Мой похититель удерживал ее до тех пор, пока не подошли еще двое воинов и не взяв женщину под руки фактически понесли к одному из домов. Что это было вообще? То что агрессия была направлена в мою сторону я уже поняла, и кажется начинала догадываться почему.
— Идти.
Он что больше слов не знает? Теперь меня схватили повыше локтя и потащили значительно быстрее, не давая времени осматриваться. Подойдя к большому дому и преодолев расстояние в несколько ступенек меня просто втолкнули в открывшуюся дверь.
Внутри оказалось просторнее, чем на первый взгляд. Сейчас я находилась в огромном зале, где кроме меня было еще около двадцати воинов, и один из них — самый высокий и мощный вскинув голову смотрел прямо на меня. Он был старше всех присутствующих, это было видно даже на их казалось бы без возраста лицах, и в его глазах горел не красный огонь, в них клубилась тьма.
— Подойти.
Спорить с ним явно не стоит, и я на негнущихся ногах направилась к нему. Подойдя, увидела что в руках он держит четыре браслета. Протянув мне их, показал на руки и ноги, произнес:
— Одеть.
Я с подозрением смотрела на столь сомнительное украшение. Шириной они были сантиметров по пять, матовый черный металл и гладкость поверхности наталкивали на неприятые мысли о кандалах. Взяв мою руку в них настойчиво вложили браслеты, и повторили:
— Одеть. Должна понимать.
При этом сверля таким взглядом что становилось понятно — ослушаюсь прихлопнут прямо здесь. Быстро застегнула браслеты на руках, а потом скинув то, что осталось от сапог на ногах. Они неприятно холодили кожу.
— Это она?
— Эта та что убила Жива и Хома?
Внезапно вся непонятная до этого речь обрела смысл. Так вот что значило это «Должна понимать».
Мой похититель склонил голову и сказал:
— Да, это она.
Темноглазый подошел вплотную ко мне.
— Я вождь последнего племени наур. Ты убила двоих из нас, и должна понести за это наказание.
Я просто таки задохнулась от возмущения. Они вообще нормальные? Если не собирались умирать, то какого черта перлись на войну?
— Ваши люди убили моего друга, и едва не убили всех остальных.
На меня спокойно смотрели, и так же спокойно проговорили:
— Жизнь одного наура стоит сотни ваших. Еще никому не удавалось в одиночку убить сразу двоих. Только наше любопытство и сохраняет тебе жизнь. — а потом многозначительно добавил. — Пока что.
Один из воинов, с глазами горящими яростью, сказал:
— Давайте решим этот вопрос прямо сейчас. Я против того чтобы эта девица оставалась здесь. Она опасна. Она едва не навредила Ариме.
Но вождь оставаясь все таким же спокойным произнес:
— Арима ведь пыталась напасть, не так ли?
Совсем юный, практически мальчишка воскликнул:
— Она убила ее мужа, конечно она нападет.
Обойдя меня по кругу вождь задумчиво проговорил:
— И что же мне с тобой делать?
— Убить.
Я поразилась единомыслию этих особ. Вот только тот кто привел меня молчал. Как оказалось, это заметила не только я.
— Шанх, ты против?
Тот подняв голову взглянул прямо на меня.
— Живая она может оказаться полезнее.
— Чем же?
— Она женщина темного, сможем договориться.
— Темный ради женщины на договор не пойдет.
— Но нам ничто не мешает пока что оставить ее в живых.
Вождь в задумчивости рассматривал меня. Сейчас от его решения зависела моя жизнь. Я уже поняла что темным они называли Арилэля, и внутри теплилась надежда, что он все таки мне как-то поможет.
Приняв какое-то решение мужчина поднял вверх руку, и громогласным голосом сказал:
— Девушка пока что останется жива. Кто возьмет на себя ее охрану?
И прямо таки гробовая тишина.
— Кто-то должен это сделать.
И снова ни звука. Через несколько секунд полной тишины, которые тянулись словно патока, в дверном проеме показался еще один мужчина и твердо сказал:
— Я возьму это на себя, отец.
