Впрочем, полюбоваться этим в высшей степени забавным зрелищем я не смогла — практически сразу моим вниманием завладел Рауль.
— Мисс Дюбо, не окажете ли Вы мне честь, позволив танцевать с Вами полонез и вальс?
— С удовольствием, — я дважды вписала в книжечку «Мистер Файн», получив наглядное подтверждение, что Рауль будет моим спутником и на торжественном открытии бала, и на обеде.
Пока я выполняла этот нехитрый бальный ритуал, блондин успел подойти к нам, и сейчас почтительно раскланивался с тетушкой и её знакомыми.
— Мистер Биллингейм, — услышала я голос тетушки. — Голубой?
— Под цвет глаз, виконтесса, — откликнулся тот красивым, бархатным голосом. — Правила — это же так скучно!
Рауль негромко, но выразительно фыркнул. Этого оказалось достаточно, чтобы блондин развернулся в нашу сторону, и я заметила, что глаза у него голубые, а брови и ресницы, вопреки ожиданию, темные и достаточно густые.
— Кажется, кое-кто настолько боится конкуренции, что поспешил занять все лучшие танцы? — снова улыбнулся незнакомец, глядя на книжечку в моих руках, и продолжил, не дожидаясь ответа Рауля, — Мистер Файн, не могли бы Вы представить меня Вашей прелестной спутнице?
Рауль слегка поклонился в ответ.
— Мисс Дюбо, позвольте представить Вам мистера Уильяма Биллингейма.
— Безмерно рад знакомству, — склонился над моей рукой мистер Биллингейм, и распрямляясь, словно невзначай, откинул со лба светлые пряди изящным движением головы. — Не откажите мне в смиренной просьбе танцевать с Вами вальс?
Я забрала свою ладонь из его пальцев, и чуть покачала головой, обозначая огорчение.
— Я сожалею, — вздохнула я, — этот танец уже обещан.
— Мисс Дюбо оказала мне честь быть её сопровождающим, — уточнил Рауль так, как будто это многое объясняет.
— О! — В голосе мистера Биллингейма проскользнуло удивление. — Тогда, возможно, мисс Дюбо позволит любоваться ею в любом танце на её выбор?
— Может быть… кадриль?
— С огромным энтузиазмом, если я буду танцевать его с такой прелестной дамой. Буду с нетерпением ждать танца, — мистер Биллингейм поклонился и устремился к новой жертве.
Я недоуменно проводила его взглядом.
— Не берите в голову, — хихикнула Элен, — он всегда такой. К нему просто надо привыкнуть.
И тут же, не меняя тона, потребовала:
— Милый, принеси мне сока. А то очень душно.
— Конечно, дорогая, — Николя коснулся губами её руки и обратился ко мне. — Не желаете ли чего-нибудь, мисс Дюбо?
— Чего-нибудь прохладного, — улыбнулась ему я, — и называйте меня Амели, в память о нелегких каникулах в нашем поместье.
— Я сам позабочусь о мисс Дюбо, — неожиданно подал голос Рауль, и присоединился к своему приятелю.
— Рыцарь, — хихикнула Элен, — Вы ведь нарочно его дразните, я права?
— Это выходит само-собой, — покаянно призналась я. — Ничего не могу с собой поделать.
— Могу Вас понять. — Совершенно неожиданно Элен стала очень серьезной, — я прошу Вас, не заигрывайтесь, пожалуйста-пожалуйста. При всей внешней холодности — мистер Файн глубокочувствующий, ранимый человек. Впрочем, обсуждать кого-то за его спиной — не слишком прилично… Да и к нам идет юная О’Коннор в сопровождении Упрямца Шеффилда.
Нэйнн, вернее Бринэйнн Киллкенни, маркграф Шеффилд оказался высоким, хорошо сложенным мужчиной с пронзительными синими глазами, тонким шрамом, перечеркивающим правую бровь и черными, тщательно уложенными кудрями. Впрочем, пара непокорных прядей уже выбилась из прически, вопреки всем стараниям куафера, и время от времени Нэйнн, совершенно по-мальчишечьи, сдувал их с лица. Темно-синий мундир с золотым шитьем и рядом сверкающих пуговиц выгодно отличал его от гражданских, которые могли позволить себе эпатировать окружающих разве что цветом жилета. А еще у Упрямца Шеффилда были бакенбарды — тонкие, аккуратно подстриженные и франтоватые, напоминающие остальным о том, что некоторые привилегии доступны только военным. Процедура представления повторилась — маркграф признался, что «весьма наслышан», я вернула ему комплимент, Элен со смехом отказалась от приглашения на танец, и выяснилось, что у Шеффилда при улыбке на щеках появляются ямочки. А когда я достала книжечку и вписала новую фамилию напротив контрданса, наши храбрые рыцари вернулись из дальнего похода с трофеями и вежливо раскланялись.
