— Будешь шипеть на меня, змеища, и я тебя в узел завяжу, — пригрозил мужлан, глядя на меня больше с любопытством, чем со злостью.
— Тронешь моего волка, и я убью тебя, — в том же тоне ответила я.
— Вазраг! Не надо! — крикнула Флана.
Ее окрик опоздал: он встряхнул меня так, что у меня клацнули зубы, затем отшвырнул к Флане с такой силой, так что я врезалась в нее, и мы вместе упали на один из ящиков. Я скатилась с ящика и здорово ушиблась спиной о холодный пол, но, к счастью, не треснулась об него головой, успела сгруппироваться. А Флана и вовсе словно не заметила падения, вскочила сразу, начала меня поднимать.
— Уведи ее, — бросил ей Вазраг, — и чтоб я ее больше не видел разгуливающей по крепости. Пусть сидит взаперти, дрянь. Может, поймет, что к чему.
— Да, лучше уйти, — пролепетала Флана, которую я впервые видела настолько беспомощной. Она попятилась спиной к дверям, таща меня за собой. А я… я смотрела, не отрываясь, в лицо Вазрага, расплывающееся, туманное, но определенно вражеское.
— Твой волк, да? — спросил он, ухмыляясь. — Так и быть, пришлю тебе то, что от него останется.
Сказав это, он снова повернулся лицом к клетке. Флана обхватила меня за плечи, вынуждая развернуться, и подтолкнула к дверям. Однако я не могла уйти, не могла оставить измученное и раненое животное наедине с другим животным, жестоким!
Извернувшись, я выскользнула из хватки Фланы, вытащила горящий факел из крепления на стене и, подбежав к Вазрагу, окликнула:
— Эй!
Он обернулся, и я врезала факелом ему прямо по лицу. Он заорал, скрючился и, одной рукой попытался меня схватить, но Флана уже оттащила меня за плечи.
Борода Вазрага задымилась, и он кинулся наружу. Как только мужлан выскочил, я закрыла дверь и стала двигать к ней ящики.
— Флана, помоги, — кряхтя, попросила я, — у нас мало времени, сейчас все набегут. Ящиками надо дверь заблокировать.
Она посмотрела на меня потерянно, затем, двигаясь медленно, как в полусне, начала помогать. Защитив более-менее вход, я подошла к клетке и, прищурившись, стала разглядывать волка. Крупный, взъерошенный, с замёрзшей кровью на боках, шее, морде, он жег меня глазами, желтыми и знакомыми. Дышал он тяжело, лапы дрожали, но он все равно был готов защищаться и убивать.
Это был Млад, вне всяких сомнений.
— Млад, милый, это я, — обратилась я к нему ласково, как к ребенку. — Держись, приятель. Мы тебя на ноги поставим.
Он ощерился.
— Знаю, нам пришлось тебя оставить, но у нас не было выхода, — проговорила я, не обращая внимания на рычание и прочие элементы угроз. Я надеялась, он узнает меня, мой голос. — Все будет хорошо.
— Не будет, — глухо возразила Флана.
В подтверждение ее слов снаружи раздался разъяренный вопль, состоящий из местных нецензурных выражений и требования как можно скорее выйти. Моя несчастная опекунша – несчастная именно потому, что моя – сжалась, съежилась, и, став на вид еще младше, пискнула:
— Он нас убьет.
— Никто не позволит этому верзиле убить двух женщин, Флана, так что без паники. Не переживай, я сама все решу.
Вазраг стал ломиться к нам; слышались еще и другие голоса. Рассвирепевшего мужика пытались остановить, а доски сарая так и трещали…
— Шум – это очень хорошо, — спокойно сказала я. — Это значит, Вандерия очень скоро узнает о произошедшем и мы все решим с ней.
Флана молчала. Как только Вазраг пробил своим мощным плечом дверь и попытался влезть, она машинально закрыла меня собой, но это было лишнее: мужиков на подмогу собралось уже столько, что все вместе они смогли оттащить Вазрага от сарая.
— А теперь можно выйти, — сказала я и посмотрела на Флану.
— Что же ты натворила… — вымолвила она.
— Если бы я ушла, он бы убил Млада, а перед этим бы поиздевался над ним раненым, не способным дать нормальный отпор. Он получил, что заслуживает, Флана. Я бы еще и не то сделала, чтобы его остановить.
