— Потому что не намекать надо, а прямо сказать!! Не волнуйся, я тебя научу, как правильно мужиков отворачивать! — подмигнула Кейра. — А насчёт последнего танца — даже не вздумай увиливать, не принято! Обе останемся. Знаешь, может, и в самом деле будет с этого толк. Тебе на голову откуда не возьмись Ярам твой свалится, а мне…
— А тебе?
— И мне… кто‑нибудь. Не говорила никому, но бабушка моя перед смертью рассказала — видение у ней было. Что через год встречу я своего суженого, напою его своим зельем — и полюбит он меня так, как никого до меня не любил. И я его тоже…
— Поэтому ты всех парней своими травами потчуешь? — догадалась Лита. — Ищешь?
— Ищу. Да только видишь, что напрасно… Ошиблась бабушка.
— Не думаю. Скорее она имела в виду не ровно год, а примерно. Вот, положим, одиннадцать месяцев — почти год, и полтора — тоже год, только с хвостиком. Так что нечего зараньше расстраиваться. Найдёт тебя твой суженый.
— Или я сама его найду! — Кейра встряхнулась и погрозила неведомому жениху кулаком. — Устрою ему весёлую жизнь за то, что так меня намучил!
И вот настал день праздника. С раннего утра в домик юной целительницы набилось не меньше дюжины подружек, соседок и знакомых. Они всё приходили и приходили, пряча в сумках свои наряды, и с шутками — прибаутками одевались и прихорашивались. Хором поклялись стихиями, что ни за какие подарки не разболтают парням о нарядах друг друга, завернулись в длинные, до пят, накидки, а то и просто в одеяла, и гурьбой выбежали на улицу. Перед домом уже стояли две телеги — чьи‑то отцы расстарались, они и подвезли девушек до главной площади.
А там уже творилось что‑то невообразимое! Разноцветная весёлая толпа шумит, пляшет и смеётся; более пожилые степенно ходят, беседуя со знакомыми и покупая с лотков всякую всячину, а молодёжь бегает и скачет, радуясь празднику. Девушки оставили на телегах свои накидки и наперегонки устремились в самую гущу толпы. Неудивительно, что Лита почти сразу потеряла из виду и Кейру, и остальных знакомых, большую часть которых и запомнить‑то толком не успела.
Расстраиваться не стала, да и некогда было — ведь вокруг столько интересного! Вот огромный, одетый медведем мужчина на потеху публике борется с настоящим медведем; дальше, томно выгибаясь, танцуют три девушки со смуглой, почти чёрной кожей, а такой же мальчишка в длинном полосатом халате подыгрывает им на каком‑то диковинном инструменте. Вот желающим предлагают сразиться между собой на подушках — только перья разлетаются. Неожиданно для всех победителем вышла массивная, но юркая старушка, которая играючи побила нескольких здоровенных мужиков. Вот смеху‑то было! На одном конце площади, где потише, поставили шатёр и за мелкую монету приглашали посмотреть на редких заморских птиц и зверей. Видимо, и вправду есть чему подивиться — народ выходит явно под впечатлением. А на противоположном конце площади, неподалёку от башни, установили ночью высоченную карусель. Крутится она быстро, и многие девушки визжат так, что порой заглушают музыку. Нет, ей туда лучше не ходить, а то сглазит кого‑нибудь с перепугу…
А потом под какую‑то задорную мелодию её схватили за руки и увлекли в общий хоровод. Вот тут Лита окунулась в настоящее веселье! Позабыв обо всём, она прыгала и кружилась вместе со всеми, и со смехом тащила в круг новых, совершенно незнакомых ей людей. Впрочем, узнать кого‑то в такой толпе было бы мудрено. Разве что пару раз где‑то вдалеке мелькнуло и пропало искрящееся белое платье Кейры — и оба раза она убегала от какого‑то настырного типа в чёрном. Интересно, кто её узнал? Только бы не противный Хныр… Нет, тот ростом не вышел, значит, не он. Может, зря подружка бегает, вон они как красиво смотрятся вместе!
А потом Лита заметила Мику. Он стоял, окружённый восторженной стайкой совсем ещё юных девчушек, и откровенно маялся. 'Солнышко, солнышко, подари нам свои лучики! Поцелуй каждую, ласково и жарко!' Бедный Мику. Растолкать проказниц и дать дёру боится — зашибёт ещё кого ненароком, а поддаться — засмеют! Лите стоило неимоверных усилий пройти мимо и не выручить страдальца. Нет уж, пусть лучше она так и останется до конца праздника туманной девушкой… Только подумала — и почувствовала на себе чей‑то пристальный взгляд. Обернулась резко, взметнув 'туманным' подолом — не показалось ли? Ни одной хоть смутно знакомой фигуры, никто не бежит к ней, расталкивая гуляк… Даже жаль.
На протяжении всего праздника Лиита ещё несколько раз ловила на себе этот взгляд, но никто к ней так и не подошёл. Зато у лотка с квасом она столкнулась с Кейрой. Подруга пожаловалась, что незнакомец в костюме ночного ветра преследует её чуть не с самого начала праздника. Хорошо хоть, бегает медленно, не иначе старый, но надоел уже — сил нет! Вот и теперь, едва успев утолить жажду и поправить вуаль, девушка с возмущением ткнула пальцем в мелькнувшую неподалёку высокую фигуру в чёрном плаще, обшитом длинными лентами. При ходьбе они разлетались во все стороны, создавая иллюзию настоящего ветра. Опираясь на увитый такими же лентами посох, мужчина целенаправленно шёл в их сторону. Кейра подхватила юбки и в очередной раз задала стрекача, и он резко сменил направление, устремившись за нею. Лита запоздало подумала — а вдруг она зря с таким упорством от него бегает? Вдруг это и есть её суженый? Не глупо ли заранее отталкивать человека, не узнав его? Подумала — а потом осознала, что она, Лита, ничуть не лучше. Даже наоборот… Ну вот, умница — разумница, посмотри‑ка на себя со стороны и признайся честно, стоил ли Соколиный того, чтоб никогда больше не увидеть Яра? Да, здесь она познакомилась с Кейрой, здесь у неё наконец‑то началась спокойная жизнь без вечных косых взглядов… Но… Но.
Долго грустить Лиите не дали — на площади начались всеобщие танцы. Мужчины хватали понравившихся девушек, девушки, те, что посмелее, хватали мужчин и кружили вместе с ними под череду быстрых и медленных мелодий. Менялись партнёрами тоже часто, видно, надеялись к последнему танцу добраться до своих зазноб — дружочков. Литу тоже приглашали, пытались завязать разговор, выведать, кто она — но девушка предпочитала отмалчиваться, лишь лукаво улыбалась из‑под шарфика. Она как‑то вдруг решила, что не будет с замиранием сердца ждать последнего танца и не струсит, не убежит домой в надежде обмануть пресловутую судьбу. Пусть будет как уж будет.
Взгляд. Опять. И опять словно бы никого. В это же время резко смолкла музыка, и стоящий на возвышении наместник что‑то проорал и замахал огромным красным платком. Музыка возобновилась, и Лита очарованно подумала, что в жизни не слышала ничего более красивого. Нежного, плавного… Так и хотелось поднять руки вверх и взлететь серой птицей к облакам…