— Шеффилд! — Обрадовался Николя, держа перед Элен тарелочку с засахаренными фруктами. — Новый мундир? Тебя можно поздравить?
— О да! — Улыбнулся тот, снова продемонстрировав ямочки на щеках. — Я подумал, что зеленый не подходит под цвет моих глаз. Немного интриг, подковерной борьбы, а главное — терпения, и вот я в синем. Хотелось бы теперь не попасться на глаза Крошке Билли-Билли, иначе он решит, что стал родоначальником модного тренда, а я — его последователь.
— И все же ты лукавишь, — покачал головой Николя, когда мы отсмеялись. — Ты никогда не был тыловой крысой, как почему-то пытаешься нас сейчас убедить.
— Не стоит забивать прелестные головки наших дам всякой чепухой, — тут же возразил маркграф.
Николя попытался сказать что-то еще, но Рауль мягко положил ладонь ему на рукав, и Николя вернулся к фруктам и Элен, а Шеффилд и Рауль понимающе переглянулись. Я машинально отпила из бокала, что принес Рауль, и едва не закашлялась от неожиданности, обнаружив, что это шампанское.
Впрочем, как раз в этот момент меня перестало волновать и содержимое бокала, и то, что объединяло жениха Нессы и Рауля, потому что в зале появился распорядитель бала. Рауль ловко забрал у меня из рук бокал, отдал его проходящему лакею с подносом, помог подняться и повел на паркет, занимать указанное нам место. Праздник начинался.
Глава 9
При всей кажущейся простоте, полонез захватил все мои мысли: все эти схождения, расхождения, повороты, проходы. Так что я просто сосредоточилась на том, чтобы не сбиться с шага или не запутаться в фигурах. Единственное, что я успела заметить, что первой парой стоят Несса и какой-то пожилой мужчина, а следом — Упрямец Шеффилд с дамой в возрасте. Вот мы примыкаем к колонне, доходим до начала зала, Рауль чуть сильнее сжимает мне пальцы. Колонна распадается «Фонтаном» — мы расходимся каждый в свою сторону, чтобы встретиться уже в конце зала, «веер» — и его теплая рука подхватывает мою, поддерживая, и направляя в левый угол зала, снова разворот, мы возвращаемся по «нашей» стороне, и сразу «андреевский» крест, шаги, проскользнуть между двух пар, снова шаги. Где-то в этот момент я окончательно успокоилась, и даже позволила себе немного оглядеться.
Полонез танцевали почти все — на диванчиках остались либо вдовы, такие как тетушка или баронесса, либо те, кто в силу возраста уже мог позволить себе просто отдохнуть, и Элен, которой танцевать запретил Николя. Он вполне резонно заявил, что он не готов нести ответственность за срыв столь важного мероприятия, который обязательно случится, если Элен решит начать рожать прямо на танцевальном паркете. Теперь он искупал свою вину новой порцией засахаренных фруктов, тарелку с которыми покорно держал перед Элен. «Променад» двумя кругами, и мы встаем в «шент»: я перехожу от одного партнера к другому, соприкасаясь то левой, то правой рукой. Большинство из мужчин мне незнакомо, но танец сводит меня и с Крошкой Билли-Билли, и с заговорщицки подмигивающим Нэйнном. И снова рядом Рауль, колонны расходятся в двойном «веере», чтобы встретиться в конце зала, и образовать четверки. Девушка рядом с Раулем показалась мне смутно знакомой, и когда после «коридора» мы скользнули друг к другу в женском соло, отпали последние сомнения. Это была Лика, та самая одногруппница, которая не вернулась с практики в Императорской библиотеке. Это было любопытно настолько, что я все оставшиеся фигуры строила самые фантастические предположения о том, как сложилась её судьба после практики. Тело само выполняло все положенные движения, Рауль оказался отличным партнером, и к концу танца я улыбалась уже вполне искренне.
