Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина

Среди вампиров его часто называли не по настоящему имени — Аден Ларес, а по прозвищу, данное ему чуть ли не с начала его кровавого рождения. Кровавый Ангел.

Он и правда напоминал этих мифических существ. Нереально прекрасный и столь же холодный, лишенный малейших чувств и эмоций. Я не раз уже видела этого мужчину в доме господина и поначалу, как и другие девчонки, замирала от восторга при виде его красоты. Но чем дольше любовалась этим существом, тем больше понимала, что оно столь же холодное, сколь и прекрасное. Кровавый Ангел ничем не лучше Красса и других вампиров. Для него такие, как я, всего лишь пыль под ногами. Влюбиться в такого — все равно что отдать сердце мраморной статуе.

Пусть глупые девчонки грезят о нем, лелея несбыточные надежды. Я не настолько лишена чувства собственного достоинства, чтобы делать то же самое. И все же почему-то не могла отойти от стены, продолжая в упор разглядывать мужчину. Взгляд выхватывал каждую черточку спокойного лица, пытаясь уловить в нем хоть какой-то недостаток. Наверное, я бы обрадовалась этому больше, чем дорогим безделушкам, которыми одаривал господин. Увидеть в этой мраморной статуе живого человека, каким он был когда-то. Почему мне этого так хочется, сама не могла объяснить.

Когда в комнату вошел господин, все во мне сжалось, а по спине пробежал липкий холодок. Красс Падернис всегда на меня действовал именно так — парализующе, словно готовая к броску змея. Даже когда он проявлял ко мне нежность, это ощущение не уходило.

Высоченный, с широкими плечами и устрашающей мускулатурой. Оживший воин из древних легенд, перенесенный в современный мир. Я легко могла представить его закованным в броню, разящим многочисленных противников на поле боя. Короткие темные волосы с одной седой прядкой, что придавала его внешности своеобразный шарм. Темно-карие чуть раскосые глаза выдавали примесь восточной крови. Широкий чуть расплющенный нос и большой рот, тут же выдающий те эмоции, что его обуревали. Как раз он таки не стремился прятать свои чувства за семью печатями, как делали многие вампиры. Ему было плевать на правила хорошего тона, сложившиеся за много столетий среди сородичей. Если Красс гневался, его глаза полыхали мрачным огнем, а рот едва ли не скалился. Также он не считал нужным скрывать ни презрения, ни расположения, ни звериной похоти, ни чего-либо еще. При том положении, которое вампир занимал в их иерархии, ему многое прощалось. И все же каким контрастом смотрелось это на фоне идеальной холодной красоты Адена Лареса!

Тот уже поднялся с дивана навстречу хозяину дома и склонился в почтительном поклоне. Красс некоторое время с насмешливой улыбкой разглядывал его, потом хлопнул по плечу, когда Кровавый Ангел выпрямился. Зная, какой силищей обладает мой господин, я поневоле поежилась. Будь Аден обычным человеком, он бы рухнул как подкошенный. Но вампир даже не шевельнулся, стойко выдержав такое фамильярное обращение. Хотя готова поклясться, что ему это было неприятно. Из того мнения, что успело у меня сложиться об Адене Ларесе, я могла судить, что он старается избегать физического контакта.

Мужчины поприветствовали друг друга и завели разговор о делах, которые мне были мало интересны. Что-то о политике и соглашениях между Северными землями, советником которых был Аден Ларес, и Западными. Девчонки, вспугнутые появлением господина, боясь его возможного гнева из-за столь бесцеремонного подглядывания, отлепились от стены и умчались прочь стаей всполошенных птичек. Я же осталась, сама не зная почему. Хотя изначально вовсе не планировала подглядывать за вампиром. Всего лишь удовлетворить любопытство насчет того, кто привлек внимание девушек. И вот стою, стараясь даже дыхание сделать как можно незаметнее, и не могу отвести глаз от происходящего в комнате.

Аден казался по сравнению с Крассом совсем хрупким, на голову ниже и вдвое меньше в плечах. Словно мальчик-подросток. Впервые я задумалась о том, сколько ему могло быть, когда его сделали вампиром. Вряд ли больше двадцати. Я мало что знала о биографии вампиров, которых видела в доме господина. Из обрывков разговоров составляла кое-какое мнение об их характерах и положении, не более того. Да и не скажу, что это так уж интересовало. Но не в случае с Кровавым Ангелом. Может, меня привлекала его внешняя бесстрастность. То, как наглухо он прячет от всех собственные чувства. Хотелось проникнуть за красивый фасад и понять, что же происходит внутри. Какой он? Что им движет? Что если мало чем отличается от Красса?

