Есения рассеянно заглянула в ведро, дно которого едва прикрывала пара горстей ягоды, и с сомнением посмотрела на не внушающую доверия стремянку.
— Давайте я соберу с верхних веток, а вы с Ивэном хозяйничайте внизу.
Есения с облегчением приняла это предложение, отдала Гору маленькое ведро, — его легче держать на сгибе руки, а сама взяла большое, восьмилитровое, и, придерживая гибкую ветку, принялась обирать рубиновые вишни.
— Ну как вам у нас, Есения? Правда же — хорошо? Воздух тут из-за близости леса особенный. И влаги много, потому и пахнет так — мхом, грибами и прелыми листьями.
— Да вы эстет, — Есения подняла голову вверх и улыбнулась Гору, выглядывая между веток. Сейчас, находясь на безопасном расстоянии от мужчины, она чувствовала себя свободно, даже легко, и вполне могла поддержать непринуждённый разговор. — Я, вообще-то, можно сказать выросла здесь и прекрасно знаю про воздух, про мхи, грибы и даже родник. Возле лесного родника у меня тайное место было в детстве. Любила я туда уйти и сидеть долго-долго, доверяя воде все печали и надежды.
— Вы про источник у больших валунов?
— Да, именно про него. — Есения отпустила полегчавшую ветку и внимательно посмотрела на Гора. — А вы откуда про него знаете? Вы же, кажется, тут даже не живёте?
Гор легко спрыгнул на землю, пересыпал ягоду в большое ведро, передвинул стремянку, и опять полез в крону вишнёвого дерева.
— Я, Есения, уже почти местный. Приехал как-то зимой в гости к Марку, и влюбился в эти места. Позже ещё приехал, и ещё. Люблю по лесу побродить. Идёшь себе, листьями шуршишь, птиц слушаешь. В одну из таких вылазок и наткнулся на родник. Там и правда хорошо, спокойно и мирно что ли… В общем, теперь я почти каждую неделю приезжаю к Марку, и он предложил переехать уже окончательно в деревню и не мотаться туда-сюда. А я и правда сейчас уезжать в город не хочу. — Гор озорно улыбнулся и подмигнул моментально растерявшейся девушке.
Есения спряталась за листьями и мысленно себя отругала. Ну просто дикарка какая-то! Права была Катька, засиделась Есения за своими неприступными высокими стенами. Давно пора выволакивать себя за шкирку из тьмы на свет. И Гор, наверное, может в этом ей помочь. А что? Он вежливый, воспитанный и, похоже, чуткий мужчина. То, что нужно для простого человеческого общения.
Прояснив для себя этот вопрос, Есения даже слегка успокоилась. Решение принято, и это главное, и, даже если ничего не получится, можно будет с чистой совестью смотреть Кате в глаза, — мол, я пыталась и буду пробовать ещё. Когда-нибудь…
— В деревне хорошо, конечно, но, с другой стороны, вот вы молодой мужчина… Вам не будет скучно? Не затоскуете без городской суеты, движения, развития, барбершопа, наконец? Что там ещё сейчас популярно у мужчин? Клубы? Кальянные?
— Фу-фу-фу! — Гор карикатурно поморщился. — Никогда не понимал кальян и прочие "употребления". Клубы не люблю, а в барбершоп можно и съездить. У Марка, например, с этим проблем нет. Он раз в месяц приезжает по делам в город и уже на въезде начинает плеваться — и шумно ему, и воняет, и суеты много. Отвык.
— Да, каждому своё, конечно, — согласилась Есения. — Но вот, допустим, дети пойдут. Тогда как? Образование и медицина в городе на порядок выше, вы согласны?
— Согласен. Но не забывайте и вы: детям кроме хорошей школы нужны чистый воздух, качественные продукты и безопасность.
С этим Есения спорить не стала. В некоторых аспектах привольная деревенская жизнь заметно выигрывала у городской. Но было ещё кое-что.
— Жизнь в небольшом посёлке подразумевает тесное общение с одними и теми же людьми. Хочешь, не хочешь, а все всё о тебе знают, любые происшествия запоминают, кажется, навечно. Знаете, как местные описывают знакомых? "Нюркин сын, что трактор в пожарном пруду по пьяни утопил десять лет назад", или "Сашка, который курицу у Клавки-самогонщицы украл". Вы знали об этом? Готовы к тому, что, когда обоснуетесь здесь окончательно, не миновать вам участи быть "городским хахалем, что Еське, внучке ветеринарши, вишню помогал собирать"?
