Он вытащил меня и, закутав в халат, отволок в кухню. Свернувшись в большом кресле, я следила за Лерой, хлопочущим на винтажной кухне в обрамлении моих глупых мыслей о том, как он прекрасно в нее вписывался. Взгляд лениво скользил по потертому бирюзовому гарнитуру, фарфоровым ручкам, которые я нашла в Индии, оттуда же привезла темно-синюю вазу. Парень поставил чайник и сунул нос в банки со сборами, морща временами нос…
— С оранжевой крышкой… — подсказала я, удостоившись тревожного взгляда. — Буду жить, Лер…
— Смотрю, хорошо отдохнула… — покачал головой он, то и дело зыркая на меня напряженным взглядом.
— Все случилось сегодня вечером, — сжалась я в комок. — До этого все было прекрасно…
— Что случилось? — Лера поставил передо мной чашку горячего чая, и я тут же вцепилась в нее, как утопающий в спасательный круг. — Ань, от тебя… очень сильно пахнет… — я серьезно посмотрела другу в глаза, вынырнув из чашки. — … жесть, как…
— На меня напал зверь… — выдавила я, вдруг пожалев, что позвала его. Как мне сказать другу, что меня… изнасиловали? Правда? Я совершенно точно помню, как сама выгибалась, подставляя попку под последнее движение мужчины…
При воспоминании об этом в животе снова все скрутилось и запекло.
— Кто? — вывел из ступора друг.
— Кто-то из высших… думала убьет.
— Зачем?
— Не знаю, он был в бешенстве… влетел в гостиницу вслед за мной, голый…
— Голый? — брови Леры поползли вверх. — Погоди… если голый, значит только обернулся.
— Понятное дело! — вскричала я, брякнув чашкой об стол.
— Ань… — Лера встал и присел на корточки рядом. — Расскажи, пожалуйста. Понимаю, что тяжко, но я так ничего не пойму.
— Он сначала попросил меня раздеться, собирался искать какое-то клеймо… — начала выдавливать из себя я, держась за его проникновенный взгляд. Что-то, а сексуальные похождения мы с Лерой не обсуждаем. — Потом прижал меня к стенке, начал сдирать одежду сам, а я глянула в его глаза, и меня накрыло…
Я вдруг явственно вспомнила свое видение: мужчина… солнечный свет, ослепительный снег кружится в воздухе искрами и садиться на его лицо, оборачиваясь мелкой росой. Мир…
— Я назвала его Мир… — по коже прошла волна мурашек, руки задрожали. В области солнечного сплетения что-то стукнуло и скрутилось тугим жгутом, вмиг согревая.
— Начинаешь пахнуть сильнее… — не мигая, констатировал друг. — Ань, плохие новости: он тебя присвоил… Что еще говорил?
Я тяжело сглотнула, пытаясь взять себя в руки.
— Что мы сдохнем оба, если… он не…
— Понятно, не продолжай, — кивнул он. — Херово… а еще, знаешь что?
Лера достал айфон, что-то принялся там искать, и уже через несколько секунд сунул мне под нос фото… моего зверя. Только в человеческом обличии. То есть, в костюме…
— Он?
Я кивнула.
— Мда…
Лера вернулся на стул и хмуро уставился перед собой.
— Лерк, говори, — потребовала я.
— Это Мирослав Карельский, Ань… Высший правящий.
— И что? — «тупила» я.
— Тебя от него не спрячет даже Вальдемарыч.
-2-
— Спрячет? Ты думаешь, этот Мирослав будет меня искать?
Лера посмотрел на меня как на умалишенную.
— Не смотри так на меня, из нас двоих оборотень — ты! — вскричала я, но тут же виновато сникла.
Лера не был оборотнем в полном смысле этого слова. У него не было зверя. Мы никогда не обсуждали подробности и причины такого положения дел, но проблем у друга по этому поводу я не наблюдала. Оборотни не рождались полноценными существами с возможностью оборачиваться. Когда их мужчины достигали зрелости, они отправлялись на поиски своего зверя. Если удавалось его обуздать — человек и зверь сливались, и мужчина становился полноправным членом семьи. Звери были разные, в зависимости от местности, где жила семья или которой она правила.
— Если Карельский вышел на тебя голым, Ань, это значит, что он был в звере, когда тебя услышал. Вышибить мужчину из зверя… — Лера хмыкнул. — Это очень надо было постараться. Но я его понимаю: если в его возрасте у него до сих пор нет пары, то понятно, почему он за тобой кинулся…
— Твою мать… — выдохнула я. — Но подожди… Он говорил, что искал метку… требовал рассказать, кто меня сделал его парой…
— Сделал?! Он идиот?! — воскликнул в праведном гневе друг. — Пары не… делаются!
— Ну, может, у него есть основания считать по-другому? Он вряд ли идиот, Лер…
Мы помолчали немного, чувствуя, как на плечи обоих опускается вязкая безысходность.
— Я кофе сделаю…
— Ты все же думаешь, он кинется меня искать?
— Это будет не сложно, Ань… Ты ему все вещи оставила.
Тут и до меня дошло. Рюкзак с камешками, вещами, сборами трав, книги… Твою ж мать!!!
— Да и учитывая, как именно ты улизнула — не долго догадаться, где тебя теперь искать.
Это да. Только веды могут пользоваться такими артефактами. Обратиться к главе ведов в Питере ничего не стоит, а связи позволят узнать, кто именно был на каникулах в Карелии.
— Но наши с оборотнями не дружат… — в груди снова стало леденеть. — Неужели сунутся?
— Аня, — Лера шелестел чем-то в шкафчике, не глядя на меня, — хорошо, что ты не подозреваешь, что испытал он, когда ты его бросила в самый важный момент его жизни… Поверь мне, он так себя никогда еще не чувствовал. Твой отходняк от артефакта — просто уютное чаепитие в «Зефирке и кролике» по сравнению с тем, что ощутил он.
Да так ему и надо!
— Я бы собрал сейчас твои шмотки и бросился в пожизненное бегство, — продолжал друг, — но это бесполезно. Карельский придет за тобой, и я уверен — договорится. Да он мир теперь на уши перевернет, пока не найдет тебя!
— Слушай, мне двадцать семь, на кой ему такая…
Друг бросил на меня раздраженный взгляд и закатил неодобрительно глаза.
Ну да, надеяться на то, что я ему не подойду внешне, вряд ли стоило. Я не была высокой, но и фигурой и лицом меня не обидели, компенсировав это на редкость гадкой одаренностью…
Лера опустился рядом с двумя чашками кофе и бутылкой коньяка.
— Можно это как-то разорвать, оспорить? Я же живое существо!!!
— Теоретически, да, но на практике… Они идут на все. — Он плеснул мне алкоголя в кофе. — Понимаешь, принцип «золотого сечения» работает в природе всегда. Чем больше ты будешь оттягивать один край прямой, тем ниже будет точка сечения…
Я понимала: сбегу — для меня компромиссом станет клетка с постелью и трехразовым питанием, но от меня, как от пары, не откажутся. Я глотнула обжигающего кофе с привкусом пластика — почему-то именно им мне отдавал коньяк, а не пресловутыми клопами — и поморщилась.
— Лерк… это какой-то тупик, — просипела я, чувствуя, как горячие капли с одной стороны потекли внутрь, а с другой — по щекам. — Вот за что мне это? Будто было легко и просто! Еще этого Карельского не хватало!
— Сириусу больше не наливать… — пробормотал Лерка себе под нос. — Ты давно ела?
— Надо ехать к Вальдемарычу, — кусала я губы.
— Надо ложиться спать, Аня, — осадил меня друг. — А я пока попробую выяснить обстановку…
Но я отрицательно мотнула головой и поплелась собираться. Все равно надо было явиться пред ясны очи Магистра, раз уж отпуск… закончился. Только добрела до шкафа, как меня ошпарило мыслью:
— Лерк, а запах? — влетела я обратно в кухню, где друг жарил яичницу.
— А? — не понял сразу он. — Нет, запах только я слышу, — махнул беззаботно рукой, но вдруг замер и болезненно поморщился. — Блин, Аньк, я тебя трогал…
— Что? — нахмурилась я, чувствуя, что да, поспать бы не помешало.
— Старайся никому не давать себя трогать… — напряженно выдавил друг и сел на стул. — Он убьет меня…
— Да за что?! — вскричала я.
— Нельзя другим оборотням трогать чужую женщину… Тем более…
— Хватит! — рыкнула я не хуже оборотня. — Я никакая ему не «его женщина»! Секс, говорят, даже не повод для знакомства!