При виде сына она остановилась и тепло улыбнулась ему.
— Доброго дня, Ричард.
— Приветствую вас, Ваше Величество.
Ответ получился сухим и неискренним, но Ричард постарался не придавать этому значения. Отношения с матерью у них сложились дружеские, но немного натянутые, ведь намного больше внимания ей приходилось уделять детям, рожденным в законном браке. Впрочем, Ричард никогда не жаловался — он рано научился ценить то, что имеет.
− Не стоит официоза, дорогой, − усмехнулась королева, беря его под руку. — Я как раз шла к вам.
Ричард насторожился — он привык искать подвох в любой неясной до конца фразе.
− Зачем?
− Его Величество попросил передать вам добрую весть от него, − материнский голос прозвучал вкрадчиво, но почти грустно. — Сегодня вечером вы отправляетесь в имперский город.
− Я? — этого следовало ожидать, только Ричард был не совсем готов, новость буквально пригвоздила его к полу и на пару минут лишила возможности здраво мыслить.
− Ваш биологический отец изъявил желание принять вас в имперском городе.
Ситуация становилась все запутаннее, а слова все больше навевали легкий мандраж. Ричард постарался собрать все свое самообладание, и у него, к собственному удивлению, получилось. Сын королевы должен уметь держать себя в руках в абсолютно любых обстоятельствах, и сейчас он постарался спрятать волнение за нарочитой белозубой улыбкой.
− Вы не говорили мне о моем отце, − заметил он вежливо, но напрягшись как струна. — Сколько бы я вас ни просил.
− Король не приветствовал такой вольности, мой дорогой сын. И вам прекрасно об этом известно.
Ричард поджал губы, не желая мириться с материнской правотой. Только что он мог еще поделать?
− И кто же мой отец? — спросил он ровно, надеясь до последнего, что не выдаст эмоций.
− Император Доминик Виорин.
Ее Величество произнесла эти страшные слова потрясающе спокойным голосом, словно говорила о погоде или о состоянии казны, а Ричард на несколько минут потерял дар речи. Такие откровения нельзя говорить сразу, нужно хотя бы подготовить собеседника к ним, но если даже его мать, умная и дипломатичная женщина, сумевшая уговорить мужа оставить чужого сына при дворе, сказала это так просто и быстро, значит дело плохо.
− Не ожидал, − пораженно выдавил из себя Ричард Винтер. — Знает ли он сам?
− Конечно, знает. Под его влиянием ваш отчим оставил вас при дворе, но мне велел молчать. Все боялись, что если вы разволнуетесь, то в вас пробудится родовая магия Виоринов, − голос Софии зазвенел от неожиданных слез.
Ричард мрачно усмехнулся.
− Это уже случилось.
− Когда?! — всплеснула руками мать, потеряв дворянское хладнокровие.
− Началось где-то лет шесть назад, − задумчиво отозвался юноша — в нем заговорил растерявшийся двенадцатилетний мальчик, нечаянно окативший водой сварливого учителя. — Я думал, вам доложили.
− Нет, сын мой. Ваши слуги и наставники хранили упорное молчание.
− В таком случае все встало на свои места.
Разговор зашел в тупик, но прояснилось сразу несколько моментов. Король Дартонии не желает видеть пасынка при дворе, что было ожидаемо, зато сам император требует привезти сына к нему. И Ричард не знал, как реагировать на подобное. Наверное, следовало картинно возмутиться тому, что от него все эти годы скрывали правду, закричать и убежать к себе в покои, хлопнув дверью. Так делали подростки и взрослые парни из кино и новелл, которых он иногда смотрел по вечерам, но люди его статуса должны вести себя достойно. Особенно императорские дети.
Кроме этого Ричард испытывал омерзение от происходящего и после короткой неудобной паузы отделался быстрым поклоном.
− Я пойду, дам распоряжения насчет вещей, − сказал он прохладно.
А потом развернулся и ушел. Мать не сказала ему вслед ни слова.
