будет править Атлантией, заставил ее сделать несколько коротких вдохов. Это было осознание того, что должно произойти, чтобы это случилось.
И Кастил, как сказал Киеран, когда мы говорили с ним о том, что решили, снова перейдет на сторону отца.
— Готово. — Кастил перекинул тяжелые волосы через мое плечо, наклонился и поцеловал в шею.
— Спасибо.
— Не за что. — Он поднялся с кровати с такой грацией, которой мне никогда не овладеть, возможно, даже будучи Первородной.
Мой взгляд блуждал по четким линиям его груди и живота, пока он натягивал черную тунику, которую носил под доспехами, и я с облегчением увидела, что он еще больше подтянулся. Я полагала, что через день или около того он вернется к своему нормальному весу. То, что моя кровь могла сделать для него, было настоящим чудом.
Он вернулся к тому месту, где я сидела, чтобы надеть сапоги.
— Я собираюсь поговорить с ним сейчас.
— Хочешь, чтобы я была с тобой? — спросила я.
Кастил покачал головой.
— Наверное, будет лучше, если тебя не будет. — Он посмотрел на меня, застегивая пряжки на своих ботинках. — Он наверняка захочет поднять тему о том дерьме, которое они с моей матерью должны были сказать давным-давно. Тогда я буду смотреть на тебя и думать о том, как по-другому все могло бы сложиться, если бы мы знали правду, и тогда я захочу ударить его.
— Не бей своего отца, Кастил.
Он слабо усмехнулся, переходя к другому сапогу.
— Это приказ, моя королева?
— Это не должно быть приказом.
— Но?
— Да.
Он наклонился и быстро поцеловал.
— Со мной будет Киеран. Он не позволит мне ударить его.
Вспомнив, как Киеран позволил Кастилу неоднократно ударить своего брата, я не была в этом уверена.
— Встретимся в приемном зале? — Кастил коснулся моей щеки. Я кивнула, и этот поцелуй… он был достаточно долгим, чтобы я пожалела, что у нас нет больше времени.
После ухода Кастила я заплела волосы в косу и поднялась, надев такой же наряд, как у него. Легинсы были почти такими же толстыми, как бриджи, и я заправила в них черную рубашку, а поверх нее надела жилет с золотой парчой. Пристегнув к бедру кинжал из вольвеньей кости, я улыбнулась, подумав о том, что Избет сочла бы эту одежду неподходящей для королевы. Я не стала надевать доспехи и вынимать из шкатулки короны. Это будет позже. Покинув покои, я заглянула в кухню, взяла кекс, а затем вышла наружу, предоставив Кастилу достаточно времени для разговора с отцом.
Я заметила Тада, сидящего на Вале, с которого открывался вид на конюшни, его крылья были прижаты к узкому коричневато-черному телу. Я проследила за его пристальным взглядом, и мое сердце заколотилось.
Доев кекс, я пересекла заросший двор и вошла в конюшню. Внутри оставалось всего несколько лошадей, так как большинство было с солдатами, на которых надевали доспехи. Я остановилась, чтобы дать Сетти кусочек сахара и осыпать его лаской, а затем прошла в заднюю часть строения. Под ногами захрустела солома, когда я потянулась, держась за столб, чтобы свернуть за угол.
Деревянный гроб Малека оставался в повозке, готовый к тому, чтобы его вынесли через закрытые двери конюшни. Сверху лежало несколько пластин тусклых беловато-серых костей, и я поняла, что в дерево впились несколько костяных шпор.
Перекинув руку на талию, я подавила дрожь. Гроб. Присутствие Малека. Это влияние было трудно не заметить, оно холодило воздух. По моей коже побежали мелкие мурашки. Я подошла ближе, затаив дыхание, как глупый ребенок, и прижала ладонь к гробу.
Дерево было теплым.
Я отдернула руку, прижав ее к груди, где гудел эфир, и холодное место внутри меня сжалось от боли.
Будет ли дерево, в котором меня похоронят, холодным?
Я резко вдохнула, расстроенная своими мрачными мыслями. Судьба Малека не была моей…
С мягким хрустом соломы я вынула кинжал и обернулась.
В коридоре у стойла находился Малик, его глаза были расширены за упавшей на глаза прядью песочно-каштановых волос.
— Прыткая?
— Я бы скорее назвала это осторожностью, — сказала я, опуская кинжал, но не убирая его. С ним больше никого не было. — Ты здесь один?
— Не должен был. — Появилась полуухмылка, настолько похожая на ухмылку Кастила, что это было немного странно. — Но у меня хорошо получается быть там, где меня не должно быть.
— Ага.
— Уверен, что Нейл скоро поймет, что я не в своей ка…мере… то есть не в своих покоях, — поправил он.
Я наблюдала, как он приближается.
— Почему ты здесь?
— Увидел из окна, что ты направляешься сюда. — Он остановился у задней стенки повозки и сделал то же самое, что и я, положив руку на гроб. Он никак не отреагировал на температуру, что заставило меня задуматься.
— Дерево кажется тебе теплым?
Он покачал головой.
— А тебе?
Я хотела ответить, но пожала плечами.
— Надеюсь, ты не попытаешься сделать с ним что-нибудь в попытке остановить нас.
Малик грубо рассмеялся.
— Не могу сказать, что мне это не приходило в голову.
— Ты готов так рисковать Киераном? — потребовала я, мой желудок переворачивался, потому что я ненавидела, абсолютно ненавидела все это выжидание, связанное с тем, отменило ли Присоединение проклятие, или снимет ли его Избет.
— Мне приходило в голову всякое, — ответил он. — Но я предпочитаю не быть заживо сожженным дракеном.
— Это не должно быть единственным, что тебя останавливает.
— Нет, не должно. И раньше не должно было, — сказал он, и я поняла, что он имел в виду до того, как его схватила Кровавая Королева. — Но я уже не тот, кем был раньше, — сказал он, и в горле собрался слабый привкус грусти.
— Сейчас ты готов пожертвовать теми, кто тебе дорог?
Его губы скривились в издевательской улыбке.
— Кем бы ты пожертвовала ради освобождения Кастила?
— Ни кем, — сказала я ему.
Малик посмотрел на меня.
— Неужели?
Я напряглась.
— Я освобожу своего отца.
Прошло долгое мгновение.
— Но мы с тобой оба знаем, что если бы тебе пришлось выбирать, то выбора бы не было. — Его взгляд переместился на гроб. — Честно говоря, я рад это слышать. Кастил заслуживает того, кто сожжет царство ради него.
— А ты нет?
Он сухо рассмеялся.
— Это серьезный вопрос?
Я изучала его холодные красивые черты.
— Ты подверг себя десятилетиям боги знают чего ради Миллисенты. Разве она не сделала бы то же самое для тебя?
Малик снова рассмеялся, и на этот раз по-настоящему.
— Нет. Она скорее подожжет меня, чем царство.
Мои брови взлетели вверх.
— Ты сказал, что вы родственные сердца…
— Так и есть. — Он
