— Цена тебе известна. Два стакана. Но для ламии это серьёзная потеря, стоят ли твои вопросы того. Учти, я могу ответить только на те из них, что связаны с тобой лично. Кто лишает ламий Дара не знаю и знать не желаю, со своими бы делами разобраться.
Всё внутри сжалось в тугую пружину, надо было уйти, извинившись за наглость, но я кивнула. Мне действительно требовались ответы на те вопросы, которые я собиралась задать.
Междуглавье 3
Вечером этого же дня
Мужчина поджидал добычу в тени раскидистого дерева. В моменты душевных волнений он всегда припадал на левую ногу, вот и сейчас она начинала тянуть и ныть, будто старая рана. Если бы!
Для Волкодлака получить не слишком сильное увечье в бою или на дуэли не считается зазорным, скорее наоборот. Родители покачают головами, а сверстники станут смотреть с уважением и завистью, потому что теперь можно будет рассчитывать на выгодную партию. Разумеется, если ты не повернулся к сопернику спиной.
Он никогда не поворачивался, это его противники скулили и отползали в тень, однако сейчас Волкодлака охватывала нервная дрожь, которую опытный взгляд мог принять за панику.
В самом деле дева, выпавшая ему, была необычной, и не потому что являлась не девственницей, а такие ламии умели гораздо больше своих нераскрытых товарок. Девица состояла в любовных отношениях с одним из его братьев из кружка по интересам, а проще говоря, из Лиги неравнодушных, как они сами её называли.
И не таких отношениях, которые заводятся для обмана или отвода глаз, нет, в самых настоящих, способных длиться годами, по крайней мере, так говорил Ярлонг, а он врать не станет, слишком простодушен для такой искусной способности.
Артефакт жёг карман, говорят, Пожиратель чует добычу за несколько сот метров, Главный говорил, что этот экземпляр ему изготовил тот, кто в них разбирается. Наверняка кто-то из Тайной полиции, ведь только их обучают изготовлению подобных штук.
Пока он думал, обходя вокруг ствола дерева, звериное чутьё подсказало: она приближается. Мужчина пригладил вечно торчащие в разные стороны рыжие волосы и вздохнул. Ну, теперь дело за малым. Это ждать сложно, а чувствовать, как Пожиратель одаривает тебя частичкой отобранной у жертвы силы, напротив, очень приятно.
Ярлонг показал дагерротип, который на память подарила ему возлюбленная, так что ошибки быть не должно.
Вскоре послышались лёгкие шаги. Несмотря на темноту, окутывающую парк, он сразу её узнал. Тёмно-синий глазок брошки сверкнул, преломив слабый свет фонаря, горевшего на расстоянии двадцати шагов от их скамейки. Испортить близлежащий светильник было делом нескольких секунд.
— Это я, — улыбаясь произнесла ламия. Волкодлак не видел этой улыбки, но чувствовал её на чужих губах.
Надо действовать быстро, Адамантова жила меняла внешность, но у того, кто тесно знаком с объектом, любой жест мог вызвать сомнения.
— Иди же ко мне, — сказал он, удивляясь звучанию собственного голоса. Какой же пискляво-противный он у этого щёголя!
Ламия кинулась в его объятия и прильнула к губам.
— Я скучала, так скучала, — шептала она, а он тем временем обхватил сильными руками её шею и легонько надавил.
Вначале мелькнула мысль воспользоваться нечистой девкой Ярлонга, повалить её тут же в траву и узнать, так ли искусны и страстны эти змееликие, как о них говорят. О, она бы старалась вовсю, но, подумав, Вокодлак отказался от этой идеи.
Змей надо давить, пока они ничего не подозревают и не способны дать отпор. Она удивлённо отстранилась и заглянула в глаза.
— Я люблю тебя, — последнее, что сорвалось с её губ до того, как он прошептал заклятие. Девушка остолбенела, лишь в глаза светились так мягко, будто она всё поняла, но сопротивляться не хотела. Может, надеялась устоять?
Отойдя на шаг, Волкодлак достал из кармана перстень с жёлтым глазом на серебряной цепочке. Артефакт дрогнул, а потом закрутился вокруг собственной оси. Чем дольше он вращался, тем глуше становился свет в глазах ламии, пока не погас совсем. Теперь она смотрела, как кукла, равнодушная ко всему.
