Парнишка захлебнулся прерывистым дыханием, распахивая дверь, и замахал руками, хаотичными жестами приглашая всех к коридорному окну. Мужчины метнулись к стеклу. Перед ними предстала странная картина. Над белоснежным пейзажем зимнего сада тяжелыми клубами поднимался густой фиолетовый дым, казалось, достигая облаков, и сливаясь с ними, разбавляя жемчужную серость неба своим жутковатым пурпуром. Чужеродная масса заполнила все пространство над садом, медленно обволакивая спящие деревья, протягивая ядовитые цветные щупальца к остальным.
— Что это? — ошарашенно прошептал советник, глядя на дым расширенными от ужаса глазами.
— Теплицы, — холодно и жестко констатировал правитель. — Я был прав. Началось.
Еще предки завещали им ни в коем случае не терять фиолели. Эти маленькие ароматные цветы, специально выведенные в лабораториях, должны были цвести и зимой и летом, покрывая собой весь остров, ибо являлись естественной природной защитой от нежеланных ночных гостей. Сказки сказками, но наказ соблюдался веками. Цветы высаживались повсеместно, в подвалах хранились несчетные запасы семян. Но вот теперь обширные зимние сады с рассадой скрылись в клубах фиолетового дыма.
— Потушить! Найти поджигателя, — тихо, но от этого не менее жутко скомандовал Алекс, — и все восстановить в ближайшие дни. Жду министров в совещательном зале через час.
Гриан дернулся, поклонившись, и нервно зашагал вслед за парнишкой, первым метнувшимся исполнять приказ.
*
Сгусток темноты скользил по каменным ступеням, сжимая в объятиях драгоценную ношу. Он гладил взглядом ее сомкнутые веки, приоткрытые во сне губы, тонкие пальцы, вцепившиеся в пояс собственного халата. Глядел и улыбался. Грудь сжимало от переполняющего его искрящегося чувства близости к такой желанной цели. Бесшумные шаги замедлились возле распахнутой двери. Аккуратно опустив девушку на покрывало ее кровати, он склонился над ней, задевая дыханием, и провел пальцами по теплой щеке, осторожно убирая непослушную прядь. Казалось, воздух между ними на миг сгустился и запульсировал, но ощущение чужого присутствия заставило его нехотя выпрямиться.
— Истинные. — Прошептала темнота голосом Кириэн. — Они пришли.
*
Я лежала в тишине и пялилась в потолок, на витиеватые узоры, спроецированные тусклым светом уличный фонарей сквозь полупрозрачные шторы. Всего несколько минут назад, внезапно почувствовав себя в одиночестве, я резко открыла глаза.
Аттракцион «Ни дня без приключений» — так должна была гласить вывеска прямо на выходе из той самой картины. Вот уже второй день в качестве гостьи на Каменном острове я просыпаюсь, не помня, как ложилась, и пытаюсь судорожно вспомнить минувшие события. Хорошо, на этот раз понадобилось меньше времени, чтобы это сделать. К собственному удивлению, вспомнила я быстро, и даже не испугалась воспоминаний. Наоборот, при мысли о рубиновых глазах, и теплых сильных руках мое сердце восторженно замирало, и, казалось, начинало биться куда медленней и тяжелей. Шустро адаптировалась, нечего сказать.
Тихо вздохнув, я повернулась на бок. Где — то там, за океаном остался мой дом, мой остров, и моя маленькая семья, Алекс и Ниль. Как они без меня? Скучает ли Ниль? И рассказал ли ему брат, куда я пропала? В замке наверняка жуткий беспорядок…
Крохотная полоска месяца хитро улыбалась мне сквозь стекло. Интересно, отчего здесь не видно звезд? Дома, в Белом замке, почти на самой его вершине находилась маленькая башенка, мы с Нилем называли ее Звездной Башней, ибо находясь в ней, и глядя в круглое окно можно было вообразить, что плывешь по небу, и эти маленькие светящиеся точки, как снег, окружают тебя серебрящейся пеленой метели. А здесь… Здесь кромешная тьма… И красноглазый хозяин Каменного острова, беспредельно царящий в ней. И что же ему все-таки нужно? Неужели только лишь я сама? Ох уж эти догадки… Расскажет он когда-нибудь, или это такой выматывающий квест из серии «догадайся сама»? Надоело.
