Акана откинулась назад и уперлась пятками в край стола, держа себя широко раскрытой. Она поджала пальцы ног.
— Ммм.
Шейн чувствовал, как его магия изгибается, а искры танцуют вдоль кожи. Он никак не мог удержаться от Заявления, не тогда, когда они собирались заняться любовью. Зеленые и золотые искры осветили комнату, притом настолько сильно, что свет озарил кожу Аканы. Если она хотела возразить, то сейчас было самое время, пока он все еще мог заставить себя отойти.
Когда ее бедра приподнялись навстречу его лицу, Шейн воспринял это как согласие.
Он лизал киску своей пары со всем пылом голодающего мужчины, решившего съесть все до последней крошки на своей тарелке. Трусики вскоре были насквозь мокрыми. Акана с помощью когтей сорвала свое нижнее белье, чтобы Шейн мог беспрепятственно добраться до нее. Он успел с жалостью подумать о потере прелестного кружева, прежде чем вернуться к делу.
Шейн планировал снова увидеть ее в белом кружеве, и чем скорее, тем лучше.
***
Акана откинулась назад и позволила Шейну проделать с ее телом различные порочные вещи. Его рот был очень хорош. Губы и язык Джетро виртуозно играли с ее киской. Оказалось, Шейн был одним из тех мужчин, которые действительно наслаждались орально лаская своего партнера, а Акана стала счастливой и удачливой обладательницей его таланта.
Она заурчала от удовольствия, когда он обхватил губами клитор, поглаживая его снова и снова своим языком, пока Акану не охватил оргазм.
— Больше, — она села и схватила Шейна за голову, притянув этот талантливый рот к своей груди. Ее лоно пульсировало, влажное и жаждущее.
Акана не знала, стоит ли ей убить или поцеловать Тристана.
Шейн посасывал ее соски через тонкий кружевной лифчик, из-за чего ткань стала полностью прозрачной. Он отстранился, проводя пальцем по влажному материалу, и, черт бы побрал этого мужчину, если на его лице не было самого благоговейного выражения.
— Ты такая красивая, — его глаза потемнели почти до черноты, а на лице отразилось желание.
— Дай мне посмотреть на тебя, — если они собирались сделать это, то она хотела всего Шейна. Акана понятия не имела, как он будет выглядеть, но гибриды вроде нее и Шейна часто имели необычную внешность, которая могла напугать других.
Вот только Акана не собиралась бояться, каким бы странным ни был истинный облик Шейна. В конце концов, она тоже была гибридом, поэтому понимала, что может произойти и каким странным образом их уникальные способности могли отразиться на коже и костях.
Шейн удивленно выгнул брови, но выполнил ее просьбу. Он отбросил облик, и Акана увидела своего мужчину без фильтра фальшивой человечности. Она чуть не проглотила свой язык при первом взгляде на Шейна без личины.
Он был великолепен. Яркие красно-золотые волосы при человеческой личине казались тусклыми, словно вода после мытья посуды, по сравнению с почти металлическим блеском истинной внешности, богатой, как золото Черных холмов14 смешанное с медью. Локоны опускались чуть ниже плеч, подчеркивая крепкий подбородок. Сверкающие сапфировые глаза блестели, как темные драгоценные камни, а завитки на коже от наследия лепрекона, как светлые родовые знаки, лишь подчеркивали взгляд. Вокруг Шейна в гипнотическом узоре плясали золотистые и серебристые искры, иногда беспорядочно, а иногда создавая фигуры или места, которые Акана практически могла рассмотреть. Прежде чем она успевала понять смысл, образы исчезали, потерянные в танце фейерверка. Его кожа сияла, будто была покрыта золотой пылью, отражая свет его магии и освещая комнату, тем самым создавая эффект ореола вокруг тела мужчины. Даже его ногти переливались зеленым и золотым, словно Шейн был соткан из самой земли и украшен ее прекраснейшими драгоценными камнями.
— Боже мой, — выдохнула Акана, взяв его лицо в свои ладони.
Ленивая улыбка превратила его из великолепного в захватывающего дух. Шейн был словно сотворен из ее грез, олицетворяя самые сокровенные желания. Теперь она точно не смогла бы покинуть его.
— Теперь ты.
