Тонкая месть отца за насмешливые слова дала ему понять, что теперь между ними все стало, как прежде.
Шайтанар понял его, мотив его поступков, не злился больше и, кажется, даже не осуждал. Он действительно знал, что его сын следовал в тот момент лишь зову эмоций, поддался им, позволил затуманить свой разум, не замечая ничего вокруг... Как и понимал, насколько сильно все это - и боль и острое, непереносимое чувство вины теперь давит на Ариатара, заставляя судорожно метаться в поисках выхода.
Но Повелитель эрханов знал - для того, чтобы найти его, нужно просто подождать. Только время все расставит на свои места.
Чего уж ту таить, в те же годы, что и Ариатар, он сам творил не меньшие глупости. Да и если вспомнить те времена, не столь уж отдаленные для демона, который разменял уже ни одну тысячу лет своей жизни... Он сам творил вещи и похуже, особенно в отношении своей Равной, когда еще не признал ее таковой и, не понимая, что чувствует к ней, старался задеть ее, запугать и разозлить всеми силами.
Так что Ари частично был прав. Действительно, стоит ли обвинять отпрысков в чем-то, когда собственное поведение далеко от идеала?
А что же касается самой Ниэль...
Шайтанар прекрасно понимал, что Ариатар просто боится быть отвергнутым, в то время как его мать давно его уже простила и просто ждет, когда же он, наконец, вернется домой, к своей семье, которая его любит и ждет. И не за что-то, а вопреки .
В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь только треском поленьев, медленно сгорающих в ярком пламени, живом, не магическом. Она не давила, а наоборот, казалась в чем-то уютной, теплой, домашней, оберегая и согревая своим теплом.
Подобные чувства Ариатар испытывал тогда, когда рядом оказывалась Саминэ, смотря на него своим мягким и укоризненным одновременно взглядом.
Кстати об этом.
Пригубив еще вина, младший эрхан поставил бокал на подлокотник и. придерживая его пальцами за хрупкую ножку, негромко заговорил:
- У меня к тебе есть небольшая просьба.
- М? - отозвался Шайтанар, легонько сжав собственный бокал кончиками пальцев. Посмотрев на сына, он слегка насмешливо уточнил, - Неужели что-то, касающееся той маленькой человечки, что столь трогательно пыталась спрятаться за книжным шкафом в кабинете де Арка?
- Значит, ты ее видел, - хмыкнул Ариатар, ни капли не сомневаясь в своих словах и его губы едва заметно дрогнули в усмешке, когда он вспомнил один маленький секретик, в который, не смотря на только что возвратившееся доверие, он посвящать Повелителя не собирался, - Человечка, как же... Да, речь идет о ней. О Саминэ. Точнее, как тебе наверняка уже известно, о Эльсами ТаЛих.
- Ты хочешь вернуть своей подопечной родовое имя, поместье и земли? - попробовал предположить Шайтанар и, нахмурившись, провел рукой по стального цвета волосам, - Боюсь, Ари, что этот вопрос ни ко мне. Но братья де Рен, я думаю, с радостью тебе помогут, если ты обратишься к ним с подобного рода просьбой.
- Я планировал заняться этим, но немного позднее, - пожал плечами наследник Сайтаншесса, невольно нахмурившись. Сделать подобное было просто необходимо, так как ее обучение в академии не может длиться вечно, а он, Рик или же Кейн не смогут находиться рядом с девушкой на протяжении всей ее жизни.
Ей нужно было куда-то уйти, и восстановить ее имя было просто необходимо... Но только после того, как Ариатар, с помощью полукровки или без нее, разберется с теми, кто хочет навредить вампирке. Но если раньше подобные мысли казались совершенно закономерными, то теперь они приносили лишь непонятное раздражение при мысли о том, что Саминэ придется рано или поздно навсегда уйти из его жизни.
- А что же тогда? - удивленно вскинул брови Повелитель и чуть сузил глаза, пристально смотря на своего отпрыска, - Или я чего-то не знаю?
- Наверняка Ри уже рассказал о том, каким оружием она обладает, и кем она является, - сжав тонкий хрусталь между пальцев, Ариатар откинул голову на высокую спинку кресла, с усилием гася вспышку гнева. В нем до сих пор просыпалась ярость, стоило только воскресить в памяти то воспоминание Саминэ о старом храме. Невольно облизнув губы, наследник земель эрханов хриплым голосом озвучил свою просьбу, не открывая глаз, чувствуя, как внутри недовольно ворочается зверь, - Я хочу, чтобы община жриц Латимиры перестал существовать.
- Вот как, - замолчав лишь на несколько секунд, задумчиво отозвался правитель Сайтаншесса, не глядя на собственного сына, медленно проворачивая прозрачный хрусталь между пальцев, - Ты понимаешь, Ари, о чем ты меня просишь? Речь идет не о уничтожении десятка опостылевших наемников, и даже не о разорении небольшой деревеньки. Это действительно культ, сильный, многочисленный, почитаемый, и оберегаемый одной из Хранительниц. И пускай о его деятельности не слышно уже давно, я не вижу особых причин, чтобы вмешаться в их дела только потому, что подобная блажь неожиданно пришла тебе в голову.
- Отец, неужели ты думаешь, что это простой каприз? - иронично вскинул брови Ариатар, сжав ножку бока так, что на едва слышно хрустнула в пальцах, и уцелела лишь чудом. А старший принц Сайтаншесса зло усмехнулся, - Нет, это не простая причуда. И даже не жажда мести за свою воспитанницу, хотя она уже давно кипит во мне. Это нечто большее. Подобные им не должны существовать на Аранелле. Это не предвзятое отношение, и даже не поверхностная оценка. Я видел своими глазами, на что они способны, и как обращаются с теми, кто попал в их ряды...
- Подробности? - только и спросил Шайтанар, отстраненно замечая, как узор на радужке глаз его сына, раньше тусклых, а теперь ярко сверкающих цветом драгоценных камней, резко окрасился в кроваво-красный цвет, свидетельствовавший о практически неконтролируемой ярости. И это не могло его не заинтересовать.
- Хочешь сам посмотреть? - прищурился младший эрхан, убирая из памяти ненужные воспоминая, в том числе и те, что касались расы Саминэ, ее связи с одним из Древних, и его собственное отношение к ней. Он не сомневался, что Повелитель Сайтаншесса не откажет себя в этом...
Откинувшись на спинку, Ариатар прикрыл глаза, расслабляясь и позволяя своему отцу проникнуть в его воспоминания, стараясь по возможности отрешиться от тех чувств, что оно до сих пор вызывало. Отвращение, ненависть, желание безжалостно убить тех, кто смог творить подобное и остаться безнаказанным. Нет, Шайтанар должен был сам увидеть все, и убедиться, а не руководствоваться лишь чувствами и желаниями своего сына, пускай и безгранично доверял ему.
Словно наяву Повелитель Сайтаншесса увидел все, что происходила тогда в старом храме Латимиры, в ночь черной луны. И он даже помнил тот день, когда возросла его собственная сила, но даже предположить не мог, что где-то на Аранелле происходит подобное... этому. Пожалуй, подобрать точное описание кровавому ритуалу он не смог бы так сразу. Он чувствовал мерзкий гнилостный запах старой крови, чувствовал жар кузнечного горна, слышал полные боли крики маленькой девочки, распятой на алтаре, видел глубокие раны на ее спине и, сузив глаза от ярости, наблюдал за полной садистского наслаждения улыбкой на лице жрицы. Он так же узнал запах зелий и понял их предназначение.
