Меньше сотни. Врег сказал, от силы восемьдесят или восемьдесят пять.
Мысль о том, что наверху горит столько людей, заставила меня поморщиться, но сейчас я ничего не могла с этим поделать. Если они предпочтут умереть ради своих богов-Дренгов, но не станут якшаться с великим Сатаной (то бишь, со мной и Ревиком), это их право.
Меня куда сильнее волновали другие города Тени, если честно. Мне сказали, что во все города и горячие точки послали сообщение, как только Данте подтвердила, что моё открытие двери открыло все остальные.
Та, что в Ватикане, оставалась неактивной, как я и подозревала, но та, что в Пекине, открылась вместе с остальными, и это стало облегчением. Мы получили благодарное послание от видящих Лао Ху, которые уже проводили через неё людей и видящих, заточённых под землёй со времён ядерной бомбежки Пекина.
Солдаты Миферов расстреливали гражданских, которые пытались получить доступ к дверям в подконтрольных им городах Тени. Однако нам сказали, что в Дубае, Нью-Дели и Лхасе их одолели чисто за счёт большой численности, несмотря на значительные потери. В Цюрихе, судя по всему, армия Миферов сложила оружие и капитулировала, увидев, что происходит с солнцем.
Мы не получали новостей из Гонконга и некоторых других городов, но, похоже, во многих городах Тени, ещё не захваченных Миферами, армия помогала проводить людей через двери, а не пыталась остановить их.
Никак нельзя было узнать, сколько людей умрёт от этого.
Я знала, что погибнут многие.
Наверное, жертв будет не так много, как от С2-77, но да… много.
«Не думай об этом, детка, — пробормотал голос в моём сознании. — Не сейчас».
Я перевела взгляд, и Ревик улыбнулся мне, поцеловав мою ладонь. Жар его света скользнул по мне, и от привязанности и любви что-то в моей груди расслабилось.
Я знала, что он прав. Сейчас уже ничего не поделаешь.
Уже не осталось времени на сомнения.
Всё кончено.
Да даже если не кончено, то определённо миновало точку невозврата.
Усмехнувшись, Ревик послал импульс согласия.
«Думаю, можно с уверенностью сказать так, да, жена, — снова поцеловав мою ладонь, он притянул меня поближе. — Мы сделали всё, что могли. Мы спасём столько людей, сколько сможем».
Я кивнула, прислонившись к его груди напротив Лили и положив голову на другое его плечо. Улыбнувшись ей, я погладила её щёку пальцем.
Мне казалось, что со временем она сильнее и сильнее походила на Ревика.
Мы все трое ужасно вспотели, но мне было всё равно. Воздух ощущался густым от жара и пыли, но и это я едва замечала.
Я старалась не думать о Викраме, о том, как то животное рассекло его пополам, или о душераздирающих рыданиях Данте, когда она сгорбилась над ним. Я старалась не думать о Чандрэ, Тензи, Гаренде и остальных, которых мы потеряли за последние несколько часов; у меня даже не было времени принять и осмыслить их имена.
Я старалась не думать о Нииле, по которой до сих пор скучала.
Вытолкнув всё это из головы, я прильнула к своему мужу, сжимая его ладонь и чувствуя, как его свет окутывает меня и Лили оберегающим пузырём. Мы трое вместе смотрели, как Балидор и остальные направляют людей и видящих через дверь.
При этом я старалась ощутить каждую яркую вспышку света как победу, ведь ещё одна душа благополучно добралась на ту сторону.
Я старалась прочувствовать, что мы их спасаем.
Я старалась прочувствовать, что мы дали им новый мир, а не просто разрушили всё, что у них было. Я старалась поистине ощутить себя Мостом.
Потому что иначе пришлось бы принять, что я всего лишь ещё один ангел смерти.
В итоге у на закончились беженцы и Списочники.
У нас также закончились люди Атвара и видящие из Лондона и Китая.
У нас закончились монахи из высоких гор Азии, дети видящих, люди и видящие, называвшие эту часть Нью-Мехико домом. У нас закончились люди-беженцы из Сан-Франциско и Нью-Йорка, последние стареющие члены Семёрки, за исключением Тарси, которая осталась, чтобы подольше помочь нам.
