бликуют разноцветными искрами, окрашиваются цветными сполохами, а в тёмно-синем небе… зажигаются звёзды.
Звёзды?!
Это ж сколько часов мы так… уже?..
…Правда, стоит добавить, справедливости ради, что это была первая моя внятная, относительно связная мысль…
И пришла она, похоже, не только в мою светлую голову…
Мир совершает кувырок – и вот я оказываюсь верхом на своём драконе. Буквально расплющиваюсь, размазываюсь о его гладкую горячую грудь… впитываю, ноздрями втягиваю его потрясающий запах…
Делаю какое-то неосознанное движение – и хнычу, когда не выходит.
– Погоди, ненасытная моя, – вгоняет в краску муж, прикусывая за ушко.
Пальцы наши сплетаются и фамильный гранатовый браслет на наших запястьях сплетается тоже… Становится Единым.
И когда размыкается снова, мне уже этого не развидеть: на моём запястье по-прежнему остаётся лишь часть его, но я вижу в этой части целое…
…Не знаю, сколько длилась эта ночь.
Сколько раз мир вспыхивал звёздными отблесками, сколько раз шумел под нами покачивающимися макушками деревьев… И сколько раз это безумие затухало, покачиваясь на волнах удовольствия… А потом мы снова тонули в его головокружительных водоворотах, чтобы взмыть после прямиком к звёздам…
…Вот только было исполненное ясности озарение – случилось нечто большее, чем ритуал, чем единение сердец и судеб… В эту тихую звёздную ночь осуществилось слияние чего-то большего, нежели наши тела и магия…
Не знаю, как сказать, как выразить… Узнавание и Слияние Душ… да, будет, пожалуй, самое точное из всего.
Засыпая в объятиях мужа, укутанная его звёздным плащом, я сама себе завидовала, не подозревала даже, что можно быть настолько счастливой.
И кто только придумал поговорку про тот самый закон подлости, который постигнет тебя внезапно, когда ожидать не будешь с подлой целью обломать тебе всю малину?!
Пробуждение… нет, по сути, всё же полупробуждение (а о пробуждении чуть позже, не всё ж в одну кучу-то валить) было совершенно чудесным.
Чуткие и такие умелые руки мужа… творят и вытворяют, если в двух словах. Однако вместо праздника сплошного разврата, понимаю вдруг: Эш меня в плащ укутывает. Протестую и возражаю… как могу. Со стороны это выглядит, как мурлыканье себе под нос и укутывание в плащик поуютнее.
Нежный поцелуй в висок.
– Ещё рано, сердце моё… спи… я буду рядом и вернусь так скоро, ты проснуться не успеешь.
– Мм…
Ещё один поцелуй. На этот раз в плечико. После чего это самое плечико укутывается и поглаживается… и перестаёт существовать… и я проваливаюсь следом за ним. Таким сладким, таким обволакивающе-прекрасным сон бывает только в эту предутреннюю негу, когда весь мир замирает, готовясь распахнуть своё множество глаз…
…А вот пробуждение чудесным не было.
Как минимум потому, что началось оно с воплей:
– Помогите! Помогите!
И кричали жалобно так…
Я скорее от этой жалобной ноты проснулась, нежели от самих криков. Воплями меня, тем более после бессонной и ну очень активной ночи, не проймёшь.
– Помогите, люди добрые… Кто-нибудь?! Ээээй!..
Рывком вскакиваю и… первое впечатление – стены!
Вчера, или сегодня, ну в общем, когда я засыпала – стен как будто бы не было?! А сейчас они есть.
Тьфу!
Со всеми этими похищениями совсем уже нервы ни к чёрту.
Про домик-то я и забыла! Тот, который на берегу.
И я скорее поверю в то, что тот, кто так жалобно кричит под окном глухим мужским голосом – осипшая фея, что возвращается на свою радугу подшофе, чем в то, что Эш оставил досыпать меня на бережку да в плащике, а сам пошёл по своим делам…
Высунула нос в щель между бамбуковыми жалюзи, да разве там что-то разглядишь!..
– Помогите! Люди добрые!.. Помогите!
Распахнув шкаф странной конструкции, я выудила первое попавшееся. Добычей оказались штаны и рубаха. Безразмерные какие-то, но в целом сойдёт.
И пока я, прыгая на одной ноге, пыталась нырнуть второй в другую штанину, к первому голосу присоединился второй.
В месте, где на тысячи миль вокруг никого… вспомнилось так кстати заверение Эша. Хм…
– Авсейка! Ох… Мальчик мой… Не думал, что так вот оно выйдет…
– Дядя! Тс!! Ты с ума сошёл! А вдруг кто услышит?
– Что?
– Услышит, говорю, дядя. Ты ж не забывай, что мы не у себя… Это драконьи земли!..
Я внезапно почувствовала себя ещё хуже.
Потому что если первый голос принадлежал человеку пожилому, скорее даже, старику, то этот, второй – совсем ещё ребёнку.
И это-то ви сподвигло меня застегнуть, наконец, штаны и завязать на груди нечто наподобие не то рубахи, не то туники.
Осторожно, стараясь не топать и вообще не издавать ни единого звука и ни единого шороха, я боком выглянула в окно и отодвинула жалюзи.
Так и есть.
Старый и малый.
Причём старый сидит на земле почему-то и неловко ловит руками перед лицом, а малый… не такой и малый, кстати. В смысле не ребёнок, а скорее подросток. Худой, мосластый, пшеничные вихры торчат в разные стороны…
Вид у обоих перепуганный.
Я только сейчас поняла, что старика какое-то время не слышала. Терял сознание?
– Авсей! Ты, что ли?
– Я! – С облегчением выдохнул мальчик и я убедилась в правдивости своей догадки. – Тише, дядя, тише, не дай Макошь, услышит кто!
– Да ослепил, проклятый! Прежде, чем я его…
– Тсс-с, дядюшкаааа! – практически взвыл мальчик. – Ты ж не забывай, где мы находимся! То ж земли господ!..
– И то верно…
А я решила, отсиживаться мышью под веником не для Матроскиных. Одно дело, когда на дворе серьёзная опасность, и совсем другое – шугаться немощного слепого старика и мальчика.
К тому же снова эта странная, испуганная оговорка о землях господ…
В Имении о «крылатых господах» говорили совсем иначе…
Последним аргументом в пользу вылазки было заверение Эша, которого никто за язык не тянул. Надо ж
