Мери Линдсей - Расколотые души

— Могут ли уйти в отставку защитники или говорящие? Если им надоело этим заниматься. — Он поставил банку на стол.

— Они не смогут вернуться, если уйдут на пенсию. Их душа просто не сможет переродиться. — Я напряглась.

— Только не говори мне, что они убивают кого-то, если тот не хочет этого делать.

— Нет, конечно. Они просто живут нормальной жизнью, как и все. Они не перерождаются в следующем поколении, по крайней мере, это, то о чем я читал. Единственный случай, когда Совет прерывает жизнь раньше срока, это когда одно из основных правил нарушается.

— И какое же? — Он выпрямился и посмотрел на потолок, словно ребенок запоминающий стихотворение.

— Защитник может быть уничтожен, если будет проникать в тело говорящего или любого другого живого человека не во время проведения экономизма. — Я взглянула на него и замолчала.

— А как насчет разрешения говорящему самому все контролировать? — Он улыбнулся.

— Это не будет считаться нарушением, лишь небольшой выговор.

— Все эти правила относятся к защитнику, — сказала я. — А как насчет говорящего?

— Главным нарушением, которое ты могла бы совершить, это намеренно разрешить злому призраку проникнуть в твое тело и пользоваться им. — Он взглянул в мои глаза. — Говорящий так же может быть уничтожен, если не будет работать.

Я вырвала листок из блокнота рядом с телефоном.

— Что это значит?

— Говорящий должен помогать в затруднительных ситуациях призракам и их должно быть определенное количество, что бы была возможность, переродится в следующей жизни. Но я никогда не слышал о Говорящем уничтоженном вследствие этого правила. Это бывает очень редко. — Я сложила бумагу в квадрат.

— А как насчет защитников? Это редкость что бы они нарушали свои правила?

— Это редкость, но бывает. — Я встала.

— Что происходит. Я имею в виду, его убивают на самом деле?

— Происходит слушание, и если нарушение достаточно серьезное, то все прекращается прямо на месте.

Я отошла за кухонный стол, соблюдая с ним дистанцию.

— Это отличный способ сказать, что они убийцы.

— Нет, Линзи. Они не убийцы. Осуществляется правосудие.

— Я не хочу это делать, Олден. Я не хочу быть частью этой системы. — Он взял мой брошенный листок и протянул мне.

— Ты любила систему. На самом деле ты любила правила в 1800 годах. Правила были установлены на протяжении веков. Все так и должно быть.

— Я не Роза. — Ответила я, сминая бумагу в руке. Его глаза следили за моими пальцами, когда я заворачивала уголок бумаги.

— Я это знаю.

— Что случилось с демократией и равенством? — Он перегнулся через стол.

— Речь идет не о медитации и держания за руки во время пения Кумбая. Речь идет о том, как остаться в живых. — Я села на стул и закрыла лицо руками.

— Я не думаю, что предназначена для этого. — Он положил руки мне на плечи.

— Линзи. Ты более чем предназначена для этого. Сложностей не будет. Говорящая, Совет нуждается в тебе. Представь себе, что если не будет защитников. Без посторонней помощи злых духов стане больше чем живых людей. Это приведет к апокалипсису. — Я убрала руки от лица и глубоко вздохнула.

— Пожалуйста, Линзи. Я не прошу тебя совершать подвиги. Просто попробуй. — Я повернулась на стуле к нему лицом. Он наклонился и положил руки на колени.

— Помоги одному призраку и посмотри, что из этого получится. — Мне показалось, словно электрический заряд проскользнул по моему бедру в живот, когда он прикоснулся пальцами к внутренней стороне моей коленки. Желание проникало сквозь меня с такой силой, что я не могла усидеть на месте, и когда я соскочила со стула он замер. Покачав головой, он отступил на пару шагов.

— Извини, — прошептал он. Мы смотрели друг на друга, потом он слегка улыбнулся и поднял сложенный лист бумаги.

— Вроде должно быть так, — сказал он, формируя заднюю конечность лягушки. Я взяла ее из его рук, и пульс все еще продолжал стучать в ушах.

— Ты тоже делаешь оригами? — Он покачал головой.

— Нет. Но я видел, как ты это делаешь. Роуз. — Я положила лягушку на стол. Он присел на корточки рядом с моим стулом. — Линзи. Пожалуйста, позволь, обменяется душами. Только один раз и я думаю, ты все поймешь. Ты можешь изменить ситуацию, жизнь или смерть, рай или ад. Это возможность иметь огромные привилегии. Одно проникновение и ты поймешь, что я имею в виду.

Я взглянула на часы микроволновки.

— Мама скоро вернется домой.

— Тогда завтра. — Он встал. — Как насчет того что я заберу тебя после школы?

Глядя в его светлые глаза, я поняла, что это было мое самое тупое решение, но было ясно, что работа Говорящего для него гораздо важнее, чем для меня. Поэтому я должна позволить ему попробовать.

— Хорошо. Я согласна.

Дождь стекал узкими ручьями вниз по классным окнам. Как всегда, госпожа Мюллер, моя учительница истории расхаживала по кабинету. Ее голос бубнил и был похож на рой пчел. Бззз. Все, о чем я могла думать, так это только о прошлой ночи, которая заставляла школу быть не столь важной. Время, проведенное с Заком в кафе «Последний концерт», было невероятным. Мое сердце начинало биться быстрее каждый раз, когда я вспоминала о нашей совместной игре на сцене и то, как мне было легко с ним, и я чувствовала себя нормальной. А потом появился Олден, заставляя меня чувствовать себя совершенно иначе. Работа Говорящей бросала меня в дрожь.

— Это дар — Говорил Олден. Я передвинулась на своем пластиковом стуле пытаясь занять более удобное положение. Порезы на животе вновь заболели, и швы перемещались при моих движениях.

Бззз. Бззз. Бззззз. Оставалось лишь пятнадцать минут до конца занятия, но чем ближе приближалась встреча с Олденом, тем казалось медленнее, течет время. Я рассеянно рисовала на обложке своей тетради, стараясь хоть как-то скоротать время, пока не прозвенел звонок.

Очередь возле шкафчиков не останавливала меня. Я была новой темой для разговоров особенно после случая в туалете. Многие ученики говорили обо мне, но вероятно это была моя вина. Я не пыталась даже быть с ними дружелюбной. Моя мама записала меня в подобную частную школу лишь потому, что мои оценки упали из-за постоянных переездов, и она думала, что дорогие преподаватели помогут. Мои проблемы не имели ничего общего относительно отношений со студентами и преподавателями.

Игнорируя любопытные взгляды других учеников, я закинула все в шкафчик, в том числе и свой рюкзак. Я в любом случае не собиралась делать домашнее задание, так зачем беспокоится? Я сунула свой кошелек в пиджак, что бы он оставался сухим, и направилась к парадной двери школы. Прежде чем я вышла на улицу, Зак написал мне сообщение о том, что прекрасно провел прошлый вечер. Я ответила, что тоже была счастлива и не могу дождаться, что бы увидеть его снова. Улыбаясь, я засунула свой телефон обратно в куртку, прежде чем направится к парковке.