Спрятав Пожиратель и даже не насладившись той силой, что забурлила в жилах, он надвинул шляпу на глаза и пошёл прочь. Нет, один раз оглянулся.
Ламия стояла там, где он её оставил. И тишина была такой же густой, как и до того. Волкодлак издалека видел брошку с тёмно-синим глазком на шляпке той, что уже никогда не будет обручена. Зря она её напялила, сказано же, примета плохая!
И Волкодлак, отвернувшись, свернул на боковую тропинку. Главный говорит, надо затаиться. На время. Что ж, крылатому видней.
Глава 9
«О Боже, зачем я на это подписалась?» — думала я, когда кривой нож полоснул по запястью, и в воздухе разлился густой запах крови, ударивший в ноздри. В груди будто раскрылась тугая пружина, а ноги начали неметь — верные признаки того, что я сейчас обращусь.
Кровь, даже моя собственная, вызывала голод, особенно сейчас, когда я давно не вонзала зубы в тёплое тело одного из зверьков. Что мне поставлял Хардриан.
Вначале, когда я обратилась в первый раз, то пришла в ужас от жажды крови, терзавшей посильнее голода или жажды. А потом, научившись с ней справляться, поняла, что это сродни диете. Будешь срываться постоянно — ожиреешь, а иногда — ничего страшного.
Нож полоснул по второму запястью, и перед глазами всё поплыло. Хадриан усадил меня на низкую скамейку, каким-то образом оказавшуюся тут же, всё происходившее было для меня как в тумане. Полевик поднёс к моим губам какую-то чашку и приказал пить. Хотелось спросить, что это, но сил не было ни на что: ни на то, чтобы обратиться, ни то, чтобы сопротивляться.
Мой язык раздвоился, но больше никаких признаков превращения в истинный облик не наблюдалось. Однако вкус жидкости я воспринимала уже по-другому. В облике человека жидкость показалась бы мне фруктовым вином, но сейчас я чувствовала в ней примесь крови животного, заколотого на алтаре. По всем правилам Древних.
Не зря же говорят, что ламии тоже имеют к ним отношение! Перед внутренним взором встала картинка: раннее утро, прохлада, туманом тянущаяся с низины и растекающаяся по влажной от росы траве, алтарь, сооружённый из громадного валуна, почему-то до сих пор не замечаемый Истинными, и олень с влажными испуганными глазами, чьи ноги и тело опутаны магической лозой.
После пары глотков вина, мне стало значительно легче, а осушив чашку до дна, я вернула себе зрение и способность двигаться. Немота в пальцах ног прошла, но в груди всё ещё оставалось ощущение раскрытой пружины, что означало: в один момент я смогу обернуться в истинный облик.
— Ну и всё, этого достаточно! — добродушно произнёс Хадриан, вытирая лезвие ножа о тряпку и отставив всё это в сторону. — Подходи сюда, посмотрим на ответы.
Я подчинилась заметив, что на нижней губе полевика осталась капля моей крови. Увидев мой интерес, он промокнул рот той же тряпкой, которой только что вытер лезвие.
— Так будешь задавать вопросы или поглазеть пришла? — рявкнул он в нетерпении.
— Да, Хадриан. Получу ли я работу в Тайной полиции, когда окончу Кломмхольм? — спросила я первое, что волновало относительно будущего.
— Получишь, но не такую как думаешь. Будешь внештатным консультантом по зельям.
— По зельям?
Сначала показалось, что я ослышалась. Вот уж, здравствуй, мама, Новый год! Да я о них знаю не так много, как саламандры, к примеру. И вообще обучаюсь на дознавателя, способного отличить ложь от правды в словах подозреваемых!
— По зельям и зеркальным артефактам, — кивнул Хадриан, и его и без того узкие глаза превратились в щёлки, а на толстых губах расцвела ехидная улыбка. — Предупреждал же, что ответы тебе не понравятся. И не надо со мной спорить, что-либо доказывая. Сказал, что руны поведали.
Я посмотрела на брошенные дощечки, поблёскивающие чёрными символами на пластинках, и вздохнула.
— Хорошо. Найду ли я того, в кого могла бы влюбиться и прожить жизнь вместе? — задала я второй, не менее важный вопрос, на который снова получила противоречивый ответ:
