- Паучок, паучок, сколько у тебя ножек? - слова взялись сами собой, но он молчал. Я сжала руку вокруг горла его тени. Он захрипел. - Паучок, паучок, сколько у тебя ножек? - Он начал пятиться быстрее. - Не зли меня! - сильнее сжать руку, - Паучок, паучок, сколько у тебя ножек?
- Две.
- Нет, - я покачала головой, - Ты неправильный паучок. Нужно сделать тебя правильным.
- Что? - смех сорвался с моих губ, когда я разорвала его мышцы, разделила кости, превращая две ноги в четыре. Так легко. Я захлопала в ладоши, глядя на то, как он корчится. Почему он кричит ему больно? Оборвать нервные окончания. Крик смолк.
- Паучок, паучок, - он продолжал пятиться, отползая от меня на руках, - а сколько у тебя ручек? - молчание. - Паучок, паучок, сколько у тебя ручек? Сколько!? - теперь я сжала в руке его сердце.- Сколько!? Сколько!? Сколько!?
- Четыре! - как дрожат его губы, как льется пот с его лба, как он боится!
- Нет. Одна! - левая рука подвернулась, и он завалился на бок, снова закричав. Из запястья, локтя и плеча торчали сломанные кости. Не красиво, но так и должно быть. Я подошла ближе, присела рядом на корточки, он отшатнулся. Глупый.
- Вставай, на ножки паучок, - я подняла его в воздух и поставила на ножки, так как должен стоять паук. Но он упал, зарывшись лицом в землю. Что-то сверкнуло. Крылья?
- У тебя крылья, но у паучков нет крыльев. Значит ты не паучок. Ты гусеничка! - я снова захлопала в ладоши. Слишком много крови течет из его ног. Он умрет раньше, чем я закончу. Перевязать вены и перенаправить кровяной поток. Вот так. Я лепила из его тела, как из глины. Так легко. Его тень поддавалась так легко. Соединить кожу, мышцы убрать лишние кости. Вот так - теперь он гусеничка, без ручек и ножек, как младенец, завернутый в пеленки. Почему он так кричит? Обрезать еще один пучок нервов. Уже лучше.
- Гусеничка, гусеничка, почему ты больше не убегаешь?
- Ты лишила меня ног, рук, я не могу двигаться! Ты больная сука, как, по-твоему, я должен убегать!? Я не могу!
- Не можешь? - я снова присела рядом, провела рукой по его лицу. Он задергался, так смешно. На его щеках почему-то была вода. Странно. - А летать ты можешь?
- Нет! - выкрикнул он, мотая головой из стороны в сторону.
- Тогда тебе не нужны крылья.
- Ты не посмеешь! Нет. Не трогай!
- Тшшш, - я закрыла ему рот и взяла в руки крылья. Такие тонкие, слабые, так и норовят выскользнуть из пальцев. Но я держу крепко. Очень крепко. Одно движение и тут же наложить стазис, чтобы не исчезли. Это подарок, подарок дорогой бабушке. Почему он опять кричит? - Тебе больно? - он захрипел. - Как тебя зовут? - почему-то важно было узнать его имя.
- Ты знаешь!
- Я не помню. Как тебя зовут?
- Больная сука!
- Хочешь, я снова соединю твои нервы? - он замотал головой, - тогда говори!
- Станис, - точно Станис. Он причина моей боли. Он причинил мне много боли. Я все-таки вернула его нервы в изначальное состояние. И он закричал, заверещал, завопил.
- Ты обещала! - выкрикнул он.
- Я тебе ничего не обещала. Просто спросила, - легко пожала я плечами, поднимаясь с колен. Он корчился и извивался. Хорошо. Это хорошо.
Я отошла на несколько шагов, выбирая место и впервые по-настоящему оглядываясь вокруг. Поле. Просто замечательно. Я сосредоточилась. Земля всегда плохо мне поддавалась, но при большом желании... Вдох, почва рядом задрожала, вдох, растянулась, вдох и вытолкнула целую кучу земли наружу. Постепенно начали возвращаться звуки и цвета. Люга устала, но мы все успеем, у нас еще достаточно сил.
Я повернулась к своей гусеничке. Оглядела его внимательно. Наконец-то его внутренний мир нашел отражение во внешности.
- Ты - червь, - ответила на его умоляющий вопросительный взгляд. Он больше не мог кричать - сорвал голос. - И место твое в земле.
- Нет!
- Да. Надо было оставить меня в покое Станис. Надо было убираться из Физалии, пока ты мог. А теперь ты останешься здесь навечно. Не находишь в этом иронии? Ты станешь удобрением, - я улыбнулась, - Даже в своей смерти будешь служить Илии.
- Нет, нет, нет, нет. Я сделаю все, что скажешь! Все, что захочешь!
- Поздно, - я подняла его в воздух и уложила в яму. - Твое последнее желание?
- Сдохни!
- И не мечтай, - я рассмеялась. А он извивался всем телом, дергался, пытался кричать, бился из стороны в сторону в своей будущей могиле.
Я подняла слой вытащенной земли и обрушила на него. Так просто и почему-то так тяжело. Она поглотила его крики, заглушила, утопила. Я села рядом и стала ждать. Слушала, как он пытается дышать, слушала, как огромные комья забивают глаза, нос и рот. Слушала, как он давится, слушала, как хрипит. Слушала, слушала и слушала. Пока не перестала улавливать удары его сердца, пока все не стихло, пока не убедилась, что он сдох.
Люга уснула, измученная и уставшая где-то внутри меня. Мне так хотелось последовать ее примеру, но нужно было идти. Нужно было выйти хоть куда-то. Понять, где я и как далеко от дворца и сколько прошло времени. А еще неплохо было бы найти воду и связаться со Стэром. Но все это потом, сейчас главное уйти с этого поля. Убежать.
Я поднялась, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь в теле, отгоняя ненужные мысли. Сделала несколько шагов.
- Обсидиана, - я вздрогнула от этого спокойного тихого голоса. Он стоял так близко, протягивал ко мне руки. - Маленькая охотница, - меня затрясло сильнее и я начала оседать на землю, все также всматриваясь в его глаза. Но не видела там ни осуждения, ни страха, ничего из того, что ожидала. Он, видимо, такой же сумасшедший, как и я. Демон подхватил меня у самой земли, окутал своим запахом, теплом тела. А я стояла, боясь пошевелиться, замерев, застыв, пока он осторожно гладил меня по голове и яростно что-то шептал. Я вдыхала знакомый запах и куда-то проваливалась.
Глава 15
Ширан дар Сараэн
Я проснулся, когда только-только начинало светать. Протянул руку, ожидая ощутить под рукой бархатную кожу, и... нащупал лишь пустую холодную подушку. Дианы не было, и этот факт неприятно уколол самолюбие. А вообще, если посудить, для стороннего наблюдателя ситуация выглядела более чем двусмысленно. Она буквально убежала от меня посреди ночи со слезами на глазах. Я фыркнул. Моя маленькая охотница - горячая, сводящая с ума, мешающая думать, действительно создание из легенд не страшных и леденящих душу, а совсем наоборот, будоражащих кровь, зовущих в сказку.
