каменную плоть и обнажающая яркий, будто только что из кузни, металл. Сбегает вниз по лезвию сияющая голубая вязь, рождённая из незнакомо-новых завитков, отражается в зеркале отполированной заточки. Заполнилась рельефом рукоять, и я впервые вижу полным словом «Soulo» 2 на ней, вплетённое в узор. Меч светится все ярче, вспыхивает буквами на гарде, сияет нестерпимо слепяще-голубым. Я прикрываю веки… только на мгновенье! И открываю снова в полной темноте. Но я же видел! Я себе не верю. Отступаю на шаг, и страшный грохот лопнувшего камня застаёт меня врасплох. Я пригибаюсь от летящих вдруг осколков.
Но ничего не полетело. Наощупь нахожу и жму на выключатель – нет, свет не включается, придётся проверять щиток. Включаю телефон, свечу фонариком на стену и под ней. Осыпался! Ажан осыпался пригоршней мелкой пыли!
Понятно, что отца в этом мире больше нет. Стою и чувствую себя на кладбище – могилу закопали, все, кто провожал, давно ушли, а я вот нет… мне некуда идти.
Вдруг замечаю, что раненую руку неприятно жжёт. Смотрю – на месте бывшей раны, в разводах крови, на ладони длинный чёрный крест, похожий на меч, но точно не уверен. Что происходит, не понятно, как всегда.
Все, спать! Чудес сегодня хватит! И электричество налажу утром, все потом!
Глава 10. Макс. Без остатка.
Я просыпаюсь утром рано и, что невероятно, бодрым. Свет загорелся сам собой, и крепкий кофе плюс нормальный завтрак дают надежду, что и дальше день сегодня сложится удачно. Я чищу зубы, бреюсь в ванной в мыслях об отце.
Не время сейчас раскисать, и траур не уместен. Да, это обидно, что не предупредил. И непривычно будет без него. Но главное, что отец жив, он не умер, просто далеко. Я уже взрослый, сумею выжить и позабочусь об Элен. К тому же он, может быть, когда-нибудь вернётся. Мы будем ждать. Да, будем дальше жить и ждать.
Смываю пену и критично оглядываю себя в зеркало. Побрился – хорошо, но шевелюра портит, надо срочно стричься. Заеду прямо сейчас, ещё есть время до занятий.
Сажусь в машину, еду до салона, куда всегда обычно хожу стричься – они работать рано начинают. Только я не записался накануне, могут не взять или придётся ждать. Влетаю в зал. Смотрю – у них девчонка новая, ещё не видел.
– Привет, а я к Ирине, она сегодня будет? – спрашиваю.
– Я её заменяю на время отпуска, – грустно отвечает девушка. – Работу не найти без рекомендаций, парикмахеров слишком много. Вы по записи?
– Я не записан, но… возьмёте? – говорю и улыбаюсь. – Мне очень надо, и надо поскорей. Готов платить вдвойне!
Девчонка жмётся, улыбается смущённо. Потом кивает. Очень хорошо! Она показывает кресло, я сажусь. И слышу, как она по телефону кому-то переносит сеанс, и этот кто-то громко в трубку на неё орёт.
Стрижёт она отлично, быстро – я доволен. И надо бы её за это как-то поблагодарить. Заметил, что она сняла с плеча остриженную прядь и «незаметно» спрятала в кармашек. Зачем? Загадочная женская душа! Ну что ж, раз «незаметно» – лучше не заметить.
Благодарю её, оплачиваю картой. Беру, на всякий случай, номер телефона – такого мастера найти не просто трудно, а реально тяжело. Уже на выходе, почти в дверях, услышал, что ей снова позвонили. Но в этот раз звонок хороший – девушке предложили работу в крутом салоне. Под её осторожно-восторженные восклицания закрываю за собой дверь, иду в машину. По времени нормально, к первой паре буду в универе. Теперь не страшно Жанне показаться, вернее, страшно, но из-за вчера. Волнуюсь, как подросток, решившийся на первое свидание.
Завёл машину и даже пристегнулся. Вдруг звонит телефон. Странно, кто это с утра? Так, Вовка. Отвечаю.
– Макс, здоров! – у Мотыля серьёзное лицо, да нет, он даже сильно озабочен. – Ты где сейчас?
– Вот, еду в универ, – говорю. – А что?
– Да ты б подъехал… Мерц в аварию попал… есть пострадавшие… да просто жопа!
– Где?
– Пересечение Энгельса и Испытателей…
– А что он делал… на Испытателей с утра?! – спрашиваю в шоке. – Он же на Садовой живёт!
– Да он от своей ехал. Они, кстати, вдвоём и были. Дина пострадала, – напряжённо говорит Мотыль. – Слушай, давай – всё на месте! Мы тебя ждём, тут надо разрулить…
Отключаюсь, забиваю в навигатор адрес, чтобы добраться побыстрее, минуя утренние заторы. Прости, котёнок, это важно.
Выруливаю на дорогу, нервничаю, но стараюсь сосредоточиться. Я доехать должен, меня там ждут, целого, дееспособного и на транспорте.
Как ни стараюсь, но минут тридцать на дорогу уходит. Подъехать к самому месту ДТП не удаётся, и я оставляю машину в ближайшем дворе.
Нахожу Мотыля – он рядом с покорёженной машиной Вадика, излагает мне вкратце ситуацию.
– Этот долбоёб… – с чувством говорит Мотыль, который не выражается принципиально и никогда. – Такой, сука, знаешь, гонщик. Пёр через перекрёсток, когда уже загорелся красный. Собрал с десяток машин, самого из тачки вырезали. Гулял всю ночь, а потом решил прокатиться. Все бормотал, что он почти успел…
– А где Валет? – спрашиваю.
– Макс, ну ты даёшь, он же вчера ещё сказал – там мать в больнице, он у неё… – Мотыль осёкся, с интересом на меня взглянул. Вижу, до него дошло. – А, точно, ты же с нами вчера не был… А где…
Так, а теперь аккуратнее. Правду выдавать только в нужной дозе, тогда не придётся ничего от друзей скрывать.
– Я с Жанной был. На заливе. Пока погода, солнце… – всё, дальше хватит. Пусть домысливает сам.
К моменту моего приезда всех с тяжёлыми травмами уже увезли, остались только те, кто мог самостоятельно передвигаться. Но, лишившись прямого виновника происшествия как объекта приложения своего праведного гнева, пострадавшие автовладельцы ещё и между собой успели почти передраться. И сейчас на оцепленном полицией перекрёстке, вместо того, чтобы заниматься оформлением ДТП и руководить эвакуацией побитых машин, жертвы аварии занимались кто чем. Двое мужчин висят на телефонах – явно менеджеры среднего звена, звонят в офис, раздают срочные указания. Ещё один мужчина с маленьким кричащим ребёнком на руках и вторым, вцепившимся в брючину, переговаривается с пожилой женщиной, приехавшей на такси. Это его мать, и он просит её забрать внуков, потому что жену увезли на скорой. Но таксист не согласен, возражает нервно – у него в машине нет детских кресел. Молодая женщина, сидя на тротуаре, тихо плачет, её телефон непрерывно звонит, но она не берёт трубку. Все на грани истерики. Ничего