Гор искренне расхохотался, спустился со стремянки с полным ведром лоснящейся от спелости вишни, поставил его на землю и взял подползшего Ивэна на руки.
— А знаете что, Есения? Я предлагаю перейти на ТЫ? Согласна?
— Давай. — Есения едва заметно, одними глазами, да уголками губ, улыбнулась, а Ивэн протянул кулачок к носу Гора и разжал его.
— На! — На ладошке яркой кляксой алела раздавленная, да ещё и порченная ягода, и мальчик продолжал щедро угощать Гора ею. — На! На! На!
Есения не выдержала и рассмеялась вместе с Гором, и хохотала в голос, утирая выступающие слёзы и держась за живот, пока не наткнулась взглядом на Марка, стоящего возле старой, уже плохо родящей, но дающей немыслимо ароматные плоды, яблони. Марк был или чем-то расстроен, или попросту, зол, и Есения осеклась, разом растеряв всю весёлость.
Глава 12
Марк
— Лера, объясни мне — зачем тебе оставаться здесь "погостить"? Я же вижу, как тебя корёжит от этого места.
— Марк, дай мне немного времени и всё наладится, обещаю. Думаю, я смогу привыкнуть. — Лера подошла вплотную к сидящему за рабочим столом мужчине и положила миниатюрные ладошки ему на плечи. — Ты такой напряжённый… Сделать тебе массаж?
— Нет, Лера, массаж мне не нужен. — Марк повёл плечом, скидывая с себя чужие руки. — И привыкать тебе ни к чему не нужно. Просто уезжай и попытайся устроить свою жизнь с кем-нибудь другим.
— Марк!! Как ты можешь так говорить?! Ты же клялся мне в любви и обещал золотые горы!
— Ты, наверное, забыла, дорогая, что это было до того, как ты приняла решение остаться с Даном.
— Марк… — голос Леры задрожал, девушка отвернулась и промокнула глаза, при этом украдкой косясь на мужчину и оценивая произведённый эффект. — Прости меня… Я совершила ошибку, и, поверь, не было и дня, чтобы я не пожалела об этом.
Строжин мог бы усмехнуться и позлорадствовать, торжествующе кинуть "Я же говорил", но всё это ему было неинтересно. Да и время жаль тратить на разбор бабских закидонов. Ошиблась она, оказывается. Это так теперь называют распущенность помноженную на недальновидность?
Марк устало выдохнул, — как же достала уже эта ситуация; поднялся с дивана и пересел за рабочий стол.
— Лера, выслушай меня и уясни для себя раз и навсегда: ты можешь сейчас остаться и погостить, если уж тебе так хочется, но, внимание, — Марк пощёлкал пальцами в воздухе, — ты просто гостишь. Ты не хозяйничаешь в моём доме, не конфликтуешь с другими гостями, не указываешь прислуге, и, самое главное, не делаешь никаких попыток сблизиться со мной. Меня не нужно трогать, гладить, массажировать, и, упаси тебя Луна от попыток залезть в мою постель. Ты всё поняла? Всё ещё хочешь остаться?
Лера обиженно надула пухлые губки и максимально правдоподобно изобразила оскорблённую невинность, но бывший возлюбленный не собирался её утешать, извиняться и уделять ещё хоть сколько-нибудь времени.
Он просто указал ей жестом на дверь, взял в руки телефон, собираясь сделать несколько звонков и абсолютно не обращая внимания на потрясённую его безразличием девушку. Даже громкий хлопок дверью не впечатлил Строжина, тем более, что вызываемый абонент взял трубку.
— Алло.
— Приветствую, Александр.
— Ооо, Строжин, дружище, привет. Ну как там жизнь сельская самостоятельная?
— Всё отлично, Саш, обживаемся. Приезжай в гости, сам посмотришь.
— Приеду, даже не сомневайся!
— А я и не сомневаюсь. Глядишь, у нас и участковый свой появится. Врач уже, считай, есть.
— Врач? Ты не про Логинова, случайно? Что, решился на переезд? А насчёт участкового — даже не думай, мне недавно капитана дали.
— И ты молчал? Поздравляю! Теперь ты точно не отвертишься — в самое ближайшее время ждём тебя в гости. — Марк искренне обрадовался за друга детства.
