Нужды кому-то нравиться он не испытывал, ему с этими людьми детей не крестить. Джейс старался помнить, что ему надо всего лишь пережить этот период, а потом он вернется в группу "Эхо". Там, конечно, были все шансы быть убитым, но по-крайней мере, он мог чувствовать себя человеком. А потом, если он выживет, то получит свободу…. Но сейчас надо было делать один шаг за раз. И желательно, чтоб эти шаги были очень осторожными и продуманными.
День почти завершился без лишних приключений, но жизнь раба умела преподносить подлые неожиданности. В душе Джейс заметил своего сокамерника. Пацан выглядел все более зашуганным день ото дня. Джейс не особо с ним общался, но стабильно ухудшающееся подавленное состояние парня не ускользнуло от его внимания, а значит, не могло не привлекать хищников. Вот и сейчас его толкали и дергали, откровенно смеясь над мальчишкой. Надсмотрщики смотрели в другую сторону. Им это было не интересно, а если кто переступит черту, ошейники сработают раньше, чем успеет вмешаться человек.
"Тебя это не касается, пусть учится сам себя защищать", — напомнил себе Джейс, подставляясь под поток воды и смывая резко пахнущий дешевой химией шампунь. "Это не твоя проблема". До слуха донеслись несколько шлепков, а потом кто-то с грохотом растянулся на полу. Грянул раскатистый многоголосый гогот. "Тебе это не нужно, пусть сами разбираются. У тебя своя задача".
Джейс выключил воду, обернул бедра полотенцем и посмотрел в сторону, где на скользком полу пытался подобрать под себя конечности пацан, которого раз за разом пинали, заставляя снова растянуться. Мальчишка упал неловко, впечатавшись лицом в край металлической раковины. По мокрому лицу кровь растекалась быстро, капая в лужу на полу и расползаясь розовыми разводами.
Джейс быстро вычислил зачинщика этого веселого и увлекательного процесса. Здоровенный мужик с бритой башкой и множеством шрамов на теле, шея, как у буйвола, нос явно ломали пару раз, глаза под густыми черными бровями злые и колючие, а подбородком можно орехи колоть. Этот просто привык быть сильнее и брать то, что хочет. И привык, что люди боятся, уступают, видят в нем угрозу. Небось, даже надсмотрщики его побаивались, и он это прекрасно знал.
Джейс видел только неудачника. Все, кто испытывает потребность тиранить и запугивать тех, кто слабее, были неудачниками. Джейс был теперь в этом уверен. Может, за таким поведением и стояла собственная боль, но каждый сам выбирает, во что эту боль превратить. Когда-то Джейс поддался искушению сделать из нее кистень, он был не лучше этого человека. Но слезливая история тут была у каждого, не каждый становился конченным подонком.
И все же, наверное, чтобы справиться с одним монстром, нужен другой монстр. С этой мыслью Джейс выдохнул, стараясь стать как можно более спокойным, чтобы не участилось сердцебиение, не сбилось дыхание. Сейчас, если его догадки о работе чипа и ошейника были правильными, это было критически важно. Джейс подхватил полотенце мальчишки и швырнул его семьсот пятьдесят второму.
— Вставай и проваливай, — ровно приказал он. Веселье угасло, на него смотрели с удивлением и недоверием. Зачинщик развернулся к нему и смерил Джейса насмешливым взглядом. Он был чуть выше, чуть более мускулистым и тяжелым.
— А это еще кто? Мамочка прибежала? Или, может, папик? — скривил рот в презрительной насмешке этот урод. Джейс подождал ровно до того момента, когда мальчишка окажется в безопасности. Он ударил коротко и подло, ниже пояса. Огромный человек перед ним мгновенно сложился пополам. Джейс схватил его лысую голову и с силой впечатал в стену. Крутанулся к следующему потенциально опасному противнику и мощным хуком отправил того в нокдаун. Увы, мозг уже включил все процессы организма, которые и должны активизироваться при драке. Уровень адреналина повысился, сердце и легкие заработали сильнее. Чип все это считал в долю секунды. Ошейник отреагировал незамедлительно.
Сила удара током была просто ошеломительной. В глазах потемнело, дух выбило моментально. Падение на пол он даже не почувствовал. Лишь через несколько секунд он смог разглядеть оказавшиеся на полу тела других рабов и ботинки спешащих к нему надсмотрщиков. Били его долго и смачно, он давно так не получал. Когда его, наконец, подняли на ноги, на нем живого места не было.
Голого, мокрого и избитого, его оттащили в карцер и заперли. Джейс заполз в угол, устроился на шершавом бетонном полу и закрыл глаза. Тело болело, левый бок разрывало, будо ему перо меж ребер всадили. Кажется, еще и крепко прилетело по почкам. По ребрам сильнее, конечно, но почки, по его опыту, заживали особенно долго и противно. Ничего, теперь его оставят в покое хотя бы на несколько дней. Бывало и хуже, он оклемается.
Он ошибался. И насчет того, что он придет в себя, и насчет того, что его оставят в покое. Ему стало хуже довольно быстро. Поднялась температура, боль усилилась. Он уже не совсем понимал, когда приходит в себя, а когда бредит. Холодный пол, на котором он лежал, приносил одновременно и облегчение и дополнительную боль. Не прошло и суток, как дверь карцера открылась и на пороге появились двое надсмотрщиков.
— Твою ж мать, не ложная тревога, — сплюнул один, оценив ситуацию. — А говорили, ошейник сломанный.
— Ну, может, там только что-то разок засбоило, а тут сработало, — пожал плечами второй. — Какая разница? Надо его в медчасть вести. Госимущество, мать его. Загнется, еще из нашей зарплаты вычтут. Эй ты, подъем!
Джейс зашевелился, но с большим трудом. Надсмотрщикам пришлось поднимать его в четыре руки. Хоть не били больше, уже хорошо. Потом ему сунули в руки тюремный комбез, который Джейс кое-как натянул на себя. Руки сковали за спиной и повели в медчасть.
Глава 7
Джейс ни разу не был в медчасти и не знал, что заправляет там всем весьма интересная особа. Джессика О'Коннелл, молодая женщина двадцати семи лет, приходилась начальнику "отстойника" полковнику Пирсу О'Коннеллу родной дочерью. Причиной такой откровенной семейственности был ряд неприятных эпизодов, после которых Джессика прослыла девицей излишне эмоциональной и эксцентричной. До поры отец закрывал глаза на публичные истерики в магазинах и ресторанах, но когда вскрылось, что Джессика следила за женихом, а потом устроила на почве ревности погром в квартире этого молодого человека, отец убрал ее от греха подальше и к