— Ты просто не знаешь, кто он. Он…
— Тупой скот? Это я уже поняла.
Флана хотела еще что-то сказать, но не успела. Драган сунул голову в образовавшуюся щель и велел выходить.
Перед Вандерией мы предстали вместе с Фланой; Драган привел нас в ее покои. Мэза встала прямо перед нами, сцепила руки в замок за спиной, и долго поочередно смотрела в наши лица.
— Флана, — произнесла она, нарушив давящее молчание, — объяснись.
— Это я попросила ее найти волка и доставить сюда, — солгала я, и выступила вперед.
— Неважно, о чем ты просила ее, Ирина, — мягко проговорила Вандерия. — Важно, что Флана нарушила правила. Нельзя тащить в крепость что ни попадя, особенно хищного зверя.
— Я виновата, моя мэза, — пролепетала всадница, не осмеливаясь поднять на женщину взгляд. — Думала, хорошее дело сделаю…
— Хорошее? — переспросила Вандерия. — О-о-о, дитя мое… Я не сомневаюсь, что ты руководствовалась самыми лучшими побуждениями, но в итоге причинила зло и бедному зверю, которому пришлось пережить непростой полет в когтях гуи, и своей подопечной, взволновав ее, и Вазрагу. Зачем ты вступила с ним в спор? Если ты была не согласна с ним, надо было пойти ко мне. Я бы нашла решение, которое всех удовлетворило.
Девушка шмыгнула носом; она беззвучно плакала. Сложно было сопоставить эти слезы и дрожащие губы с той бойкой грубоватой валькирией, которой я впервые ее увидела.
— Флана, девочка, — мурлыкнула комендантша, — мне отрадно, что у тебя доброе сердце, но ты всадница, военная единица крепости, и должна понимать, насколько важно следовать приказам и не нарушать правил. Тебе даны четкие указания, кого и что можно доставлять в крепость. Ты нарушила их. Помимо этого, ты пошла против своего предводителя. Я прощаю тебя с условием, что впредь ты такой ошибки не допустишь.
— Да, мэза… — всхлипнула Флана, и жестко провела ладонью по щекам, стирая с них слезы вины. — Ваша милость безгранична…
— Тебе придется ответить за проступок своей подопечной, — строго добавила Вандерия, ненадолго переводя взгляд на меня. — Ирина повела себя, как… как очень испуганная женщина. Она обожгла лицо Вазрагу, а перед этим угрожала ему. Ты показала себя, как скверный защитник, Флана, ты не предупредила эту ситуацию. Я не для того сделала тебя опекуном Ирины, чтобы случалось такое. Напоминаю, в чем смысл проведенного ритуала: ты берешь ответственность за подопечного и решаешь его проблемы – но не создаешь новые! Твоя задача научить Ирину жить по нашим правилам, а не нарушать их по ее желанию! В свободное от полетов время будешь работать на кухне, там всегда нужны руки, а по вечерам – разъяснять своей подопечной, что можно, а что нельзя делать в крепости, и о чем уместно просить, а о чем нет. Несмотря на твой промах, я оставляю тебе право самой наказать Ирину.
— Да, мэза… — высоченная Флана сгорбилась и сжалась перед невысокой худенькой Вандерией, словно хотела сделаться ниже ее и занять еще более униженное положение.
Происходящее мне не нравилось – складывалось ощущение, что всю вину за произошедшее Вандерия хочет свалить на нас, но я пока молчала, ожидая, что еще скажет комендантша. Она указала на двери, приняла выражение лица, словно она ангел, вынужденный заниматься грязным грешным делом, и с вселенской печалью в голосе молвила:
— Идите и хорошо подумайте над своим поведением.
Флана понуро поплелась к дверям, а я осталась на месте.
— Это все, — холодно сказала комендантша.
— Мэза Вандерия, — сказала я, — могу я узнать, какое наказание получил Вазраг?
— Ты меня сильно разочаровала, Ирина, — вместо ответа на вопрос протянула женщина. — Я очень расстроена тем, как ты себя повела, но списываю это на то, что тебе пришлось пережить. Жестокость порождает жестокость…
Я хотела держаться как можно более спокойно, вежливо, чтобы Флане снова из-за меня не досталось, но, черт возьми, какого лешего эта тетя разговаривает со мной так, словно я ребенок несмышленый? Почему она не ответила на мой вопрос?