Тьма за окном, казалось, чуть поблекла. Неужели уже утро? Месяц подмигнул и исчез, а сумрачное небо заклубилось рваными клочьями мутных облаков. В стекло робко ударились первые капли. Дождь. Надо же… И здесь бывает дождь. В детстве, лежа ночами на жесткой кровати у окна в общей комнате, я любила смотреть на дождь и думать о своих родителях. Какими они были, и что с ними сделали тогда? Множество вопросов мучали мою детскую голову, ведь задать их с надеждой на честный ответ было некому. Для всех они были преступниками, чьи имена не должны были быть упомянуты кем-либо вовсе. Я тихонько вздыхала, и смотрела в плачущую ночь, представляя, что мои мама и папа где-то там, далеко-далеко, сидят вдвоем у камина в своем небольшом уютном домике на другом берегу океана, пьют теплый чай с кефирными лепешками, и тоже думают обо мне. И скучают.
Веки сомкнулись. Раньше я часто плакала, когда никто не мог этого видеть. Мне было непонятно, чем я хуже других, и что такого сделала, чтобы заслужить такое к себе отношение окружающих. Как бы я ни старалась быть доброй и послушной, как бы ни пыталась всем угодить, отношение не менялось. Во взглядах окружающих людей читалось явное или скрытое, но вполне однозначное чувство презрения, изредка смешанное с жалостью. Но только изредка. Со временем я привыкла, и даже научилась абстрагироваться от всего этого негатива, но тогда я с присущей всем детям наивностью свято верила, что однажды папа придет, и заберет меня отсюда. Заберет подальше от всех этих глупых людей и их несправедливого предубеждения. Засыпая, я каждый раз с улыбкой представляла, как мой отец, такой высокий и сильный, берет маленькую меня за руку и ведет сквозь толпу удивленных лиц, не смеющих сказать мне больше ни одного плохого слова. И я иду гордая и счастливая, сжимая родную ладонь, готовая идти за ним на край света. Посмотрите, вы все, вот мой отец, и он защитит меня и спасет от всего!
Одинокая капля неуверенно скатилась на подушку из-под ресниц, я распахнула веки и встретилась взглядом с ярко алыми зрачками, внимательно разглядывающими меня из окна. Я вздрогнула и медленно села на кровати, не отрывая взгляд.
Прямо на каменном карнизе, вплотную к стеклу высокого окна стоял эрсиорх. Его тёмный силуэт чётко вырисовывался на фоне посветлевшего неба, и я была уверена, что это не Реорхард. Глаза, прожигающие меня насквозь, были абсолютно другой формы, да и сама фигура была иной, более мощной, более угловатой. Я сглотнула, и плотнее запахнулась в свой ставший уже родным халатик.
Рука незнакомца дернулась в сторону, его когтистые пальцы подцепили створку окна, и та с шуршанием отъехала в сторону, впуская сырой ночной воздух в теплую комнату. Холодные капли, стремительно ворвавшиеся следом, упали на мои ноги, и я зябко поджала босые ступни, не решаясь подняться навстречу ночному гостю. Тот чуть помедлил, и шагнул внутрь. Клыкастая улыбка озарила темный провал лица тени, когда он остановился в паре шагов, источая холодный аромат ночной зелени и мокрой земли. Я замерла, неуверенно наблюдая за гостем. Я не имела ни малейшего понятия, что мне следовало делать, и как себя вести сейчас.
Тень решила за меня. Он протянул свою длинную руку ладонью вверх, все также опасно улыбаясь, и сверкая золотыми бликами в пламенеющих глазах. А затем голос, своим звучанием пробравший меня до мелкой дрожи, тихо прорычал:
— Иди ко мне, светлячок.
И прозвучало это так, будто я не имела права на отказ. Сердце екнуло, и ладонь сама потянулась навстречу темной руке незнакомца. Тишина звенела все громче по мере того, как кончики моих пальцев приближались к его широкой ладони. Он терпеливо ждал, не двигаясь с места. И я не донесла их буквально пару сантиметров, когда замок вдруг сотрясся от страшного рёва:
— Кииираааан!!!
Я испуганно вздрогнула, отдергивая руку. Чужая ладонь схватила воздух, сжалась в кулак, и опустилась, а его взгляд загорелся недобрым светом. Незнакомец медленно, тяжело вздохнул, прикрыв на секунду потемневшие глаза, и уже в следующий момент передо мной никого не было. Только тонкие шторы колыхались у распахнутого окна. В воздухе остался витать лишь холодный сырой запах ночи, как напоминание о странном визите.