Акана закрыла глаза. В своем человеческом обличье она была очень мила. Однако ее истинная внешность оставляла желать лучшего. Акана была далека от Шейна, когда выпускала своего внутреннего гибрида наружу.
— Акана, — он поцеловал ее в щеку, овеяв Акану ароматом ее сущности. — Дай мне взглянуть на тебя, a ghrá.
Акана глубоко вдохнула и убрала личину.
***
Шейн подавил стон, когда невидимый ветер поднял волосы Аканы с шеи. Многие считали, что драконы связаны с огнем или водой, но они ошибались. Только рожденные воздухом могли летать, поэтому Акана была всегда окружена своей стихией. На ее голове блестели золотые рожки. Радужная оболочка ее глаз расширилась, съедая белки до тех пор, пока их почти не осталось. Темно-карие глаза потемнели до черноты, а ореховая звезда в центре посветлела до чистого, сверкающего золота. Ее второй более драконий глаз соответствовал золотой звезде по цвету, если не по действию. Казалось, что звезда предвидения в центре ее глаза светилась. Дар наследия ее матери сиял каким-то особым светом, более завораживающим, чем любая звезда, которую Шейн когда-либо видел.
Кожа Аканы из слегка смуглой стала темно-золотистой. Ее руки почернели до середины предплечий, а смертоносные когти, которые она умела выпускать, плавно сливались с ладонями. Клыки Аканы упирались в полную нижнюю губу, соблазняя Шейна приласкать их, пока девушка не взмолится о пощаде. Но лучше всего смотрелись великолепные золотые крылья, возвышающиеся над ними обоими и расправляющиеся до тех пор, пока практически не коснулись потолка студии, затем они опустили вокруг Аканы, словно золотой плащ королевы драконов.
Акана склонила голову, а звезда в ее глазе вспыхнула.
— Ты считаешь меня красивой.
В ее голосе звучала сила, которая представляла собой смесь наследия ее матери и отца. Благодаря своим способностям она могла видеть глазами Шейна — золотистая грудь, едва сдерживаемая белым кружевом, и смертоносные когти, осторожно поглаживающие его спину.
Или не очень осторожно. Когти чуть не изранили кожу Шейна, когда разорвали рубашку на его спине.
— Хочу тебя голым.
Шейн прикрыл свое тело прежде, чем она смогла разорвать его джинсы.
— Оставь мне хоть что-то, в чем я смогу вернуться в дом, a ghrá.
— Что это значит? — ее взгляд был прикован к члену, пока Шейн снимал джинсы.
Он обхватил себя ладонью, озорно улыбаясь.
— Это значит, что я хочу тебя, — Акана зарычала, из-за чего Шейн рассмеялся. — Это значит любимая.
Она поежилась.
— А a stor?
— Моя дорогая.
Шейн замер, пока она расправляла крылья за его спиной. Он практически ощущал ее панику.
— Для любви еще слишком рано.
Он позволил себе прочувствовать эту боль. Возможно, для нее было слишком рано. А он был потерян для всего мира в тот момент, когда увидел свое будущее в металле и стекле. Ему придется заставить ее поверить, потому что Шейн Джолун Данн не выжил бы без Аканы Руссо. Они будут вместе, даже если ему придется запихнуть ее в детскую сумку-кенгуру и носить на спине, брыкающуюся и кричащую. Он обхватил ладонью ее щеку, хотя знал, что в такой позе она могла запросто выпотрошить его.
— Ты a ghrá mo chroí15.
— Шейн.
— Хочешь знать, что это значит? — он поцеловал Акану, кончики ее клыков задели его язык. — Это значит любовь моего сердца.
Она вздрогнула. В ее организме все еще властвовал афродизиак. Но Шейн заставит ее принять его. Акана согласится с Заявлением, нравится ей это или нет.
— Ты совсем меня не знаешь.
Он удивленно выгнул брови. Всего на мгновение его искры изобразили «Акану», скульптуру, которую он назвал в ее честь.
Она протянула руку, чтобы коснуться искр, но они рассеялись, позволяя «Акане» раствориться в танце. Девушка захныкала. Шейн не был уверен, было ли это из-за того, что она не сумела прикоснуться к «Акане», или из-за того, что ей снова овладело желание. Она обняла его крыльями, притягивая ближе, поэтому Шейн решил, что такая реакция была обусловлена афродизиаком.
