… Коршуны продолжали упорно ее преследовать. Они стали уже привычной частью пейзажа. Своим присутствием они как бы напоминали ей, что в этой местности, кроме нее, есть и другая жизнь. Вечерами, когда Беатриче устраивалась на ночлег, стервятники опускались на землю – с каждым днем все ближе. Самому крупному из них, особенно отвратительному, с налившимися кровью глазами, который, очевидно, был их вожаком, она дала кличку Доктор Майнхофер. Второго, поменьше и пожирнее, окрестила Нухом II. Но больше всего она боялась Зенге – огромного, худого, с иссиня-черным оперением. Казалось, что он прямо сейчас готов начать свой пир, и только авторитет Доктора Майнхофера сдерживает его от того, чтобы вонзиться острыми когтями в еще живое тело в страстном желании отодрать мясо от кости. Беатриче достала камень Фатимы. В который раз она хотела убедиться, что не сбилась с пути. Указующий голубой перст по-прежнему показывал одно и то же направление – на северо-запад.
… Это случилось на шестой день в полдень. Солнце, нещадно паля, стояло в зените. В полуобморочном состоянии, изнывая от жары и жажды, Беатриче, спотыкаясь, двигалась вперед, на северо-запад. Острая боль неожиданно вернула ее к действительности: в левую ногу ей будто всадили ржавый гвоздь. Она вскрикнула, прикусив губу. В небе раздался ликующий крик: три стервятника, опустившись совсем низко, кружили прямо над ее головой, словно возвещая о близком конце. Собрав остаток сил, Беатриче с трудом встала и поковыляла дальше, но через час снова выдохлась. Каждый шаг отдавался нестерпимой болью. Она сняла сапог и ужаснулась увиденным. На ступне была не лопнувшая мозоль, как она думала раньше. Все обстояло гораздо хуже – она напоролась на шип. Он впился глубоко в кожу. Это место покраснело и набухло: до него невозможно было дотронуться.
Превозмогая боль, Беатриче сдавила воспаленную шишку, стараясь выдавить шип. Теперь оставалось ухватить его и выдернуть. Это оказалось нелегким делом: кожа на ее руках огрубела и потрескалась, почти все ногти обломались. Перед глазами все время прыгали круги, и она плохо видела черный кончик занозы. Если бы в этот момент она встретила фею и та пообещала выполнить любое ее желание, Беатриче не раздумывая попросила бы пинцет. В конце концов, промучившись несколько часов, она вытянула из раны двухсантиметровый шип. Затем сжала шишку, чтобы удалить весь гной. Слезы хлынули у нее из глаз, но она даже не вскрикнула, боясь привлечь внимание стервятников. Они так и кружили над ней, подлетая все ближе и ближе, подергивая головами и издавая такой клекот, будто уже делили между собой добычу.
– Кыш, мерзкие твари! – закричала Беатриче, бросая в птиц камнями.
Но сейчас они не улетели, как обычно, а лишь попятились на несколько метров назад, и издали стали наблюдать за ней. Неужто учуяли запах крови и гноя? Да, с такой ногой ей далеко не уйти. Оставалось лишь уповать на чудо.
Оторвав полоску ткани от дорожного плаща, она замотала ногу, моля Бога, чтобы воспаление не перешло на сухожилие или, еще хуже, на кость. Неужто злополучный шип загонит ее в могилу прежде, чем она найдет свою маленькую Мишель? А может, ее преследует злой рок? Беатриче глубоко вздохнула. Конечно, это полная чушь, но в подобных обстоятельствах волей-неволей станешь верить в любых демонов, гномов и даже в самого дьявола.
Между тем стервятники подобрались к ней совсем близко. Их зловещий клекот стоял у нее в ушах. Птицы как будто спорили о чем-то. И Беатриче даже догадывалась о чем. Зенге хотел первым вцепиться в добычу, а Доктор Майнхофер, по-видимому, уговаривал его немного подождать, покуда добыча не испустит последний вздох. Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, стервятники подняли головы и разом смолкли. Нух II, расправив крылья, взмыл в небо.
Вернувшись через некоторое время, он будто что-то сообщил двум остальным птицам. Доктор Майнхофер бросил на Беатриче свирепый взгляд, издал злобный крик и вместе с Нухом II поднялся в воздух. Зенге продолжал выжидать. Беатриче не могла избавиться от ощущения, что птица смотрит на нее с ненавистью и злобой. Стервятник издал хриплый клекот, похожий на ругательство, потом расправил крылья и полетел вслед за своими собратьями. Беатриче в изумлении проводила их взглядом. После упорного шестидневного преследования они наконец ее оставили. Но почему?
Ответ не заставил себя ждать. Краем уха она уловила равномерный звук, похожий на глухую барабанную дробь.
Беатриче прислушалась. Ей показалось или это действительно стук копыт? Вдалеке послышалось конское ржание. Наконец, на горизонте замаячили фигуры всадников.
– Эй, там! – во все горло закричала Беатриче, вскочив на ноги и совершенно забыв про боль. Она думала только о том, как привлечь внимание всадников. Страх, что они проскачут мимо, не заметив ее, придал ей силы. Она прыгала на месте, размахивая руками, как ветряная мельница. – Эй, сюда!
Облако пыли поднималось все выше. Беатриче ликовала. Всадники действительно двигались в ее направлении. Ее вдруг охватили сомнения: кого могло занести в этот ад по доброй воле? Но на раздумья времени не осталось: всадники были уже совсем рядом.
Мужчины, одетые в широкие дорожные плащи, гордо восседали на своих скакунах. Для защиты от солнца и песка их лица были закрыты платками. На Беатриче с недоверием смотрели четыре пары темных глаз, как бы вопрошая: кто перед ними – человек или призрак?
– Салам, добрые люди! – Беатриче поклонилась, приложив руку к груди, рту и лбу. Ее язык прилип к гортани. Она так хрипела, что боялась оказаться непонятой. – Да благословит вас Аллах за вашу доброту и милосердие. Я уже потеряла всякую надежду на спасение.
Один из путников снял повязку, из-под которой открылось молодое красивое лицо. Беатриче могла поклясться, что глаза были накрашены сурьмой.
– Какими судьбами сюда, в пустыню, занесло женщину, совсем одну? – спросил он, оглядывая Беатриче скептическим взглядом.
– Я должна пересечь пустыню, чтобы…
– Куда ты держишь путь, женщина? – перебил ее другой всадник. Его голос звучал глухо и брюзгливо.
– Я иду на северо-запад, там должен быть оазис, – не задумываясь, выпалила она первое, что пришло ей в голову. – Моя родственница на днях выходит замуж.
– Так ты направляешься на свадьбу в Кум? – изумился третий. Голос был юношеский, почти детский, и Беатриче невольно представила под повязкой невинное лицо подростка. – И мы туда же!
– Помалкивай, Асим! – прикрикнул на него тот, кто первым заговорил с Беатриче. – Не слушай его, женщина. Мой брат иногда несет вздор. Ответь, почему ты странствуешь одна? И где твоя лошадь?
