– Лучше бы умерла! – сжав кулаки, прокричал Пол. – Он так любил ее! Он увидел ее в церкви на утренней службе и решил, что встретил ангела. У нее были такие невинные карие глаза. Колдер попросил ее руки, она ответила согласием. О, я помню тот день! Он весь сиял! Никогда больше я не видел его таким счастливым! Все шло к свадьбе, несмотря на ее простое происхождение: Колдер был влюблен, и ему было не до таких пустяков. Но вот однажды, вернувшись из Хидвила, он застал в замке отца – тот всегда приезжал неожиданно, не предупреждая… Так вот, там был наш отец и эта… эта… Нелли… Они… – Пол осекся, потом перевел дух и, густо покраснев, закончил: – Они лежали вместе… обнаженные…
Мифэнви пошатнулась. Пол подхватил ее. Она вся горела.
– Прости, что говорю. Но я должен… должен рассказать… Так вот, Колдер решил, что это отец так отомстил ему за то своеволие со мной, но тут влезла сама Нелли. Она сказала, что уже давно… давно… с нашим отцом…
Мифэнви побледнела.
– Да, столь вероломной оказалась она. Хотела выйти за Колдера, чтобы скрыть свой грех… Он выгнал ее, подрался с отцом и поклялся, что ни одна женщина отныне не переступит порог Глоум-Хилла, чтобы больше не причинять его обитателям боли! – он спрятал лицо в руках, его колотило.
Мифэнви ласково обняла его, пытаясь утешить.
– Воистину это мрачный замок, забирающий счастье… – тихо проговорила она.
– Это наш замок! Поколения Грэнвиллов жили здесь!
– Прости, я ни в коем случае не хотела обидеть тебя и твое родовое гнездо, – сказала она и нежно улыбнулась Полу.
– Все нормально, – уже спокойно ответил он и тоже улыбнулся, – ты не должна извиняться.
– Знаешь, – проговорила она, чуть покраснев и спеша перевести разговор в более мирное русло: – Я бы хотела, чтобы мой венок был из этих цветов.
Мифэнви кивнула на полянку, напоминавшую пестрый коврик в деревенском доме.
– Хорошо, думаю, в Хидвиле есть мастера, которые помогут тебе.
– Не нужно мастеров! Ты не представляешь, какой нудной бывает жизнь принцесс и сколь многому они могут научиться, ожидая, пока за ними явится их прекрасный герой! – она чмокнула его в щеку и начала собирать цветы.
Назад Мифэнви возвращалась одна. Пол помог ей взойти по крутой тропинке, а сам ушел в Хидвил, посмотреть, как движется подготовка к свадьбе.
Девушка шла с охапкой цветов, мечтая о том, какие она наделает венки, украсит их лентами и развесит вдоль главной лестницы Глоум-Хилла. Она заставит этот замок полюбить цветы! Лучше было думать об этом, чем о грехах и преступлениях, которые, словно паутина, повисли на его стенах.
В дом она вошла через кухню, раздарив по цветку поварам.
– Ангел! Сущий ангел! – неслось ей вслед, заставляя краснеть.
– Бедная, бедная девочка! – слышилось другое, заставляя вздыхать.
Она уже подошла к лестнице и собиралась было подниматься к себе, как сзади раздалось:
– Зачем вы притащили сюда этот мусор, миледи?! – Она обернулась – черные глаза Колдера метали молнии.
– Если вы могли заметить, милорд, это – цветы! – Мифэнви, к своему удивлению, поняла, что опять начинает злиться.
– Это мусор! Цветы здесь не живут более двух часов!
– У меня будут жить!
– Это почему же еще?! Потому что вы – самоуверенная глупая девчонка?! – его взгляд прожигал ее насквозь.
– Да как вы смеете со мной так разговаривать?! – внутри у нее все клокотало. Впервые в жизни кто-то оскорблял ее столь бесцеремонно. Пусть двор ее отца и был кукольным, но он все же имел некоторое подобие королевского, и она привыкла к почету и уважению.
Однако дерзкий лорд Грэнвилл только презрительно хмыкнул:
– Я, между прочим, у себя дома, где разговариваю с непрошеными гостями так, как захочу. Здесь действует мой этикет. Скоро вы станете моей невесткой, поэтому лучше вам сразу запомнить – ни один Грэнвилл никогда не потерпит, чтобы им помыкала женщина! А уж я – тем более! Потому что все вы – вероломные коварные существа!
Мифэнви закипала медленно, но неуклонно:
– Не судите всех одинаково!
– Вот еще! – с ехидцей проговорил он. – А чем это вы лучше других? Вчера – плечи, Моцарт, сегодня – цветы. Все эти ваши женские штучки из арсенала сведения с ума мужчин!
– А вы имеете что-то, против моих плеч, Моцарта и цветов? – спросила она едва ли не зло.
– Нет… – он уже набрал воздуха для очередной тирады, но тут она перебила его: вытащив из букета незабудку, невозможную в этих краях в сентябре, она швырнула цветок ему под ноги, проронила ледяным, истинно царственным тоном:
– Так утешьтесь же, несчастный! – развернулась и, подхватив край платья, пошла вверх.
Он же, как громом пораженный, стоял и смотрел ей вслед.
…В этот раз спуститься в гостиную ее заставили громкие голоса: братья на повышенных тонах выясняли отношения.
– …Свадьбы не будет! – Колдер с такой силой саданул по каминной решетке, что из камина едва не полетели кирпичи.
– Это не тебе решать! – взвился Пол.
– Мне, потому что теперь, после смерти отца, я – старший в семье. И вообще, из нас двоих я куда больше лорд, чем ты!
– Да пожалуйста, – закричал Пол, и в глазах его заблестели слезы, – забирай все эти свои титулы, замки и тащи их с собой в могилу! Я обойдусь как-нибудь и без фамилии Грэнвилл! Больно она мне нужна, измаранная этим ублюдком, который, к несчастью, был моим отцом!
Колдер уже занес руку, чтобы как следует врезать брату, когда между ними встала Мифэнви:
– Прости меня, Пол, и вы, милорд, – чуть поклонившись, сказала она спокойным тихим голосом, – но свадьбы действительно не будет. Вот, Пол, я возвращаю тебе кольцо и расторгаю нашу помолвку! Прощай, дорогой. Счастливо вам оставаться, лорд Грэнвилл.
С этими словами она отправилась к себе собирать вещи. Последнее, что она слышала, это был истеричный голос Пола:
– Ты доволен! Тебе нравится сидеть здесь бирюком – вот и сиди! И с этого дня у тебя больше нет брата.
В дверь стучали лихорадочно и настырно.
– Пол, я не стану с тобой разговаривать. Все действительно кончено, – бросила она через плечо, дрожащими руками заталкивая в саквояж очередное платье.
– Это не Пол, – ответили с другой стороны.
Она выпрямилась, несколько раз вздохнула и открыла дверь.
Он с порога опустился на колени, раздавленный, разбитый, с глазами больного пса:
– Простите меня! Я отвратителен! Просто… просто… я так давно живу один… совсем одичал, хуже горного тролля, – горько усмехнулся он, – разучился быть нормальным. А тут вы – сотканная из света! Являетесь и оглушаете меня юностью, музыкой, красотой… Простите меня! Не уезжайте! Останьтесь ради Пола! Он все, что у меня есть! Я очень люблю своего младшего брата и совершенно не готов потерять… И цветы… они правда здесь вянут… я проверял…
