– Бай-дзэ, всё завтра. Сейчас мне важно оказаться в моём любимой ванной. Там…
Я оказалась на своём этаже и подошла к двери, постучала костяшками пальцев. Мои духи учуят мой запах и сейчас откроют.
Отчаянно хотелось прислониться к стене, прикрыть глаза и бессовестно захрапеть. И плевать, что я-же-госпожа. Я – чудовищно уставшая ши-хотори, которой Кагеноками показал совсем не то, чего она ждала. Теперь мне есть, о чем подумать, чем заняться и взывать, потому что ничего непонятно.
– Мардж! – рявкнул Бай-дзэ и ухватил меня за плечо.
Именно в этот момент открылась дверь.
Моему взору предстал залитый светом коридор, моё любимое кресло и изящная женская ножка в черном чулке.
Выше находилась тёмно-зелёная юбка-карандаш, такой же пиджак и золотые украшения. Особенно ярко сверкал родовой перстень Запретных артефакторов на длинных пальцах руки, державшей бокал с шампанским. Мой бокал. Бокал из прекрасного набора, который в своё время мне подарил один тлен-авивский джентльмен, рассчитывавший на больше, чем ужин на берегу Химэ-кавы.
А ещё была улыбка. Такая… вежливая, удивительная и настолько ядовитая, что впору было бы падать замертво.
Передо мной сидела Юдит Ноах собственной персоной.
Я чуть не застонала. Дражайшая свекровь же сообщила, что прибудет с визитом. Правда, не уточнила, когда именно. А я сдуру дала добро. Именно это разрешение на чжу и дало ей возможность войти. Другой вопрос, что кресло двигать не стоило.
– Доброй ночи, Марджари, – произнесла Юдит. – Да хранят духи тебя в столь позднее время, когда вдова должна скорбеть за своим так несвоевременно почивший супругом.
– Да не зайдёт солнце за вашей спиной, госпожа Ноах, – ответила я, не моргнув и глазом. – Ой, зашло. Ночь ведь.
В зелёных глазах Юдит вспыхнул гнев, но я улыбнулась самой из свих обворожительных улыбок. Потом дала знак Бай-дзэ удалиться и зашла в дом. Неторопливо сняла плащ и повесила его на вешалку в виде маленькой совы.
– Ночь, – тем временем послышался за спиной голос свекрови. – Кажется, самое время, чтобы успеть спрятать юного любовника до прихода матери своего супруга.
Я обернулась и с интересом посмотрела на Юдит.
– Любовника? – мягко уточнила.
А потом щёлкнула пальцами, и поток чжу подхватил кресло вместе с госпожой Ноах и перенес в гостиную.
– Передвигать чужую мебель – нехорошо, – сообщила я, входя следом.
Надо отдать должное выдержке Юдит – она даже не пискнула. Что там! Даже шампанское не расплескала. Вот это профессионализм! И специально же переместила кресло, чтобы встретить меня прямо у входа. Браво.
В гостиной тем временем обнаружился Тэ, на коленях которого разлёгся Изя. Последний всем своим видом показывал, что уходить не намерен, а значит, бедный парень будет сидеть столько, сколько нужно коту.
– Не иметь уважения к собственной свекрови – ещё хуже, – не растерялась Юдит. – Любовник? – Она указала бокалом на Тэ. – Да вот же он!
– Это не он, – тут же охотно ответила я.
Тэ замер, видимо, решив предоставить ведение разговора мне. Молчит и гладит котика – уже умница.
– Как не он? – изумилась Юдит.
– Тэ – всего лишь родственник моей сестры, – ответила я чистую правду.
Просто не всю правду озвучила. Мэйдо сестра? Сестра. А чья? Так то одному Кагеноками известно. Тэ – родственник? Родственник. А чей? Так то вообще никому не известно!
Парень вовремя опустил голову, сделав вид, что целиком со мной согласен.
– Как ты объяснишь то, что он был обнажён, когда я вошла? – прищурилась Юдит.
– Я только вышел из душа! – возмутился Тэ.
– А вы не предупредили о точном времени своего визита, – парировала я.
– Первой крови супругов можно входить друг к другу только при получении одобрения на визит, – очаровательно улыбнулась Юдит.
Прокол. Немного неловко. Что-то я не учла, что в Тлен-Авиве есть такая вещица, как дозволение приходить к детям и братьям с сёстрами в любое время. Первая кровь – это родители и дети, а также те, кто с ними связан брачными узами.
