Это признание удивило Джейсона — до сих пор Бен не давал ему никаких намеков, — но он не хотел, чтобы Бен чувствовал себя ещё более неловко, если из-за этого поднять ажиотаж, поэтому просто ждал.
Бен сделал глубокий вдох и выпалил:
— Отец сказал, это потому, что я «хилый»18 и слабохарактерный.
Джейсон моргнул, пытаясь собраться с мыслями.
— Твой отец говорил тебе, что быть «хилым» и геем — это одно и то же?
Бен кивнул.
— Он сказал, что если бы я был псом, то утопил бы меня в реке, потому что я был тощим и болезненным, а мои легкие — маленькими и бесполезными, а сексуальные предпочтения… — он неловко откашлялся. — Он сказал, что я неправильный.
— Это не так, — возразил Джейсон. — Поверь мне.
Бен кивнул.
— Я вроде как научился… Ну, я его почти не видел. Помню, когда я смотрел телевизор вместе с Эдит, в новостях рассказывали об этой ужасной болезни, которая убивала людей…
— СПИД.
— Да. Но потом, за годы, проведенные в антикварном магазине, я понял… Ну, он принадлежал двум женщинам, и поэтому я слышал, как они говорили о том, что хотят пожениться, и как это происходит повсюду. Но… — он покачал головой. — Я несу полную чепуху.
— Нет, ты отлично справляешься.
Бен перевел на него взгляд, и ему, должно быть, понравилось то, что он увидел на лице Джейсона, потому что его напряжение, казалось, рассеялось. Он разжал кулаки, и его поникшие плечи вновь обрели легкость. Озабоченное выражение на его лице сменилось неуверенной улыбкой.
— Ты такой же, как я, — сказал он наконец. — И вместе с тем другой. Так что, возможно, мой отец ошибался.
И, наконец, Джейсон понял суть проблемы.
— Твой отец был дураком. Или, возможно, просто заблуждался. Я уверен, что тогда всё было по-другому. Но я клянусь тебе, что гей — не синонимично «хилому» или болезненному. Эти вещи не имеют ничего общего друг с другом. Физически геи так же разнообразны, как и натуралы. — Он наклонился вперед, жалея, что не может взять Бена за руку. Вместо этого он потянулся через диван, касаясь пальцами края подушки, на которой сидел Бен. — Ты поистине идеален, Бен. В тебе нет абсолютно ничего неправильного.
Бен отвернулся, его силуэт лихорадочно замерцал.
— Спасибо, — произнес он напряженным, чуть громче шепота, голосом. Джейсон подозревал, что тот сдерживает слезы.
— Не стоит меня благодарить. Я лишь сказал тебе правду.
Бен кивнул, и Джейсон снова повернулся к телевизору, чтобы дать парню некоторое подобие уединения, пока тот будет приходить в себя. Они продолжили просмотр фильма, и Бен, в конце концов, вернулся к своему обычному веселому настроению. Он больше не упоминал о своей ориентации, и всё же Джейсон почувствовал, как что-то изменилось в его сознании, как будто признание Бена осветило какую-то ранее неизвестную комнату в доме, которая олицетворяла его жизнь. Глядя на Бена — слыша его смех, наблюдая за его оживленным лицом и тем, как его губы легко изгибались в улыбке, зная то, что он теперь знал, — Джейсон подозревал, что никогда больше не увидит Бена прежним.
***
Исчерпав не слишком обширную фильмографию Джейсона, парни принялись искать новые развлечения. Они гуляли по лесу. Смотрели телевизор. А потом, холодным утром, в канун Дня Благодарения, Бен попросил показать ему дом. Это было странное осознание, что Бен видел только пару комнат, в которые Джейсон его приводил. Поэтому Джейсон медленно повел его по дому, позволяя осматривать каждую комнату, даже открывал для него ящики и дверцы шкафов, когда тот просил. Именно так Бен узнал о «Кошмаре в Летнем Лагере 4».
— Я ещё даже не читал его, — признался Джейсон, взвесив сценарий в руке, как будто реально мог определить его вес.
— Но ведь прочитаешь, правда?
— Не знаю. Иногда мне кажется, что нет смысла пытаться, потому что я никогда не стану чем-то большим, чем я есть сейчас.
Бен нахмурился, его образ замерцал.
— Но то, чем ты являешься сейчас — прекрасно. Почему ты хочешь от этого отказаться?