Позже, сидя на диване и наблюдая, как послушные слуги укладывают в чемоданы его одежду, обувь, книги и другие вещи, Ричард чувствовал внутри неприятный холод, похожий на ощущение в горле после рассасывания мятных конфет. Здесь, в королевском дворце к нему хорошо относились разве что Виктор и Валерия, а остальные, включая мать, относились к его присутствию, как к противной необходимости. Раньше сгоряча он думал, что это лишь подростковая блажь, но сейчас окончательно смирился с печальной истиной.
Если его не терпят в стенах дворца, лучше действительно убраться подобру-поздорову. В старые времена незаконнорожденных сыновей, не желающих уезжать по своей воле, находили мертвыми в собственных постелях, а что происходит с несчастными сейчас, Ричарду совсем не хотелось узнавать. Он вырос здесь, читая интересные книги, дружа с детьми придворных и заучивая уроки, заданные учителями. А сейчас пришло время прощаться.
Это место никогда не было ему настоящим домом, но станет ли им императорский дворец?
Видимо, зависит это только от Ричарда.
Распечатанный белоснежный конверт с острыми уголками он получил от матери только вечером, когда слуги погрузили чемоданы на тележку и повезли по ровному асфальту в сторону большого черного автомобиля. На таких ездят только военные, реже — полицейские. Что будет, если Ричард откажется ехать и сообщит, что отправится на самолете?
Проверять, впрочем, расхотелось, как только из автомобиля вышли трое рослых и крепких мужчин в темной форме императорской гвардии. Прежде чем они окружили его плотным кольцом, Ричард успел заметить на мундирах алые нашивки.
Оглянуться бы на застывшую позади мать, которую он больше не увидит, но уже невозможно, да и неохотно. Слуги погрузили вещи в багажное отделение, а незаконнорожденного императорского сына оттеснили к автомобилю и усадили на заднее сидение. Посланники императора уселись в машину, захлопнулись с легким стуком двери, и в теплой душной тишине наступающей ночи раздался тихий звук двигателя. Ричарда Винтера, бесконечно одинокого и чуточку озлобленного, увозили прочь, в сердце планеты Энират.
Но это лучше, чем сгинуть безвестным пушечным мясом на отсталых средневековых планетах, вроде Вирита или Флавиния, верно?
Ричард зло усмехнулся. Если только император не велит ему туда отправиться.
Машина ехала очень быстро, а когда задремавший Ричард проснулся от легкого толчка в плечо, рассвет еще не наступил. До него было слишком далеко. Наручные электронные часы показали половину третьего ночи, значит, они мчались очень быстро и уже остановились.
− Мы приехали, сударь, − сообщил кто-то из конвоиров. — Выходите.
В густой мгле под беззвездным небом невозможно было рассмотреть что-либо кроме расплывчатых, но ровных очертаний дворца. Ричард и не пытался. Автомобиль остановили на парковке рядом с самыми воротами, и когда все вышли, его повели к главному входу — огромной арке. Два конвоира впереди, двое сзади, неужели они уверены, что ему захочется сбежать в неизвестной местности? За спиной звучал звук колесиков по ровному мраморному полу — слуги везли чемоданы. Это несколько успокаивало.
Яркий свет ударил по глазам, когда Ричард оказался в стенах дворца, и от непривычки он заморгал.
− Вперед, − раздалась команда за спиной.
Стало совсем неуютно. Он — императорский сын, если верить словам матери, а обращаются с ним, как с арестованным преступником! Нахмурившись, Ричард внезапно вспомнил о письме и дрожащей рукой вытащил сложенный вдвое конверт из кармана. Он немного смялся, зато не пострадала магическая печать Воды — изображение голубой волны.
Читая письмо днем, юноша убедился, что перед ним просто приказ императора о приглашении Ричарда Винтера в число придворных. Сейчас это больше напоминало похищение, и Ричард знал, что если выдастся случай, то он как можно изящнее намекнет императору об этом.
Знать бы еще характер Доминика Виорина, чтобы не навлечь на себя его праведный гнев.
Конвоиры провели Ричарда вперед, по сверкающему яркой роскошью дворцовому холлу, затем открылась небольшая дверь с другой его стороны и двое таких же бравых парней ввели, держа под руки, пятого. На светловолосом тощем подростке висела мешком светлая пижама, а глаза плотно закрывала темная лента. Сколько ему лет? Вроде маловат для учебы в академии или университета.
