Камни обернулись вслед за его движениями.
Сабин благоговейно наблюдал за его действиями. Он никогда не перестанет восхищаться им и тем, что мог Аман разузнать в кратчайшие мгновения.
Когда камни оказались в новом положении, по центру каждого образовалась трещина, которая начала разветвляться, расползаясь вниз и сливаясь с полоской пространства, ранее Сабином не замеченной. Часть стены отъехала вглубь, а затем сдвинулась в сторону. Вскоре должен был получиться дверной проем, достаточно широкий, чтобы сквозь него прошла армия громадин, таких как сам Сабин.
Пока проем продолжал расширяться, холодный воздух засвистел по катакомбам, от чего пламя факелов начало колебаться и потрескивать.
«Быстрее», — обратился он к камням.
Двигалось ли хоть что-то когда-либо также медленно?
— С той стороны нас ждут Ловцы? — поинтересовался он, вытаскивая из-за пояса пистолет и проверяя магазин. Осталось три пули. Он достал из кармана еще несколько и зарядил. Глушитель, как и всегда, находился на своем месте.
Аман кивнул и показал семь пальцев, перед тем как встать на страже у продолжающего расширяться проема.
Семь Ловцов против десяти Повелителей. Он не считал Амана, поскольку тот вскоре будет слишком занят новым голосом в своей голове, чтобы сражаться. Но все равно Аман будет (молчаливо) требовать, чтобы его не сбрасывали со счетов. Несмотря ни на что. Бедные Ловцы. У них нет ни шанса.
— Они знают, что мы здесь?
Аман отрицательно качнул головой.
Значит, за их действиями не следят камеры. Превосходно.
— Семь Ловцов, это детская забава, — заявил Люциен, хранитель демона Смерти, оседая у дальней стены. Он был бледен, разноцветные глаза его лихорадочно блестели. — Ступайте без меня — теряю сознание. Вскоре я все равно буду вынужден сопроводить души, а затем перенести наших пленников в Будапештскую темницу.
Благодаря демону Смерти, Люциен мог переноситься с места на место силой мысли, а также ему часто приходилось доставлять души умерших в пункт их конечного успокоения. Это не означало, однако, что сам он владеет иммунитетом к смерти. Сабин нахмурился, осматривая его. Шрамы отчетливее выступили на его лице, нос сломан, пулевое ранение красовалось на плече, еще одно на животе и, судя по багряным разводам на спине, почкам тоже досталось.
— Дружище, ты как?
Люциен криво усмехнулся.
— Выживу. Хотя завтра наверняка об этом пожалею. Пара-тройка моих органов превратилась в ошметки.
«Да уж, по себе знаю, как неприятно восстанавливаться после подобного»
— По крайней мере, тебе не придется отращивать конечности.
Боковым зрением он заметил, что Аман подает им знаки.
— Там не только нет камер наблюдения, но еще и звуконепроницаемые стены, — передал Сабин, — В древности это была тюрьма, и хозяева не желали, чтобы кто-то слышал вопли своих рабов. Ловцы находятся в полном неведении о нашем присутствии, потому нам с легкостью удастся с ними расправиться.
— Я не понадоблюсь тебе. Останусь здесь, с Люциеном, — проговорил Рейес, садясь на пол и прислоняясь к стене, чтобы удержаться в вертикальном положении.
Рейес хранил демона Боли. Физическая агония доставляла ему наслаждение, и полученные ранения придавали ему сил. Во время битвы. Когда же сражение заканчивалось, он ослабевал, как и любой другой. В данный момент он получил ран больше всех, лицо его так опухло, что он вряд ли мог нормально видеть.
— Кроме того, кто-то должен сторожить пленников.
Значит, семь против восьми.
Бедные Ловцы.
На самом деле, Сабин подозревал, что Рейес хотел остаться, чтобы охранять тело Люциена от врагов. Люциен мог забрать свое тело с собой, только если был достаточно силен, чего явно сейчас не наблюдалось.
— Ваши женщины дадут мне прикурить, — пробормотал Сабин.
Оба влюбились не так давно, и перед отъездом воинов в Египет Анья с Даникой просили Сабина лишь об одном: вернуть их мужчин в целости и сохранности.
Когда ребята вернутся в таком жутком состоянии, Даника разочарованно покачает головой и поспешит утешать Рейеса, а Сабин почувствует себя презреннее, чем грязь на ботинках. Анья подстрелит его точно так же, как был ранен Люциен, затем успокоит Люциена, а Сабину достанется боль. Очень и очень много боли.
Вздыхая, Сабин окинул взглядом остальных воинов, пытаясь решить, кто годится к схватке, а кому лучше держаться позади.
Мэддокс — Насилие — был самым яростным рубакой из всех, кого он когда-либо знал. Сейчас воин был залит кровью, как и Сабин, тяжело дышал, но уже встал рядом с Аманом, готовый к бою. Его женщина также Сабина по головке не погладит, как и остальные.
Едва заметное движение — прелестная Камео показалась на арене. Она хранила демона Несчастья и была единственной женщиной-солдатом среди них. Нехватку роста она сполна компенсировала жестокостью. К тому же, все, что ей требовалось сделать, это просто начать говорить — в голосе ее перекликались все беды мира — и противник с радостью готов был покончить с собой. Ей не приходилось прикладывать никаких усилий. Кто-то поранил ее в шею, оставив три глубоких пореза. Кажется, это ничуть не мешало ей, поскольку она закончила начищать мачете и присоединилась к Аману с Мэддоксом.
Новое движение. Парис — хранитель демона Разврата — в незапамятные времена был самым жизнерадостным из них. Теперь же он становился все более жестким и беспокойным с каждым новым днем, и Сабин никак не мог понять причину этих перемен. Какой бы ни была причина, в данный момент он намеревался напасть на Ловцов, раздраженный и ворчащий, настолько жаждущий войны, что прямо лучился дикой энергией. И хотя на его правой ноге красовались две кровоточащие раны, Сабин не думал, что в ближайшее время воин попросит об отдыхе.
Рядом с ним находился Аэрон, хранитель демона Гнева. Лишь недавно боги освободили его от проклятья жажды крови. Пока он находился под действием оного, все вокруг него были в опасности. Он жил ради того, чтобы причинять боль, чтобы убивать. Но в подобные минуты он таким и оставался. Сегодня он бился так, словно жажда крови все еще терзала его. Рубил и калечил налево и направо. Это было неплохо, хотя…
Насколько может усилиться эта жажда крови по окончании очередной битвы?
Сабин побаивался, что им придется вызывать Легион, маленькую, кровожадную демоницу, которая поклонялась Аэрону как богу, и только она могла успокоить Аэрона, когда того одолевали мрачные настроения. К сожалению, в данный момент по их поручению она была занята наблюдением за тем, что творится в аду. Сабину нравилось быть в курсе происходящего в Преисподней. Знание — великая сила и никогда не знаешь, что именно может оказаться полезным.