Джейсон покачал головой. Не стоило даже пытаться всё объяснить. Бен никогда не поймет, что такое Голливуд. Он никогда не поймет этой ужасной борьбы, чтобы вскарабкаться на вершину, или ненасытной и тщетной потребности, чтобы мир признал твой талант. Он никогда не познает мелкого, постыдного чувства горечи, когда какая-то, казалось бы, менее достойная звезда внезапно получает свой большой прорыв, или глубоко укоренившегося негодования, когда ты вкалываешь над фильмом только для того, чтобы его презирали критики и зрители.
— Это трудно, — сказал наконец Джейсон. — Это всё равно что вырвать мою душу, чтобы люди вытерли об неё ноги. Никого на самом деле не волнует, снимется ли ДжейУок в ещё одном фильме или нет.
— Меня волнует.
Джейсон не смог сдержать улыбки.
— Я ценю это, даже если ты не можешь купить билет в кассе. — И тут же пожалел о сказанном. Он хотел отшутиться, но боялся, что это прозвучит мелочно. Впрочем, ему не стоило волноваться. Бен рассмеялся, и тут Джейсону пришла в голову неожиданная мысль. — Эй! Хочешь увидеть настоящее кино?
— Ты имеешь в виду, в кабельном?
— Правильно «по кабельному», но нет. Я имею в виду в настоящем кинотеатре. Что-то большое и впечатляющее на большом экране. Возможно, в Кёр-д'Алене или Спокане даже есть IMAX. Знаешь, что это такое?
Бен покачал головой, широко раскрыв глаза.
— Понятия не имею. Оно прекрасно?
Джейсон рассмеялся.
— У меня такое чувство, что ты так и посчитаешь.
Он посмотрел в интернете, что сейчас идёт в кино, и они обсудили варианты. Первым побуждением Джейсона было показать Бену один из фильмов IMAX в музее — какой-нибудь потрясающий документальный фильм о космосе, Арктике или морских глубинах, — но на этой неделе показывают фильм, описанный как «трогательный» и «душераздирающий», и Бен решительно покачал головой.
— Я бы предпочел посмотреть что-нибудь веселое.
— Нет проблем, — ответил Джейсон. — В это время года идёт множество блокбастеров.
Как только фильм был выбран, они взялись за решение проблемы, как всё-таки провести Бена в кинотеатр. Ни один из карманов пальто не сможет вместить шар. Он попытался засунуть его в сумку для ноутбука, но обнаружил, что, если не расстегнуть молнию, Бен не сможет выбраться. Кроме того, кто берет ноутбук в кино? Это могло вызвать подозрения. В конце концов, он завернул шар в пузырчатую пленку. Он оставил верхнюю часть открытой, отчасти для того, чтобы любой, кто проверит пакет, мог легко увидеть, что это снежный шар, отчасти потому, что, опять же, Бен не мог выбраться, если обмотать шар полностью. Джейсон также не укутал нижнюю часть музыкальной шкатулки, чтобы иметь возможность часто её заводить. Он нашел бумажный пакет с тонкими веревочными ручками — такой обычно используют во многих сувенирных магазинах — и положил туда шар.
Когда на кассе на него удивленно подняли брови, он протянул им пакет для осмотра.
— Я боюсь, что он замерзнет и разобьется, если я оставлю его в машине, — объяснил он.
Учитывая маленькие, шокирующе твердые снежинки, падающие на тротуар (Джейсон чувствовал, словно его кололи крошечными иголками, пока бежал к входной двери), страх что-нибудь отморозить казался вполне логичным, но девушка за стеклом лишь чавкала жвачкой, прищурившись.
— Вы кажетесь мне знакомым. Я Вас знаю?
— Говорят, я похож на Уильяма Моусли19.
— Кого?
— Не берите в голову. Так я могу войти или нет?
Она снова посмотрела на снежный шар в пакетике, а затем на погоду снаружи.
— Конечно, — пожала она плечами. — Пока там нет бухла, мне всё равно.
Джейсон выбрал места в глубине зала. Впрочем, для Бена это не имело значения. Невидимый для людей и не стесненный такими мелочами, как твердая материя, он шел прямо сквозь ряды сидений и ноги людей, загораживающих проходы, блуждая по кинозалу в благоговении. В какой-то момент он подошел прямо к экрану, чтобы осмотреть его, затем несколько раз останавливался, чтобы послушать разговоры других людей, прежде чем вернуться к Джейсону.
