Янг, тихо выругавшись на своем языке, опустил Ирри на землю, заботливо придержал ее, чтоб не упала, и глянул на Воронка, смотрящего на них очень даже недвусмысленно, скалящего здоровенные белые клыки.
Волк переводил настороженный взгляд с одного близнецца на второго, и, наконец, легко ввинтился между ними и Ирри, оттесняя девушку себе за спину.
— Вороночек… — Ирри присела, все еще тяжело дыша и пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце, — не волнуйся… Они ничего плохого…
Воронок только ушами водил, не желая успокаиваться, глухо рыча и предупредительно глядя на хмурящихся степняков.
— Он… — Ирри посмотрела на братьев, продолжая придерживать волка за загривок, — он просто волнуется…
— Нечего ему волноваться, — веско произнес Янг, пристально глядя в глаза волку, — ты — наша женщина. Ты — под нашей защитой.
Воронок, судя по усилившемуся рычанию, с этим был категорически не согласен.
И Ирри волевым решением прекратила возможное столкновение домириующих самцов, претендующих на ее внимание:
— Нам ехать не пора?
Братья встрепенулись, глянули друг на друга… И, демонстративно не обращая внимания на продолжавшего отслеживать их недобрым взглядом Воронка, развили бешеную деятельность.
Через десять минут Ирри уже ехала в седле и чувствовала себя очень неуверенно.
Потому что за ее спиной находился Янг, в коротком, бескровном, но очень серьезном поединке взглядами отвоевавший это право у брата. И тяжеленная ладонь старшего близнеца лежала на животе Ирри, закрывая его полностью. Так, что большой палец периодически полз вверх и мягко гладил, приджимал полукружье груди снизу, а дыхание всадника за спиной становилось все тяжелее и горячее…
Рядом в степной траве скользил безмолвной грозной тенью Воронок, неподалеку ехал Раст, поглядывая на брата и Ирри очень даже недовольно и завистливо… И в свете этих событий постоянно касающийся ее груди палец Янга казался чем-то невероятно развратным. Намеком на что-то очень горячее, от чего кружилась голова и сохли губы.
И потому, чтоб отвлечься от этих ощущений и своего, с каждым мгновением все больше теряющего разум любовника отвлечь, Ирри и затеяла непринужденную беседу.
Сначала про погоду и природу, а затем про обстоятельства их появления здесь, в Империи.
Надо же, в конце концов, хоть что-то узнавать о мужчинах, которые с ней такое сделали… И, судя по вообще не намекающим, а прямо говорящим уверенным движениям широченной ладони по животу выше и ниже, намеренным еще не раз повторить это все…
14
— Это обычай такой, Луна, — голос Янга звучал глухо, спокойно, и как-то очень правильно резонировал в груди, наполняя тело Ирри легким гулом, мягко и сладко прокатывающимся от кончиков пальцев до макушки. Словно она — духовой инструмент, или, скорее, та странная металлическая чаша, к которой надобно правильно прикоснуться кончиками пальцев, чтоб извлечь звук… И степняк явно знал науку этих правильных прикосновений…
Бездорожье степи легко преодолевалось их смирными, послушными лошадками, солнце припекало, но не особенно сильно, и сидеть Ирри, вопреки всему, было удобней, чем до этого, в одиночестве. Возможно, потому, что не приходилось держать спину, следить за равновесием и думать ежеминутно о том, как бы не упасть с покатой лошадиной спины.
Теперь это все было отдано на откуп Янгу.
Он сидел позади Ирри, оплетая ее своими мощными татуированными руками, словно канатами самой высочайшей крепости и надежности, и настойчиво попросил опереться на каменную, мерно вздымающуюся грудь спиной, уложить затылок в удобное местечко между плечом и шеей…
И Ирри ехала теперь, словно в мягком кресле, полностью расслабившись, лениво поглядывая по сторонам и ощущая, как тяжелая ладонь ее любовника осторожно, но со значением поглаживает живот и грудь.
Это были странные ощущения, одновременно волнующие и томные… Она подумала, что, наверно, именно так выглядят ленивые, сладкие ласки любовников под утро, после бурной ночи, когда тело уже пресыщено и силы на исходе, а желание все еще никуда не пропало. И хочется скользить, трогать, исследовать то, что тебе доступно…
Она бы не отказалась от такого…
Ирри прикрыла глаза и неосознанно потерлась затылком о грудь Янга. Он тут же задышал чаще, наклонился, и шеи Ирри коснулись горячие губы:
— Не своди меня с ума, Луна… Дай добраться до ночлега…
— Расскажи еще про обычай, — Ирри, прекрасно понимая, что неправильно себя повела, да еще и ревнивый взгляд Раста поймав, выпрямилась и решила продолжить беседу.
— Понимаешь, Луна… В наших краях редко рождаются такие, как мы с Растом… — продолжил мягко гудеть ей на ухо Янг, — это считается хорошим знаком, благословением Луны… А, если такие дети рождаются в семье тагана, то править они будут вместе, связаны друг с другом навсегда, считается, что у нас одно сердце на двоих… И, если убить одного, то и второй вскоре погибнет… Наш шаман говорил, что мы с Растом — это один человек, просто разделенный пополам…
— То есть, то, что вы так… — Ирри запнулась, пытаясь найти правильные слова, затем продолжила, — так ко мне… Отнеслись…
— Разделили с тобой ложе, ты имеешь в виду? — спокойно поправил ее Янг, — взяли тебя вдвоем? Я знаю, Луна, что у вас это не принято… Но у нас это — обычное дело… Женщин рождается меньше, чем мужчин. И потому, если на ложе женщины претендуют двое, и они способны между собой договориться, и она не желает выбирать, то…
Ирри поежилась. С ума сойти, какие обычаи… В империи бы не просто косо смотрели, а порицали бы. И принявшие длань Матушки, и служители Отступника… Да даже воины, поклоняющиеся Ярому Страннику, не поняли бы!
— А мы с Растом всегда выбирали одних и тех же женщин… — как ни в чем не бывало, продолжил Янг.
— То есть, я у вас не первая?.. Такая?..
А вот это был неприятный сюрприз.
Конечно Ирри, обладая вполне логическим складом ума и на редкость трезвым рассудком, понимала, что братья явно не девственниками жили до того, как с ней встретились. Но это ум, это холодная голова говорили.
А вот сердце больно кольнуло. Почему-то ей не хотелось знать, что братья проделывали с другой женщиной то же, что и с ней. Что они ее так же целовали… везде… ласкали, трогали, так же хрипели ей на ушко всякие возбуждающие словечки, так же