Может, и в доме Адена Лареса в Северных землях существуют такие вот тайные комнаты с живым товаром. Насколько я знаю, это у вампиров обычная практика. Есть жилые помещения, открытые для всех, и есть тайные, где держат то, что хотят утаить от чужих глаз и которые также используют для того, чтобы знать обо всем, что происходит в доме благодаря скрытым в стенах отверстиям.

Жесток ли Кровавый Ангел со своими женщинами… или мужчинами? Среди вампиров не считалось зазорным иметь самые разные пристрастия. А по поводу Адена Лареса — трудно не заметить, что на него заглядывались не только женщины, но и мужчины. Я иногда наблюдала за приемами, которые устраивались в доме Красса. И видела собственными глазами, как плотоядно поглядывают на бесстрастного красавчика многие из приглашенных. Он же даже в окружение толпы всегда казался одиночкой. Что-то такое было в его взгляде, что давало понять — он не считает себя частью всего этого, присутствует здесь лишь потому, что так положено по статусу.

Странно, что его негромкий бархатный голос слышался гораздо отчетливее громоподобного голоса Красса. Как подобное удавалось Адену, мне всегда было трудно понять. Но когда хотел, он мог донести свою мысль внятно и четко до любого, находящегося в помещении, не повышая и не меняя интонации. Поймала себя на том, что сейчас этот голос просто завораживает. Я будто плавала на мягких волнах, окутанная туманом, мешающим воспринимать что-либо еще. И когда голос Адена прерывался резким Красса, это больно било по ушам, и я морщилась. Они уже обсудили деловые вопросы, и сейчас господин приглашал Адена посетить сегодняшний прием. Все же я не ошиблась, когда считала, что такие мероприятия не особо приятны Кровавому Ангелу. Он попытался отделаться от «заманчивого» предложения:

— Я намеревался улететь немедленно после встречи с вами. Уже куплены билеты.

Красс беспечно отмахнулся.

— Я предоставлю тебе свой частный самолет. Улетишь сразу после приема.

— Но я как-то не планировал выходить сегодня в свет, — губы Адена едва заметно искривились, и я замерла, радуясь, что он впервые проявил настоящие эмоции. — Не захватил с собой подходящей одежды.

— Ты бы даже в рубище смотрелся лучше, чем большинство моих гостей в нарядах от кутюр, — Красс раскатисто рассмеялся и снова хлопнул вампира по плечу. — И слушать ничего не хочу! Сейчас тебя разместят в одной из комнат. Прием начнется через три часа.

Лицо Кровавого Ангела снова превратилось в каменную маску.

— Благодарю за предложение. С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством.

Почему-то подумалось о том, что внутренне Аден сказал это с иронией, хоть внешне ничем не проявил этого.

Только когда Красс вызвал одного из слуг и велел ему сопроводить гостя в свободные апартаменты, я отлипла от стены и двинулась к своей комнате. Заметила, как судорожно прижимаю к груди книгу. Даже пальцы побелели от напряжения. Недоуменно мотнула головой, не понимая, что же меня настолько взволновало. Постаралась принять такой же холодный бесстрастный вид, какой только что видела у Адена Лареса. Буду надеяться, что мне так же успешно удастся его сохранять и дальше.

Известие о приеме немного порадовало. Обычно подобные гулянки в доме Красса длились чуть ли не до рассвета. Господину явно будет не до меня, так что этой ночью не стоит опасаться, что вызовет к себе. Смогу безбоязненно и спокойно выспаться, не думая о том, что в любой момент, если того захочет хозяин, должна буду привести себя в соблазнительный вид и отправиться в его спальню. А потом выполнять каждую прихоть, ни словом, ни взглядом не выдавая, насколько все это противно. Даже за маской безразличия укрыться не могла. Нужно было изображать, что мне безумно приятно все, что делает господин. Как только он замечал недовольство, следовало наказание. Из разговоров девчонок я знала, что с ними он не так церемонится, как со мной, и наказывает еще более жестоко. И боялась даже представить, каково им приходится, раз я сама с содроганием думаю о том, что делали со мной самой.