Лишь однажды, вернувшись со школы раньше, я увидел свою солнечную девочку, она бежала, и помпон на ее шапке смешно подпрыгивал синхронно ее бегу. Но девочке было не до смеха, за ней гнался мальчишка, он был чем-то разозлен и, догнав ее, вцепился в шапочку, которая тут же слетела. Мальчишка попытался схватить мою соседку за волосы, но та стала яростно отбиваться своей сумкой. Я, конечно, подлетел к ним, чтобы помочь девчонке, но в пылу драки сам словил пару ударов. Только после этого мне удалось растащить их. Красное и зареванное лицо девочки вызвало у меня острое желание защитить ее, но она, бросив презрительный взгляд на мальчишку, которого я держал за ворот куртки, повернулась и бегом скрылась во дворе своего дома. Я пригрозил пацану, что оторву ему голову, если он еще раз появится здесь, но тот, плюнув мне под ноги, неспешными шагами ушел прочь. Шапка с помпоном осталась валяться в грязи. Я отряхнул ее и унес с собой.
Шапка так и осталась у меня. Она лежала на подоконнике и, когда я подходил к окну, то непроизвольно мял в руках помпон, вспоминая, как он прыгал на голове девочки. От этих воспоминаний мне становилось теплее.
Прошли экзамены, отгремел выпускной, где меня выбрали королем, а Ирен королевой бала, пришла пора перебираться в столицу — там ждал престижный вуз. С Ирен мы не очень хорошо расстались, она хотела продолжать отношения и ехать со мной, мне же это казалось лишним, впереди ждала новая жизнь. Я взял шапочку солнечной девочки с собой. Я не видел ее с того дня, как она вся в слезах ушла в дом. Мне казалось, что шапочка — это частичка солнца, тепла, которого мне так не хватало в семье.
Студенческая жизнь захватила — столько новых лиц, новой информации, новых друзей, ну и, конечно, подруг. Было интересно и, благодаря солидному запасу знаний и умению все систематизировать и просчитывать, учиться было не тяжело. Жил я в нашей столичной квартире, ездил на машине, которую подарили родители, но чаще пользовался метро, так было удобнее. Несколько раз ко мне в институт приезжала Ирен, она ходила на кастинги, участвовала в показах — работала моделью. Подсовывала мне свои портфолио, пыталась заинтересовать, но я не хотел заходить в одну и ту же воду дважды, однако бывшая продолжала искать встречи со мной.
Однажды она все-таки выследила, где я живу, и появилась на пороге моей квартиры. Выгнать девушку, с которой когда-то спал, я не мог, поэтому провел гостью на кухню и заправил кофе-машину. Ирен недавно была в нашем городе и поэтому активно делилась со мной новостями. Одной из новостей, которая ошеломила меня, была трагедия, случившаяся с моими соседями — пожар, в котором родители солнечной девочки погибли. Сколько ей сейчас? Должно быть лет шестнадцать-семнадцать? С кем она живет? И где живет? Мой неприкрытый интерес к девушке насторожил Ирен, и она нехотя объяснила, что приехала бабушка и теперь они обе снимают комнату на той же улице. Мне захотелось увидеть свою солнечную девочку, и я решил съездить в ближайшие выходные в наш городок.
Продолжающая щебетать Ирен, раздражала все больше, а мне хотелось обдумать потрясшую меня новость, и вскоре я с трудом выпроводил ее под надуманным предлогом. Открыл шкаф и стал рыться, распихивая вещи, потом просто вывалил все на пол, так велико было мое желание быстрее найти шапочку с помпоном. Я прижал шапочку к лицу и стал вдыхать оставшийся запах. Во всяком случае, мне казалось, что эта шапочка сохранила аромат ее золотистых волос. Почему мои родители, останавливающиеся в столице пару дней назад, не рассказали о трагедии? Равнодушие и черствость? Я не мог ждать выходные, сел в машину и уже утром был на нашей улице.
Остов сгоревшего дома скалился провалившимся полом, росшая вокруг молодая трава была примята и испачкана жирной черной грязью, в воздухе чувствовался запах гари.
— Похоронили касатиков. Вчера похоронили, — всхлипнула старушка, оказавшаяся за моей спиной.
— Как это произошло?
— Газовый баллон взорвался, так пожарники объяснили. Хорошо, что Анечки дома не было, ее как раз подружка к себе вызвала, потому и жива осталась… Как она теперь? Ведь я старая, сама скоро пойду с богом разговаривать…
Я понял, что передо мной стоит бабушка солнечной девочки. Аня значит. Только сейчас моя девочка обрела имя, Анна.
От старушки узнал, что остались они жить здесь, потому как школы в бабушкиной деревне нет, а Ане еще доучиться нужно, всего два месяца.
— А потом как?
Бабушка объяснила, что Аня собирается учиться в институте и работать. Я вытащил все деньги, что были при себе и протянул старушке, та закрыла рот морщинистой рукой и заплакала в голос, заголосила, потом стала кланяться. Это меня смутило, я не знал, что делать, поэтому просто повернулся и пошел к своему дому.
Дом, как всегда, встретил меня тишиной. Прошел в свою комнату и встал у окна. Старушка еще немного постояла, перекрестилась и медленно пошла к дому через дорогу. Я не знал, что делать, где ждать Аню, вообще, как к ней подойти? Да и узнаю ли, прошло почти пять лет, с тех пор как видел ее в последний раз. Но увидеть ее хотелось нестерпимо.
Лег на кровать и уснул. Я всю ночь был за рулем.
Разбудил меня разговор, доносившийся из открытого окна. По мере того, как я, просыпаясь, вслушивался в него, становилось ясно, что мужчина и женщина ссорятся. На улице темнело, от пожарища тянуло гарью. Я пригляделся и различил два силуэта у дерева, где когда-то висели качели. Мужчина в темной одежде нависал над тонкой девушкой, которая закрывала лицо руками и всхлипывала.
— Ты знаешь, что никуда не денешься от меня, я уже доказал, что не бросаю слова на ветер.
Девушка буквально заскулила, такая боль была в этом звуке, такая безысходность, я не смог удержаться и решил выйти к ним. Когда я дошел до дерева, девушка уже стояла на коленях, а мужчина выворачивал ей руку. Они не замечали моего присутствия. Я со всей мощью ударил мужика в лицо, когда тот обернулся, наконец, услышав мои шаги, и только после этого увидел, что он был молод, лет двадцать, не больше. Мощное телосложение вводило в заблуждение. Но я сам не был щуплым, поэтому от моего удара парень отлетел метра на два, в самую грязь, пробив собой почерневшие доски бывшей стены. Пока он пытался выбраться, я помог встать девушке, ее лицо было в крови, видимо этот подлец ее ударил. Девушку била нервная дрожь, она была в плохом состоянии. Когда парень, наконец, поднялся, в его руке была доска, и было понятно, что нужна она не в качестве опоры. Когда он замахнулся, я ушел от удара и, сделав подсечку, опрокинул его. Ублюдок ударился об землю всем телом, из него вышибло дух, и больше он не пытался подняться.
