— Ходили такие разговоры. Но мы слишком хороши, чтобы разбрасываться нами.
Разговор отвлёк меня, я забылась и расслабилась. Рука Кита мягко и бережно касалась моей спины. Приятное тепло растекалось по телу от его прикосновения. Мы легко кружились в танце по залу.
— Неужели и Ларион в этом участвовал?
— О да! Это вообще его идея была отправиться к медведю.
— Поверить не могу. Он же так печётся о манерах. С виду кажется таким респектабельным.
— Ты его плохо знаешь. Угадай, как мы познакомились и подружились?
— Ну я не знаю. На вступительном испытании?
— Почти. Мы с ним подрались в первый же день в Академии. Ему показалось, что я недостаточно учтив. Я за словом в карман не полез. И вот мы за стенами Академии в переулке устраиваем поединок. На кулаках. Подрались мы знатно. Нас попытались разнять, и драка увеличилась на пару-тройку человек, в которой мы уже вдвоём дрались против разнимающих. Я сумел отбиться, ещё и Лариону помог. Слава о нашей схватке быстро дошла до профессоров. С тех пор мы на особом счету у преподавателей. В наказание нас поселили в одной комнате. Но мы к тому моменту уже не возражали. Оказалось, у нас много общего. И Ларион извинился, когда эмоции улеглись. Да и вообще, он оказался не такой испорченный, как казалось поначалу.
Я заслушалась Кита и не сразу заметила, что музыка стихла. Танец закончился. Кит переплёл наши пальцы, поднёс мою ладонь к губам и медленно, чувственно поцеловал. У меня дыхание перехватило. Странное непонятное сладко-томительное ощущение затопило сердце. Кит поклонился и проводил меня к столу. Мне казалось, я не иду, а лечу. Я пол под ногами не чувствовала. Этот вечер я точно никогда не забуду, он для меня как настоящий первый бал: красивое платье, музыка, вальс и галантный кавалер рядом.
20
20
Лиатрис, Амелию и Тови мы не видели с завтрака. Даже на обед они не явились. Ларион взял на себя хлопоты по организации ужина и полдня доставал Орсо своими пожеланиями. Доставать всех и вся — это его конёк, я бы даже сказал, талант. Рофальд проверял снаряжение. Я же до вечера отправился в город. Надо успеть завершить всё сегодня. Завтра шанса уже не будет — с утра в поход.
На ужин наши спутницы, конечно же, опоздали. Когда я уже подумывал умереть от голода, они, весёлые и оживлённые, наконец-то, спустились к нам. Амелия и Тови, с детства знакомые со светскими приёмами, привычно и уверенно держались. Лиатрис же, милая скромная Лиатрис, растерялась. А зря. Её спокойная трогательная красота не уступала гордой стати Товианны и яркости Амелии. Трис выглядела необычайно привлекательно. Тёмно-зелёное платье подчеркивало нежную светлую кожу. Тонкий шёлк не прятал от глаз все достоинства фигуры и придавал Лиатрис притягательности и женственности. Не думал, что платье и туфельки на каблучках так меняют человека. Сжечь бы её старое платье… Я мог бы купить ей тысячу новых, каких пожелает. Мог бы забрать с собой. Я мотнул головой, отогнал непрошенные мысли.
За столом Трис успокоилась и перестала волноваться. Ровно до того момента как Амелии вздумалось утащить её на середину зала и обучить танцам. Любит Амелия учить. Не важно кого, не важно чему. Из Трис получилась хорошая ученица. Я с удовольствием глядел, как грациозно двигалась её изящная фигурка. Плавные изгибы тела, подчёркнутые струящимся платьем, будоражили. Я был так поглощён, не сразу заметил, то Ларион тормошит меня.
— Ты уснул? Спишь с открытыми глазами, что ли?
