сейчас к папе в больницу поедем, я поздно вернусь. Еще сочинение надо написать и матешу.
— Давай, раскрашу, — согласилась Ханна. — Когда заберешь? Отнести на КПП?
— Не надо на КПП, там или помнут, или потеряют. Оставьте тут. Утром в окошке возьму, если можно.
— Конечно.
Повисло молчание — Ханна думала, надо ли предупредить Йонаша о том, что завтра на работу выйдут новые сотрудники. Снежке с Ёжи наконец-то нашлась смена, одобренная Анджеем. Решила не предупреждать. Спросила:
— Как папа?
— Воет все время, — вздохнул Йонаш. — Домой просится. Ему там скучно. А врачи пока не разрешают. Ему живот обсидиановыми осколками сильно распороло, плохо заживает. Мы ему детское питание возим, кормим с ложечки, потому что он больничное не жрет. Вот.
В доказательство слов в пакете брякнули банки. Йонаш нырнул в рюкзак, вытащил контурную карту, вручил Ханне:
— Страницы один и два. Там написано. Цветные карандаши принести?
— У меня есть, — соврала Ханна, решившая сходить за карандашами в канцелярский магазин — отдать потом Йонашу, пусть у него будут запасные. — К завтрашнему утру всё будет готово.
— Спасибо, вы меня очень выручили.
В дверь заглянул Мохито — в форме, с гарнитурой сотовой связи, подчеркивающей изуродованное ухо. Кивнул Ханне, позвал Йонаша:
— Пойдем быстрей, я под запрещающим знаком припарковался.
Мелкого как ветром сдуло, только банки зазвенели. На смену торопящейся парочке явился Анджей. Посмотрел на Ханну, на контурную карту. Усмехнулся:
— Припрягли?
— Мне не трудно. Время есть, я же не за стойкой пирожки продаю.
Анджей сделал заказ, задумчиво посмотрел на контурную карту, проговорил:
— Странно все-таки Хлебодарная милостями осыпает. Ни Шольту, ни Ядвиге ребенок был не нужен, а зачали в первый же месяц. А ты с мужем не один год прожила, и ни снопа, ни зернышка.
Ханна почувствовала, как запылали щеки, процедила:
— Вам-то какая печаль от моей бездетности? Пирожки горло царапать начали?
— Извини, — Анджей коснулся её запястья. — Я не в обиду. Просто… неисповедимы замыслы Хлебодарной. Да и Камул вечно мутит, ничем не лучше.
Извинения были приняты, но осадок остался. Ханна в очередной раз убедилась в собственной уязвимости: каждый, кому в голову взбредет, мог отметить её бесплодие, выбить из равновесия вопросом: «Ты до сих пор не родила?» и через минуту забыть о сказанном. Отсутствие детей Ханну не тяготило — ни в браке, ни сейчас, после развода. Срочно искать лиса или волка, чтобы родить «для себя», раз с Витольдом не получилось? Нет уж. «Для себя» заводят домашних животных, и то, предварительно взвесив ответственность. И все-таки… неприятно. Как будто упрекнули болезнью или увечьем. Мысли совершили скачок, и Ханна подумала о Мохито. Бездетность на лбу не выжжена, на улице пальцами не тычут, не перешептываются. Гролару, наверное, хуже. Однако живет, дружит с Шольтом, возится с Йонашем. А к косым взглядам, скорее всего, уже привык.
Утром, спустившись проконтролировать новых работников, Ханна столкнулась с Мохито, возвращавшимся с пробежки. Знакомые шорты, кеды, капюшон. После приветственного «бр-бр, хр-хр» гролар внезапно обрел дар речи, и попросил разогреть и упаковать в термопакет завтрак для него и Йонаша.
— Пейте кофе, я сейчас вам вынесу, — пообещала Ханна. — Контурную карту заберете?
— Да, — кивнул медведь. — Спасибо, что нашли время.
Ханна подумала, что надо оповестить Мохито о своих добрых намерениях — лицом к лицу, не полагаясь на передачу разговоров. Оповестить и больше не навязываться. Делать то, что попросят. Она вынесла упакованный завтрак, проговорила давно подобранные слова о гостевой комнате и контроле над уроками. Получила ответ: «Спасибо, я вас услышал», и, с некоторым облегчением, удалилась в свою квартиру. Как ни хорохорься, а Мохито внушает страх. Вытаскивает наружу заложенный инстинктом ужас перед непомерно сильным противником. Давит размером и запахом. Понятно, почему волки-спецназовцы сплотились против угрозы. Непонятно, почему Шольт с ним сдружился. В пику коллективу? Из придури?
Гостевую комнату пришлось открыть и пропылесосить через три дня. Полина сидела дома с сопливыми детьми — младший принес вирус из садика. Йонаш ходил в школу и делал уроки под надзором Мохито. А экскаватор в песчаном карьере далеко за городом выкопал склад мин времен Договора Сретения. Боеприпасы, хранившиеся в весьма и весьма неблагоприятных условиях, могли сдетонировать в любой момент. Мохито, как и других саперов из различных ведомств, передали в распоряжение временного штаба по чрезвычайной ситуации, и отправили в пески. Йонаш отбрыкался от переезда к Новакам или Кшесинским — «оттуда до школы далеко ехать, на час раньше вставать надо!» — и клятвенно пообещал обедать в кафетерии, чистить зубы и вовремя ложиться спать. В общежитии мальчишке ничего не угрожало — незнакомец с дурными намерениями через КПП пройти не мог. Мохито беспокоили не бытовые проблемы, а судьба уроков. Йонашу надо было выбрать и прочитать книгу из выданного учительницей списка, и написать по ней изложение.
— Он отвлекается, — пояснил медведь, быстро поедая блинчики со сгущенкой и просматривая сообщения в телефоне. — Лучше всего заставить его читать вслух. Тогда он точно осилит всю книгу, не пропуская куски.
— Прочитаем вместе, — кивнула Ханна. — А потом напишем изложение. Пусть только скажет, какая книга. Купим.
— В библиотеке дадут. Книги из школьной программы всегда в библиотеке есть.
В итоге Ханне поручили проверить грамматику и пунктуацию в изложении, а также раскрасить все накопившиеся контурные карты. В девять вечера она должна была переводить Йонаша через дорогу и сдавать часовому на КПП. Мохито обещал вернуться в субботу вечером — «раньше не получится» — и отблагодарить Ханну какой-нибудь ответной услугой. От услуги Ханна отказалась сразу и поклялась звонить в случае любых сомнений и недоразумений. От визитов в больницу они были избавлены — Шольта опять погрузили в искусственный сон и собирались будить не раньше понедельника.
Недоразумений не было. Йонаш обследовал квартиру, оставляя отпечатки запаха на мебели и ткани, вид с балкона оценил, как «классный», и сказал, что если влезть на перила, то можно увидеть их с папой окно и полосу препятствий на спортивной площадке. Лазить на перила Ханна категорически запретила, и, на всякий случай, начала запирать балконную дверь. Йонаш ел, что дают — похвалил омлет и домашние котлеты — отлынивал от уроков и много болтал.
— Папа тоже яйца на сковородке всегда перемешивает, чтобы желток прожарился. А Мохито говорит: «Фу, выглядит так, как будто