– Марджари, объясни, пожалуйста, почему ты ещё не отбыла все службы по душе Алона, а у тебя уже мужчина? – не сдавалась она.
– А должна быть женщина?
Свекровь закатила глаза.
Я тем временем обнаружила шампанское на столе. Хм, судя по всему, матушка Алона принесла его с собой. Хотела задобрить? Или что? Изъяв ещё один бокал, я налила себе. Стресс надо снять. Уличную одежду тоже, но сначала – стресс. Опять же…. Общения с богами – это не так просто. Ваша психика начинает страдать, едва кто-то из нелюдей начинает проявляться желание пообщаться. От них лучше всегда держаться подальше. Разумеется, я не говорю про Изю, Бай-дзэ и местных ёкаев, которые уже настолько примелькались, что временами не отличишь: то ли это рогатый демон, то ли господин Куригава в новом головном уборе.
– С вашего позволения, – произнесла я и подняла бокал.
Сладкое, не плохо. Надо запомнить марку. Возможно, пригодиться, когда решу зайти к тётушке Бет-Шалом.
Юдит оперлась локтем о подлокотник и посмотрела на меня.
– И что он в тебе нашёл?
– Поверьте, много чего хорошего, – заверила я, а потом задала вопрос, который меня терзал чуть ли не с момента, как я сюда зашла. – Скажите, а почему вы в чулках?
Повисла тишина.
Одновременно Юдит, Тэ и Изя посмотрели на упомянутое.
Я сделала ещё глоток. Неприлично, конечно, вот так вот стоя да у стола вкушать игристое, но у меня сегодня был не лучших вечерок. К тому же и правда было до ужаса любопытно: почему свекровь в таком экзотическом виде?
Пауза затягивалась.
– Возможно, – мягко начала я, – вы зря меня упрекаете?
– В чем? – уточнила Юдит.
– В мужчинах, – улыбнулась я. – Так как меня тут не было вовсе, но были вы и юный красивый парень, то можно предположить, что он является вашим любовником.
Тэ выронил Изю. А потом уставился на меня такими глазами, что мне стало неловко. Не стоило, пожалуй, он-то не виноват, что я вышла замуж и обзавелась такими родственниками. К тому же Тэ смотрит на меня с таким выражением лица, что сразу понятно: женщины в возрасте его не заводят.
Юдит тем временем пришла в себя.
– Как ты смеешь? – прошипела она. – Я разулась по джапонской традиции. Уж никогда не думала, что в голове жены моего сына может быть такая гадость.
– Не гадость, а потребности организма, – парировала я.
Ну да, конечно. По традиции, и ещё, чтобы показать замечательные чулки высочайшего качества. Уж я-то вижу, что куплены они не на барахолке на окраине города.
Что же касается джапонских традиций… С тех пор, как моя бабуля познакомилась с дедулей, в венах которого текла чистая тлен-авивская кровь, моя национальность стала ещё неоднозначнее, чем была до этого. Чтобы высчитать, сколько во мне намешано национальностей, придется славно поработать. Джапонцы, несомненно, тоже где-то были, но дабы их откопать, нужно время.
Кажется, если б было возможно, Юдит испепелила бы меня на месте одним только взглядом. Но… закон есть закон.
Я поставила бокал на стол и, сложив руки на груди, посмотрела на неё. Усталость давала о себе знать, поэтому на дальнейшие реверансы настроения не было.
– Я вас внимательно слушаю, госпожа Ноах. Надеюсь, вы будете столь любезны, что озвучите цель своего визита.
Она некоторое время смотрела на меня, а потом вдруг расхохоталась.
– Стерва.
Я кивнула.
Юдит утёрла уголок глаза, будто от выступивших слёз. Но так как идеальный макияж не пострадал, а выражение лица не изменилось, я только уверилась, что любимая свекровь – актриса ещё та.
– Очаровательно, – наконец-то произнесла она. – Мне жаль, что мы познакомились при таких прискорбных обстоятельствах.
– Это про то, что ваш сын на мне женился, или про то, что он умер?
Юдит чуть прищурилась.
– Какая тебе разница, девочка? Завтра ты будешь собрана и готова прибыть в Тлен-Авив для проведения ритуала, который помогает душам усопших обрести покой.