Он неуловимо отличался от всех остальных. Не такой мощный, нет нагромождения мышц, можно даже сказать стройный, но при этом сразу почему-то ощущалась сила. Кожа не такая темная, глаза не красные и не черные, а синие но такие же огромные, иссиня черные волосы заплетены во множество косичек и собраны в хвост, открывая бритые виски.
Вождь был явно не доволен появлением своего отпрыска.
— Больше никто?
Этот вопрос был задан немного резко, словно приказ. Но ему никто не последовал. Все опустили голову и смиренно ждали.
— Что ж отлично. Энд, с сегодняшнего дня ты должен охранять эту девушку. Она не должна сбежать. И раз уж ты взялся ее охранять. забирай ее в свой дом. — по губам вождя прошла злая усмешка. — Надеюсь Варта против не будет.
— Варта делает, что я скажу.
И уже обращаясь непосредственно ко мне:
— Пошли.
Как ни странно, но честно говоря я была рада что именно он будет моим надзирателем. Он больше походил на человека, чем все остальные, если не считать синеватую кожу, и аномально большие глаза конечно же. За все время что мы шли, он не сказал ни слова, даже не смотрел в мою сторону. Оно и к лучшему, решила я. Дом сына вождя находился на самой окраине, практически в лесу, и был сравнительно небольшим. Стоило нам подойти к крыльцу, как навстречу выпорхнула женщина. Она повисла на шее Энда, и стрекотала не переставая о том как она соскучилась. Ее плавная речь прервалась в тот момент когда она увидела меня.
— Это что еще за существо?
Ну спасибо, существом меня еще никто не называл.
— Это пленница с Милора, не трогать, не вредить. Понятно?
На меня смотрели ревнивым взглядом. С неохотой она подтвердила:
— Да.
— Проведи ее в дом, и покажи комнату. Пока она здесь, будет помогать по хозяйству.
На ее губах расцвела злая усмешка. Она явно что-то задумала.
— Проходи в дом.
Молча последовала за ней. Она мне чем-то напомнила мою новоприобретенную бабушку. Видимо тоже из рода пресмыкающихся, и такая же злая и скользкая. Мы подошли к небольшой двери:
— Это будет твоя комната, располагайся. Одежду сейчас принесу, переоденешься и за работу.
Прошла уже неделя как я нахожусь в этом месте. Все не так уж и плохо, если не считать Варту. У нас общение не заладилось с самого начала. В первый день она принесла мне одежду, и так как обуви я не наблюдала, то озвучила вполне, как мне казалось, закономерную просьбу. Ну или почти просьбу, так как прозвучало более вопросительно, чем просительно.
— Сандалии какие-нибудь можно?
Она непонимающе на меня смотрела. Вроде бы мы должны понимать друг друга, так в чем же дело? Решила уточнить:
— Мне обуть нечего.
Я продемонстрировала дырявые сапоги. Подметка напрочь отлетела, носки сапог оказались стерты до такой степени, что наружу торчали пораненные пальцы. Наконец на лице синекожей начало появляться понимание, а вместе с ним презрение. Еще раз окинув мои ноги долгим изучающим взглядом она сказала:
— Чернавкам обувь не положена. Босиком ходить будешь.
Только за это я была готова ее убить. Могу поклясться, что она сделала это специально, видя что ходить для меня будет весьма проблематично. Но доставлять ей удовольствие скандалом в первый же день не хотелось. Хотя так и подмывало сказать, что я не служанка. Память тут же услужливо подбросила воспоминание о том, что мое положение в некотором смысле даже хуже. Мне тут смертью грозятся, так что нужно быть предельно осторожной. Змею я разозлить не боюсь, а вот ее покровителя не хотелось бы. Что-то мне подсказывает, что он только выглядит хилым на фоне остальных, а вот по силе навряд ли уступает.
Как позже оказалось, мой предполагаемый охранник плевать хотел на свои прямые обязанности, и в тот же день невесть куда уехал, не забыв меня предупредить чтобы за ворота дома не выходила. Сказано это было не в очень вежливой, можно сказать ультимативной формой. То есть: «Жить хочешь, значит послушаешь». Жить мне хотелось, поэтому я строго придерживалась данных рекомендаций. Напрягали только злобные взгляды Варты, а так остальные приняли меня не плохо.
