достоин моей любви? Будто кричала, что он жил бы спокойно дальше? Это ведь невозможно, не так ли? Невозможно похоронить свои чувства вместе с человеком!
Останавливаюсь. Смотрю на три памятника, которые всё так же молчат. Искренне жду, что мне кто-нибудь что-нибудь ответит на мои рассуждения. Но в ответ тишина.
— Проклятье, — злюсь, но непонятно на что. — Ну ответьте мне! Хоть кто-нибудь из вас! Мне не с кем поговорить, не с кем поделиться своей болью и смятением. Почему вы молчите?! — глаза наполняются слезами.
Раздаётся звонок на телефон. Достаю его из сумки. На экране высвечивается имя Итана. Принимаю вызов.
— Привет, — слышу его голос на том конце провода.
— Здравствуй, Итан, — отвечаю, вытирая слёзы.
— Ты у родителей?
— Да, а что?
— Шёл к выходу, увидел знакомый силуэт. Решил убедиться, что это ты, — делает небольшую паузу, а я осматриваюсь в поисках его. — Ты отсюда в школу поедешь?
— Да. У нас ведь сегодня урок у тебя?
— Именно. Тогда, я подожду тебя на парковке, и вместе поедем.
— Не стоит, я сама доберусь, — отвечаю ему вежливо.
Как-то неловко от того, что он постоянно возит меня повсюду.
— Я настаиваю. Заодно расскажешь, как прошли твои выходные.
— Могу рассказать за десять секунд по телефону, — шучу я в ответ. — Самые обычные выходные. Уверена, у тебя они прошли веселее.
— Вот и сравним, — слышу, как он улыбается. — Не буду больше отвлекать, жду тебя в машине.
Он сбрасывает вызов, я кладу телефон обратно в сумку и смотрю на памятник родителей.
— Я пойду. Не хочу задерживать Итана, — стараюсь вспомнить, рассказывала ли я им про него. — Знаете, он единственная светлая полоса в моей жизни за последние годы. Вам бы он понравился.
Встаю с места, подхожу к ним, прощаюсь, поцеловав каждого, и иду в сторону парковки.
Итан говорит по телефону, облокотившись на машину. Увидев меня, расплывается в улыбке, что-то говорит собеседнику, отключает звонок и убирает телефон от уха. Я подхожу к нему, и он снова меня приветствует. Подходит ближе, свободной рукой тянется к моему лицу. Я замираю. Его действия всегда парализующе действуют на меня. Не могу ни отвернуться, ни запретить словами приближаться ко мне. Большим пальцем касается моей щеки, аккуратно проводит по ней, видимо вытирая оставшиеся слёзы, и сразу отпускает.
— Ты знаешь, как переводится твоё имя? — он смотрит пристально, мягко улыбаясь.
— Стыдно признаться, но нет, — отвожу от него глаза, не выдерживая его взгляда.
— Печальная красавица, — замечаю, что он хочет прикоснуться ко мне снова, но сдерживается. — Оно тебе несказанно подходит, — улыбается и приглашает сесть в машину.
— Это ты сам придумал? — я улыбаюсь краем губ в ответ.
— Нет, — открывает мне пассажирскую дверь. — Прочитал в интернете.
Как только я сажусь, он закрывает её за мной, и сам садится за руль. Первое время мы обсуждаем наши имена, потом рассказываем, как прошли выходные, а после между нами нависает приятная тишина. Она обволакивает и успокаивает.
Я украдкой смотрю на Итана. В голове мелькает мысль поделиться с ним своими переживаниями. Но останавливаю себя, решив, что незачем тревожить человека понапрасну.
— Я тебя слушаю, — он бросает на меня короткий взгляд, следя за дорогой.
— Не понимаю тебя.
— Вижу, что хочешь что-то сказать. Говори, — сбавляет скорость и поворачивает голову в мою сторону.
— Ерунда, — решаю не отнекиваться. — Уже передумала портить нам настроение по дороге.
— Оно ведь у тебя итак испорчено.
— А твоё нет.
— Спасибо за заботу, — улыбается он. — Но уверен, я справлюсь.
— Это касается Лукаса.
— Что-то произошло? — бросает на меня взволнованный взгляд.
