Где-то дальше по коридору кричит женщина. Парень замирает, но уже через пару секунд продолжает соскабливает пену.
– Могу помочь, – предлагаю я.
Еще минуту назад мне не было стыдно за то, что хоть что-то испортила в этой комнате: я здесь не по своей воле. Но я также знаю, что парень не виноват. Он не один из тех Сборщиков в сером, что меня сюда привезли; он тоже мог оказаться здесь против своей воли. Я не слышала об исчезновениях мальчиков-подростков, но пятьдесят лет назад, до того как обнаружили вирус, девочки тоже были в безопасности. Никому ничего не угрожало.
– Не надо, – отказывается он. – Я уже закончил.
Он поднимает тряпку – на ковре ни пятнышка. Потом тянет за какую-то ручку, и в стене обнаруживается отверстие мусоропровода. Бросив в него тряпку, он отпускает ручку, и крышка мусоропровода захлопывается. Затем парень прячет баллончик с белой пеной в карман фартука, поднимает серебряный поднос с пола, куда прежде поставил его, и опускает на прикроватный столик.
– Если тебе получше, принимайся за обед. Обещаю, никакого снотворного.
Парень выглядит так, словно вот-вот улыбнется. Впечатление оказывается обманчивым. По-прежнему сосредоточенно он снимает металлическую крышку с миски супа и еще одну с маленькой тарелки. Она наполнена горячими, дымящимися овощами и картофельным пюре с озерцом подливки в центре. Меня похитили, чем-то накачали, заперли в четырех стенах, но при этом угощают изысканными блюдами. От таких проявлений галантности к горлу опять подкатывает тошнота.
– Другая девушка – ну, та, которая пыталась выброситься из окна, – что с ней стало? – спрашиваю я.
У меня не хватает духу поинтересоваться судьбой женщины, кричавшей где-то рядом. Не хочу о ней знать.
– Она немного успокоилась.
– А что с третьей девушкой?
– Проснулась сегодня утром. Наверное, Комендант взял ее с собой прогуляться по саду.
Комендант. Осознаю всю безнадежность своего положения, падаю на подушки. Комендантам принадлежат особняки. Они же покупают невест у Сборщиков. Последние патрулируют улицы, высматривая подходящих кандидаток, и похищают их. Кто подобрее, продают отбракованных девушек в проститутки, но те, с кем столкнулась я, загнали их всех в фургон и расстреляли. В снах, что я видела под воздействием усыпляющего газа, тот первый выстрел раздавался снова и снова.
– Давно я здесь? – спрашиваю я.
– Два дня. – Парень протягивает мне чашку с дымящимся напитком.
Я уже хочу отказаться, когда замечаю, что с края чашки свисает ниточка от чайного пакетика, и чувствую пряный аромат. Чай. Мы с братом Роуэном пили чай два раза в день, утром на завтрак и после ужина. Запах напоминает о доме. Мама обычно тихонько напевала у плиты, ожидая, когда закипит чайник.
С трудом сажусь. Беру чашку. Подношу ее к лицу и вдыхаю горячий пар. Это все, что я могу сделать, чтобы не разрыдаться. Должно быть, парень замечает, что до меня понемногу доходит, в какой переплет я попала. Он, вероятно, подозревает, что я могу что-нибудь выкинуть: разрыдаться или попытаться выброситься из окна, как та девушка. В общем, он медленно продвигается по направлению к двери и тихонько, не оглядываясь, выходит из комнаты, оставляя меня наедине с моим горем. Но вместо того чтобы лить слезы, я вжимаюсь лицом в подушку и издаю жуткий, первобытный вопль. Не думала, что способна на такой крик и подобную ярость.
Мужчины умирают в двадцать пять. Женщины – в двадцать. Мы дохнем как мухи.
Семьдесят лет назад ученые научились создавать совершенно здоровых людей. Были изобретены лекарства, полностью излечивающие от рака – болезни, способной поразить любой орган человеческого тела и уносящей миллионы жизней. Возникли действенные методы стимуляции иммунной системы: новое поколение не знало, что такое аллергия и сезонные расстройства, оно не боялось даже венерических заболеваний. Благодаря новым технологиям дети с пороками развития просто не могли появиться на свет. Воспроизведение первого поколения этих генетически отлаженных организмов должно было создать здоровую и счастливую нацию. Большинство из них еще живы и несут груз своих лет с удивительным достоинством. Это крепкие, практически бессмертные, не ведающие страха люди.
Никто не мог и представить, с какими ужасными последствиями придется столкнуться их потомкам. Благополучное первое поколение и сейчас наслаждается полноценной жизнью, а вот их детям и внукам не так повезло. Мы, новые поколения, рождаемся здоровыми и сильными, может, даже более здоровыми, чем наши предшественники, но сегодня мужчины живут двадцать пять лет, а женщины – не больше двадцати. Дети умирают уже пятьдесят лет. Мир охвачен паникой. Только богатые семейства не теряют надежды. Сборщики зарабатывают похищением девушек. Их продают в невесты и заставляют рожать детей. Брат, не скрывая отвращения, говорит, что это своего рода эксперимент. Одно время он хотел побольше разузнать о смертельном вирусе: постоянно донимал отца и мать вопросами, на которые не было ответа. Его любопытство сошло на нет, когда умерли родители. Мой умница-братик, мечтавший спасти мир, теперь посмеивается над теми, кто еще не оставляет попыток что-то изменить.
На самом деле ни один из нас точно не знал, что в действительности происходит с похищенными девушками.
И вот я, кажется, скоро узнаю.
На мне все та же кружевная сорочка, я на ногах уже несколько часов. Еще раз осматриваюсь. Комната полностью обставлена и приготовлена к принятию гостей. Гардеробная забита одеждой, но меня интересует, есть ли в ней потайная дверца, ведущая на чердак, какая была в доме у моих родителей. Ничего не нахожу. Комод из темного дерева дополняют кушетка и туалетный столик; стены украшены парой картин, изображающих закат и пикник на пляже. Вертикальный рисунок нежных, девичьих обоев напоминает тюремную решетку. Главное не смотреть в зеркало. Увижу себя в этой комнате – свихнусь.
Пытаюсь открыть окно. Не получается. Что ж, буду наслаждаться видом. Солнце только начинает клониться к горизонту, окрашивая небо в оттенки желтого и розового. Сад усыпан цветами. Журчат фонтаны. Ухоженный и тщательно подстриженный газон говорит о постоянной заботе садовника. За растущей у дома живой изгородью находится открытый бассейн с водой необыкновенного голубого цвета. Это, похоже, и есть райский сад, который представляла себе мама, когда сажала во дворе лилии. Даже в бедной почве, среди грязи и пыли, ее растения всегда были сильными и здоровыми. Свежие цветы в нашем квартале не переводились, пока мама не умерла. Кроме ее цветов можно было еще найти поникшие гвоздики, которые владельцы магазинов красили в пунцовый и розовый и продавали на Валентинов день, да красные розы, совсем не похожие на настоящие. Они, как и люди сегодня, всего лишь искусственно созданные копии.
