Более не тратя свое время на кузена, Герберт развернулся и ушел.
Гад! Урод, свинья! Тупица, придурок, болван! Метаморф дерганный! Критин многоликий, идиот, сволочуга!
Все это и не только я повторяла как молитву третий час к ряду, штудируя книгу по играм Смерти. В первые тридцать минут по возвращении я металась по комнате, срывая с себя мокрую одежду, заваривая домашний чай, что остался со вчерашнего дня в бутылке, и понося рыжего на чем свет стоит. Но едва успокоилась и согрелась, взялась за самообразование и засела за талмуды, и что ни строчка так опять вспоминала о своем раздражении.
Урод! Самодовольная сволочь! И что, трудно ему было все человеческим языком объяснить? Обязательно следовало доводить до белого каления, гадости говорить и в заводь к пираньям кидать? И пусть объяснил доходчиво, не поймет лишь дурак, но… обидно! До чего же обидно и досадно. Ведь не сдержала гнева, решилась отплатить, подставила куку и выдала личность дарителя.
Вот же упертая скотина кареглазая! Похуже нашего барана Гошки… Если бы не он со своим показательным выступлением или обучением, я бы ни за что, я бы никогда!
На фоне этих размышлений, читать о смертях и опасностях, поджидающих игроков на играх, было не так уж и страшно. Во-первых, я злилась и не стопорилась на кровавых истинах, во-вторых, мысль о том, что все оставались живы утешала. Пусть они, потеряв не одну сотню лет, были этому мало рады, я как человек, живущий всего лишь раз, особой горести не видела. Уцелели и на том спасибо. Да и вообще, мужикам там было легче, а вот женщинам на играх приходилось туго. Они явно отбивались и от зверья, и от ловушек, и от мужиков принявших поспешное решение продлить род, так сказать во избежание исчезновения вида. А как еще объяснить то обстоятельство, что у участниц спустя девять месяцев после рождались девочки с невероятным даром Смерти. Мальчики тоже рождались и весьма неслабые, но девочки…
Их заметили во время третьего столетия игр, когда одна из участниц нечаянно лишила жизней всю свою группу, а затем отчаянно и прочих игроков. Первая открывшаяся из смертьнесущих, знала о могуществе своего проклятья, но о собственной уязвимости, не ведала. Когда ее скрутили, оборотница была опустошена и едва жива. О дальнейшей ее судьбе ни слова. Вторая обладательница дара наследница горцев, попав на игры, о нем не рассказала. Таясь, прошла через все испытания, а на балу в честь игроков напала на императора, но осушила его телохранителя. Далее о ней ни слова о ее группе лишь пара строк, кого-то осудили на десять лет, кого-то лишили пары-тройки жизней. Вот и получается, если мою даровитость на Играх раскроют, то парням несдобровать, а обо мне и говорить нечего, сразу ликвидируют. К слову, встречи с третьей смертьнесущей владыка империи Рагра ждать не стал. В тот же год все обладательницы дара были выявлены, обследованы и смертельных способностей лишены. Как именно — умалчивается.
Действительно, зачем рассказывать о том, что всех половозрелых незамужних девушек быстро к кому-нибудь пристроили с обязательным условием забеременеть в кратчайшие сроки, дабы дар Жизни устранил дар Смерти. С тех пор на игры стали набирать, замужних, рожавших, в крайнем случае, девиц, имевших с мужчиной связь.
Вероятно, полагая в последнем случае что, если любовник не помер, значит, никто другой тоже не помрет. И, кажется, я знаю, почему привратники меня пропустили и к какому типу отнесли. Неприятно, зато на руку.
На этом мои размышления прервал тихий стук в дверь и голос вопрошающего Бруга:
— Сумерька, ты на обед идешь?
Мой желудок отозвался голодным урком, а гордость вопросила хмуро:
— Гер будет?
— Да, он уже там…
— Тогда нет.
— А может… — он не договорил, оборванный вкрадчивым голосом Равэсса.
— Тугго не дави, не то будет худо.
— Да что я? Что я? — вспыхнул оборотень и в сердцах, стукнул кулаком по моей двери.
Полотно уцелело, но трещину приобрело, а смертник продолжил восклицательно: — Она здесь сидит безвылазно, он там, не отрываясь от бутылки…!
— Да-да, и волнует тебя только это, а не то, что Крэббас приехала нас навестить.
В ответ сопящее молчание, а я, услышав об Олли, устремилась прочь из комнаты.
Дверь распахнула, застыла удивленно, потому что Бруг и принц явились не одни, с ними вся команда.
— Что-нибудь произошло? — тяжелый вздох от красноглазого, и я уточняю: — Помимо приезда младшей принцессы черных оборотней-драконов.
— Да так, — неопределенно отозвался Хан, но с таким расслабленным видом, что стало ясно — ничего страшного не произошло.
— В таком случае с ТАК разбираетесь сами, а с Олли я.
— Ура! — возликовал Кардинал разбитых сердец, но, поймав мой осуждающий взгляд, тут же затих. — Да, поняли-поняли. Иди уже! — и радостный сразу обозначил путь: — Административный центр городка, зал для посетителей.
Я ворвалась туда задыхающейся и абсолютно красной и спешила я не на встречу со старостой нашей группы, а убраться как можно дальше от заинтересованных глаз. Почти все встретившиеся смертники смотрели на меня очень внимательно и многозначительно.
Что стало этому причиной, я догадывалась, но даже представить не могла насколько все хуже. И вот оказавшись в зале для посетителей я по инерции чуть не налетела на Даррея Дао-дво, надо сказать весьма невредимого, ни порезов, ни синяков, ни заплывшего глаза.
Метаморф выглядел великолепно в модном костюме с прической волосок к волоску.
Можно было бы подумать, что он таким вернулся от целителей, но я то уже поняла, что передо мной стоит Макфарр.
— Ты смотри, какая цыпа! — восхитился он, схватив мои запястья и притянув к себе. — Сумеречная, узнаешь меня?
— Узнаю, — процедила я. И уже мысленно продумываю, каким проклятием тебя скрутить.
— Началось, — послышалось довольное вокруг. — Сейчас будет сцена. Нет, свара!
И кто-то пробурчал ехидно:
— А вот и третий Дао-дво и, судя по всему, он ее тоже… кхм, того!
Я не увидела, кто это сказал, не расслышала, откуда именно это долетело и даже не успела возмутиться на заявление нахала, как в зал ворвался избитый Даррей Дао-дво. Уж по виду этого многоликого можно было сказать: «Целители старались, латали… не помогло». Отеки не сошли, один глаз слезится второго в сиреневом отеке вовсе не видно, одна рука зафиксирована как при переломе, на левом колене явно жгут, а самое примечательное он не ждет каталки, а быстро хромает к выходу.
— Ты только посмотри, кого я нашел! — просиял удерживающий меня метаморф и изумленно уставился на сородича. — Брат? Что случилось?!
