Аргус, беспечно врываясь в мою комнату.
Даже постучаться не удосужился!
– Айда, что покажу!
Я спрыгнула с мягкой постели и посеменила за братом, широко шагающим к покосившемуся сарайчику на заднем дворе. Он распахнул дверь и пропустил меня вперёд. На входе я зажгла лампу, озарившую сарайчик желтоватым светом. На столике плясали тени от милого оловянного щенка, похожего как брат близнец на Дункана.
– Это Дункан Второй! – гордо заявил Аргус.
– Мама не оценит твоего…
– Он гораздо умнее прошлого, – перебил меня брат. – С ним таких проблем не возникнет.
– А какие возникнут? – рискнула спросить я.
Аргус почесал подбородок и папиным жестом пригладил редкие усы. Он помычал себе под нос и обиженно взглянул на меня.
– Никаких, – наконец, выдавил Аргус. – Это новая версия, и работает он не на короедах.
– А на чём? – я сузила серые глаза.
– На тараканах.
Я поёжилась и передёрнула плечами. Пелена умиления сошла, позволяя по-новому взглянуть на Дункана Второго. Ну что за день? Сначала меня сравнивают с шиповником, а после брат создаёт огромного таракана и выдаёт его за горячо любимого мною Дункана! А, может, это и не таракан вовсе? Или он слепой?
– Аргус, – начала я осторожно. – Он слепой?
– Что за глупости? – всполошился братец.
– Тогда почему твой тара… Дункан Второй не спрятался от света?
– Потому, – Аргус пошёл красными пятнами и широко раздул ноздри, – что он не таракан!
Я перевела взгляд на смирного щенка, не веря, что несчастные тараканы уже внутри игрушки. Мне оставалось только вздохнуть и позволить брату продемонстрировать способности малыша.
Аргус самодовольно улыбнулся и принялся отдавать команды Дункану Второму. Щенок послушно садился, подавал лапу, даже встал на задние лапки и прижал треугольные уши к голове. Аргус улыбался всё шире, отдавая новые команды. Дункан бегал по кругу и вилял коротким хвостом. Он хотел спрыгнуть со стола на пол, но промазал и угодил в коробку с сушителем.
– Нет! Плохой пёс! – крикнул на него Аргус. – Ты была права. Он недоработан.
Брат нажал и сдвинул грудку малыша, вытащил коробчонку с пойманными тараканами, и закинул отключённого щенка на стол. Аргус присел над поломанным сушителем, безнадёжно качая каштановой головой.
Я всегда любила старшего брата больше младшей сестры, а потому прикусила губу, но ничего не сказала и молча, медленно пятясь, покинула сарай.
Спустя три дня в моём шкафчике появилось новое послание. Я заметила его после первого урока и, прежде чем прочла, обвела взглядом своих одноклассников. Скопище бежевых рубашек и серо-голубых брюк никак не показало свою заинтересованность к единственной в классе девушке. Одни обсуждали предстоящее состязание, другие готовились к началу второго занятия, Жан дремал, а Патрик что-то рисовал, уткнувшись круглыми очками почти в самый лист. Я вновь осмотрела класс, отбросив из списка претендентов последних двоих – этим я точно не нужна. Жан видит во мне несмышлёную сестрёнку, а Патрик… Патрик не интересуется ничем помимо учёбы и рисования, хотя и записался в клуб изобретателей к Аргусу.
– Сели на свои места! – прокряхтел Тиббольт, покачиваясь в сторону учительского стола.
Он неторопливо отставил кривую трость и вальяжно уселся на стул, не постеснявшись пустить газы. В такие минуты я была готова броситься на шею Костроуна и расцеловать его за то, что мы сидим под самым дальним окном.
– В выходные проведут проверочные испытания, по результатам которых из каждого класса выберут пару студентов, для участия в ежегодном школьном состязании. Это так, для справки, обязали, – недовольно проворчал Тиббольт. – Всё запомнили, дармоеды? Тогда приступим к поистине важным делам. Сдаём домашнюю работу!
Я послушно передала исписанные листы, но мысли мои уплыли далеко как от пятого кабинета, так и от непрочитанного любовного послания. Лишь с окончанием последнего занятия я возвратилась к белому листу, положенному мною в мою же сумку. Его читала на улице, встав возле невысоких перил у края холма, на котором расположилась высшая школа алхимии.
Прелестная Альва! Твой аромат сводит с ума. На занятиях физкультуры мне сложно сосредоточиться на задачах, поставленных преподавателем и не подводить свою команду, так сильно приковала ты мой взгляд. Я лелею мысль о том, что когда-нибудь мы будем вместе! Твои чудесные глаза способны пленить…
– Что это тут у тебя? – бесцеремонно оторвал меня от прочтения Жан.
– Не твоё дело, Костроун! – огрызнулась я.
… любого, навсегда завладев его душой…
– И всё же? Дай глянуть! – и смуглая рука по-господски ухватилась за уголок листа.
– Не смей! – взвизгнула я, дёргая лист на себя.
Белая бумага разорвалась, а холодный зимний ветер вырвал мою часть из рук, унося через невысокие перила. Обрывок сделал сальто и, покачиваясь, спустился в реку. Он затонул неподалёку от Моргана и его друзей, кидающих камни в незамерзающую воду. Морган поднял голову наверх и наткнулся взглядом на меня, наклонившуюся над перилами. Он вновь повернулся к воде, где всего секунду назад затонул белый лист, но я уже пятилась от заборчика. Неведомый ком застрял в горле, сотрясая меня жгучим кашлем.
– Прости, – перепуганным голосом произнёс Жан и возвратил мне уже прочитанный отрывок послания.
Я всё смотрела на блестящую водную гладь, поглотившую бумагу и никак не могла откашляться. Когда же мысли, выбитые случившимся, вновь вернулись в мою голову, медленно повернулась к месту, на котором стоял Жан. От него и след простыл! Я, переполненная праведным гневом, одиноко направилась домой. Там ко мне поспешила служанка и, прочувствовав моё настроение, предложила успокоиться в душистой ванне. Я согласилась.
Теперь с радостью ощущала свободу, скинув ненавистный корсет и другие атрибуты школьной формы. Поверх лежащей одежды легла бархотка, сверкнувшая Звездой Тера. Тяжёлые пучки оказались освобождёнными из-под плена тугих сеточек. Пряди медных волос беспорядочно упали в пенную воду, давая голове отдых от своего веса. Я прикрыла глаза, погрузившись в раздумья о предстоящих испытаниях. Уже завтра! Совсем скоро!
Улыбка, против воли, растянула губы. И я совсем забылась, наслаждаясь теплотой воды и еловым ароматом, вместе с паром, заполнившим ванную комнату.
Утром я с радостью натянула свою обычную одежду, радуясь выходному и совершенно наплевав на то, что отправлюсь в школу в брюках и без корсета.
– Какой ужас! – воскликнула бабушка, встретив меня на выходе из дома. – В мою юность молодёжь не позволяла себе таких вульгарностей. Ты позоришь всю нашу семью, – почти плюнула она и скривила морщинистое лицо, презрительно произнеся, – северянка!
Я пожала плечами и беззаботно улыбнулась в ответ, покидая прихожую.
– Ты ещё волосы распусти, – надменно предложила бабушка.
– Скорее отрежу!
– Боги всемогущие! – услышала я бабушкино завывание.
И усмехнулась. Мои волосы слишком длинны, чтобы их распускать. Только помешают! По пути к школе поправила сеточку на пучках и махнула рукой, завидев Жана на пути к замку.
Снежок приятно хрустел под ногами, а белесое солнце отражалось от него ослепляя. Внизу журчала никогда не замерзающая речка, активная, как и я в ту субботу.
– Готов? – напористо поинтересовалась у Жана.
– Да, – смущённо ответил друг, отмечая мой настрой. – Вижу и ты тоже. А вдруг