Пещера внезапно стала ощущаться намного более крупной и намного более пустой.
Мои первые настоящие друзья начали проходить через дверь.
Не обсуждая это, мы все решили сначала пропустить людей. Не знаю, почему. К этому моменту мы не слышали сверху даже шепотка. Земля вокруг нас становилась теплее, как будто прибавляя несколько градусов с каждой минутой.
Мир умирал.
Теперь все это знали.
Пора уходить.
Сначала я попрощалась с тётей Кэрол и дядей Джеймсом. Это было чертовски тяжело. Я долго обнимала их обоих, мы все были мокрыми от пота, а потом и от слёз. Дядя Джеймс обнял Ревика, обнял Джона и Врега, зацеловал Лили, лаская её лицо и говоря, что любит её. Я забыла, что за последний год или около того Лили познакомилась со своими человеческими родственниками, так что невольно расплакалась, когда Лили разрыдалась, цепляясь за них обоих.
Не знаю, почему это ощущалось как окончательное и безоговорочное прощание.
Может, Балидор был прав.
Может, это действительно сродни смерти.
Мы правда понятия не имели, что ждало по другую сторону двери и почему-то, когда я посмотрела на последние звенья связи с моей прежней человеческой жизнью, человеческими родителями, возникало чувство, будто я уже умираю.
Далее я попрощалась со своими кузенами, и это было тяжело, но не так тяжело, как смотреть, как тётя Кэрол исчезает в той расщелине со вспышкой ослепительного света. Потом я попрощалась со своими школьными друзьями, включая Дезмонда и Киру, Джоэль и Ника.
Затем подошел Сасквоч и рассказал мне про Фрэнки.
Мы с ним обнялись, плача.
В итоге этот здоровяк прошёл через дверь, вытирая слёзы под очками, шаркая ногами и махая нам на прощание. Он улыбнулся Данте перед уходом.
Джейден прошёл вскоре после него.
Его я не обняла, но провожать его взглядом было странно.
Прямо перед прохождением он помедлил и посмотрел прямо на меня.
— Прости, — сказал он. — Прости меня, Элли. За всё.
Я даже не понимала, что он имеет в виду, на что ссылается.
Он скрылся в проёме прежде, чем я успела прочесть это на его лице или в его свете. Боль на мгновение пронзила моё сердце, когда меня накрыло уверенностью, что я больше никогда его не увижу.
Это был первый раз, когда я по-настоящему призналась себе в этом.
Тава и Макс начали проводить остатки своих людей через дверь вскоре после того, как исчезли мои друзья из Сан-Франциско. Я с ними толком не познакомилась, провела с ними всего несколько дней, но почему-то их исчезновение в той расщелине тоже было эмоциональным для нас.
Это всё равно что смотреть, как стражи этой земли покидают её.
Я надеялась, что они окажутся в не менее прекрасном месте, которое смогут защищать так же, как защитили это место для нас.
Когда последний из них скрылся, я посмотрела по сторонам и увидела, что Деклан, Торек и другие тоже вытирают влагу с лица, и это был не пот.
Теперь нас осталось мало.
Деклан прошёл через дверь, поклонившись мне и Ревику и поцеловав нас в щёки.
Рэдди пошёл с ним, улыбаясь и поцеловав нас обоих. Он помедлил, чтобы погладить Лили по волосам, затем стиснул Мэйгара в медвежьем объятии. Перед этим он ещё дольше обнимал Врега, сжимая длинные чёрные волосы китайского видящего в кулаке.
Я знала, что они вместе сражались в войнах, вместе теряли друзей.
Джораг последовал за Рэдди. Он плакал, когда прощался со мной и с Врегом.
Следующими пошли Чинья, Хондо и Анале.
После этого лица стали размываться. Я плакала, прощаясь с каждым из них, принимая их объятия и поцелуи, сжимая их пальцы, руки и ладони.
Некоторые выделялись.
Я стиснула в долгом объятии Юми, Порэша, Мику.
Я видела, что Локи, официально поклонившись мне и поцеловав в щёку, прижался лбом ко лбу Ревика, затем двинулся дальше, поцеловал Врега в щёку, обнял Джона. Мы с Джиной обнялись, пока Локи прощался с Мэйгаром и Балидором.