— Ларион, посмотри. Девушки не должны сами себя развлекать. Я приглашу Амелию, а ты Лиатрис. — Я специально дразнил его. Едва заметное недовольство отразилось на его лице. — Или наоборот. Я приглашу Лиатрис, а ты не давай Амелии скучать. Впрочем, если ты не хочешь танцевать, я думаю, Амелии с удовольствием составит компанию вот тот молодой человек. Он так неотрывно на неё смотрит. Это мар Григор, если не ошибаюсь? — Ларион уже лопался от злости, но лица не терял. — Мне показалось, или ты чересчур переживаешь из-за внимания других к Амелии? Я только предполагаю, но возможно, ты слегка не равнодушен к ней. А может даже…
— Нет! Не произноси этого. — Ларион резко оборвал меня на полуслове. Он побелел. — Я запрещаю тебе говорить об этом. И думать тоже запрещаю. Пока не получишь от меня письменного разрешения, заверенного самим королём! — Он помолчал, потом добавил уже спокойнее. — Вся эта сентиментальность не для меня. Никогда не соглашусь быть влюблённым дураком, не могу допустить такую оплошность. Но ты прав, мы обязаны пригласить наших очаровательных спутниц. Не следует им скучать без кавалеров.
Ларион направился к танцующим. Я усмехнулся, он уже влюбленный дурак и даже не замечает. Ларион, с малых лет привыкший к всеобщему вниманию и благоговению перед его благородным происхождением, в последнее время с трудом переносил своенравие Амелии, хоть они и дружны с раннего детства.
Музыкантов я попросил сыграть вальс. С этим танцем, скорее всего, Трис знакома. Будет проще. Когда я приблизился, Лиатрис резко обернулась, чем выдала своё волнение. Не давая ей опомниться, я подал руку и сжал в ладони её тонкие бледные пальчики. Притянул Трис поближе в нарушение всех правил вальса. В свете свечей её большие глаза отражали восторг. Она столько лет жила, где там она жила… на постоялом дворе со строгой хозяйкой, как в коконе, а теперь выбралась на свободу. Не удивительно, что ей всё в новинку. Но чувствовалось, как Лиатрис скованна и пытается про себя отсчитывать шаги. Я попробовал подбодрить её и отвлечь разговорами. Глупая история с медведем позабавила её. Хотя тогда было не до смеха, когда по тихим гулким коридорам с душераздирающим рёвом нёсся медведь. А за ним мы, трое зелёных недоучившихся остолопов. Следы медвежьих когтей до сих пор украшают дверь в большой обеденный зал Академии.
Музыка стихла. Пальцы Лиатрис в моей ладони чуть подрагивали от волнения. Я поддался порыву и поцеловал её руку, нежную гладкую кожу, пахнущую еле заметным медовым ароматом гортензии. Лиатрис вспыхнула. Даже шея и плечи залились румянцем. Как сильно я её волную. Моё самоуважение взлетело до небес. Приятно, когда производишь такое впечатление. Не без сожаления я отвёл Лиатрис к столу. Хотелось провести с ней больше времени. Когда я смотрел на неё, я забывался. Рядом с ней проблемы казались такими далёкими.
За столом Рофальд и Тови молча наблюдали за весельем в зале.
— Кажется, ты забыл правила этикета, — шепнул я Рофальду на ухо. — Ни одна дама не должна быть замечена скучающей или не танцующей. — Я одними глазами показал на Товианну.
Рофальд покосился на меня и стиснул зубы. Он с отчаянной решимостью встал, подошёл к Тови и поклонился. Та с радостью приняла приглашение.
— Почему Рофальд так хмурится? Ему не нравится Товианна?
— Не в этом дело. Танцы для Рофальда — огромная мука. Для него лучше бой с сотней врагов, чем один танец. Он привык к аскетичной жизни, воспитывался суровым воином, готовился к опасным подвигам. Но нигде Рофальд не страдал так, как на уроках танцевального искусства и занятиях по этикету в Академии. Все эти светские любезности, изысканные манеры, а тем более танцы с кучей условностей ему поперёк горла. Так что я бы сказал, наоборот, если Рофальд пригласил Товианну, то значит, настроен благосклонно. Но он, наверняка, больше предпочёл бы броситься ради неё в бой, чем один раз пригласить на танец.
Лиатрис довольно заулыбалась. Чересчур довольно. Даже заёрзала на стуле от радости. Маленькая бесхитростная девчонка, совершенно не умеет скрывать своих эмоций. Это в ней и привлекает — искренность и открытость. Всё понятно — Тови заинтересовалась Рофальдом. Чего только в жизни не бывает. Но хватит ли у Товианны терпения? У Рофальда на уме только подвиги и боевая слава. Жена в его планы не входит.
Я придвинулся поближе к Трис под предлогом громкой музыки.
— А ты часто принимала участие в танцах? Там, где жила. На постоялом дворе.
