— Лена! — Ник ураганом влетел в темный закоулок и чуть не налетел на меня, сидящую возле прислоненной к стене девушки. Молодой вампир, игнорируя меня, упал на колени перед Леной и сгреб в охапку. Только после этого повернулся ко мне:
— Пожалуйста, пожалуйста, я прошу Вас! Не убивайте ее! Она ничего не знает, честно!
Я в полной растерянности смотрела на парня. Он с полными страха глазами нежно прижимал обездвиженное тело к себе.
— На мне нет ее крови.
— Вы не тронете ее? Просто она же, она любит меня, а я люблю ее. Я ничего ей не рассказал. Я редко появляюсь, но Лена все равно меня ждет. Я не мог ее бросить…
Он продолжал тараторить, но я его почти не слышала. Человек и вампир. Возможно ли это? Наверное, возможно. Я такое подумала, а Ник просто любит эту девочку. В мире есть не только грязь, есть и свет. Надо просто уметь его увидеть. Я поднялась с земли:
— Я буду молчать. Это твое дело, тебе решать, как жить с этим.
Когда я уходила, слышала, как Ник пробуждал возлюбленную от моего гипноза. Все-таки здорово, что пусть мы и Чудовища, но у каждого из нас обязательно есть своя Красавица.
Мое долгое отсутствие не осталось незамеченным. Уже в коридоре я встретила Жана:
— Нахема. Я, было, подумал, ты побежала в одиночку спасать своего друга.
Тревога, тщательно замаскированная под иронию. Только мне было не до игр:
— Нет, хотя твое предположение недалеко от истины.
— В каком смысле?
— Ох, Жан, неужели ты думаешь, что твой энтузиазм подвигнет кого-то на активные действия?
Блондин осуждающе покачал головой:
— Мы не можем одни…
— Глупости! — выкрикнула я и покачнулась. В глазах предательски зарябило, в ушах тонко зазвенело. Жан что-то спрашивал у меня, я не слышала, что.
— … это уже слишком… ты убиваешь себя…
Я вцепилась пальцами в щегольскую рубашку Жана и потеряла сознание.
Глаза я открыла у себя в постели. Уже светило солнце, значит, я проспала почти всю ночь и утро. Тело прекрасно отдохнуло и было готово к бодрствованию. Каково же было мое удивление, когда я заметила Жана, дремлющего на полу возле моей постели, привалившись к ней спиной. Я улыбнулась и легко провела ладонью по встрепанным светлым волосам. Мужчина зашевелился и открыл глаза:
— Ты в порядке?
— Я? В полном. А что ты делаешь здесь? — я чувствовала себя героиней какого-нибудь мелодраматического романа, забавно немного. Жан как-то подобрался:
— А если немного вспомнить?
А вот это уже нехорошо. В голове было пусто, как после пьянки. Что же вчера было? Что могло случиться, чтобы Жан остался в моей комнате на ночь? О, надеюсь мы не… Наверное, я мучительно покраснела, иначе никак не объяснить хитрый огонек в глазах блондина. С минуту я старательно воскрешала в памяти вчерашний день. Вот я с Габриелем, вот — я поморщилась — эта неприятная сцена с внезапным приступом голода. Вспомнила я и трогательную сцену с Ником и его человеческой подружкой. Разговор с Жаном, постепенно переходящий на крик. А потом только темнота и беспорядочные темные видения. Жан прочитал по моему лицу, что я вспомнила то, что должна была вспомнить, и повторил уверенно:
— Нахема, ты себя убиваешь.
Я смиренно кивнула. Надо же, потеряла сознание от голода. Случается же со мной всякое.
— Так нельзя, девочка моя, — настаивал мой друг, — Нельзя настолько запускать ситуацию. Это может быть опасно и для тебя и даже для других. Понимаешь?
— Угу, — мне безумно хотелось плакать. Жан отчитывал меня, как первоклассницу, и самое ужасное, что он был прав от первого до последнего слова. И все же моя вредная натура пыталась вяло сопротивляться, — Но сейчас я чувствую себя просто замечательно!
Мужчина усмехнулся как-то кривовато и даже скорбно. Внутри у меня все болезненно сжалось в предвкушении чего-то неприятного:
— Что? Что не так?
— Ты пила мою кровь.
Пила… то есть…
— Что я делала?
— Пила мою кровь, — невозмутимо повторил он, — Мне пришлось пойти на это, чтобы ты пришла в норму. Тебе было очень плохо.
— Это… Это невообразимо!
Мое возмущение можно было понять. Обмен кровью у вампиров — весьма личный, можно сказать интимный процесс. Оба его участника в момент обмена полностью чувствуют друг друга, становятся как бы единым целым, видят друг друга насквозь, все мысли, чувства, тайные желания. Действительно близкие вампиры таким способом выказывают друг другу свою преданность, доверие и любовь. Конечно, мой разум был полностью покрыт тьмой беспамятства, и моим тайнам ничего не грозило, но Жан… Неужели я настолько дорога ему, что он без сомнений пошел на этот шаг? Я боюсь поверить.
— Я не мог дать тебе и дальше убивать себя, — тихо сказал вампир, — Я должен был что-то сделать.
— Я понимаю, — я действительно понимала, — Все хорошо, правда.
Поддавшись мимолетному чувству, я наклонилась вперед и обняла Жана. Медленно, будто не решаясь, его руки коснулись моей спины. В этот момент мне было так хорошо и спокойно. Может, это действие его крови, а может, просто мы действительно не чудовища. Может, красть чужую кровь для поддержания собственной жизни — не преступление, смотря как на это посмотреть. Сейчас я ясно чувствовала в себе частичку жизни Жана и мне было от этого удивительно приятно. И прижиматься к его груди и вдыхать свежий запах его рубашки было так естественно и просто. Я запуталась окончательно, но сейчас это было так неважно. Глупо. Я жива и я буду жить и буду бороться. Прямо сейчас этим и займусь.
— Жан?
Он невразумительно заворчал в ответ.
— Мы ведь спасем Дана?
— Да, конечно, мы спасем его, я тебе обещаю.
Я знаю, он не врет. Все снова будет хорошо. По-другому быть просто не может.
У меня уже сформировалась моя маленькая армия — я, Жан, его преданная ученица и помощница Гретхен и мой любимый Габриель. Жаль только, что совещание мы провести не можем по вполне определенным причинам, ведь о моем возлюбленном не знает ни одна живая душа, мертвая, впрочем, тоже. И моей армии очень не хватает предводителя, я на такую роль не гожусь. Вот бы на нашу сторону встал Хейкимару. Маркиз обладает огромной силой и авторитетом. Но я не обманываюсь зря, скорее всего именно занимаемая высокая должность не позволит ему идти поперек воли главных Старейшин. Жаль, конечно, очень. Но это еще не все. Моей армии нужен план.
В кои-то веки я валялась поперек своей шикарной постели и никто мне не мешал.
— Можно?
Не дожидаясь моего ответа, в комнату просочился Ник:
